Забытое

Аи не любила осень. Погода, которая становилась просто невыносимой, заставляя доставать из шкафа верхнюю одежду, которая просто раздражала девушку, недовольные физиономии прохожих, которые совсем не были рады концу лета, а с тем и концу отпусков, желто-красная листва, которая, опадая на землю, окрашивала лужи в свои краски, вечные дожди, которые, казалось, преследовали брюнетку 24 на 7, находя ее в любом уголке столицы, — все это до ужаса не нравилось Аи, потому то девушка осенью превращалась в кошмарного хикки, выходя из дома лишь на учебу, потому что ее просто-напросто могли отчислить из школы, в магазин, когда еда в холодильнике заканчивалась окончательно, да и на подготовительные курсы, проходившие два раза в неделю. Даже у бедной Момои не всегда удавалось вытащить подругу из ее квартиры, к каким уловкам бы та не прибегала, то сговариваясь с папаней брюнетки, то выдавливая из себя скудные слезы, которые изредка действовали на Аи. Аи не любила осень. Но еще больше она не любила зиму. — Аи, ты меня слушаешь вообще? — наклонившись к задумавшейся девушке, Хаттори Кэйташи, отец Аи, помахал своей крупной ладонью прям перед ее лицом, которое в следующую минуту приняло такое добродушное извиняющееся выражение, что мужчина просто не нашел в себе сил, чтобы разозлиться. — Прости, пап, — она сладко улыбнулась отцу, однако тот сразу заметил за этой улыбкой какую-то недосказанность. — Тебя что-то тревожит, милая? — он отодвинул стул, присаживаясь рядом с брюнеткой и нежно приобняв ее за плечо. — Хочешь обсудить это? Послышался протяжный свист, Аи тут же закрыла уши ладонями, не желая слышать этот противный, пробирающий до костей звук. Кэйташи, быстро среагировав, выскочил из-за стола, выключая газ на конфорке с красным металлическим чайником, который только-только закипел. Мужчина открыл один из шкафчиков, вытаскивая оттуда две большие чайные кружки с одинаковым принтом, и поставил их на стол. Он повернулся к дочери, вопросительно кивая девушке. — Кофе, — ответила Аи на немой вопрос отца. Заварив в одной кружке растворимый кофе, в другой — зеленый чай с мелиссой, Хаттори снова сел за стол, прихватив с собой еще и хрустальную вазочку с миндалем и конфетами. За окном уже несколько часов подряд падали белоснежные хлопья, подминая под собой крыши домов и остановок, автомобили, детские площадки, а иногда даже людей. Преобладание белого начинало резать глаз, и Аи с досадой отвернулась от кухонного окна, через которое могла сейчас наблюдать за окружающим миром. Ее встретил светлый взгляд желтоватых узких глаз, под которыми девушка только теперь начала замечать морщины. Она закрыла глаза, вспоминая парня с такими же медовыми глазами, которые всегда ей улыбались, и вдруг почувствовала невыносимую тоску по Юуу, от которой жутко защемило в сердце. Кэйташи медленно развернул конфету с запоминающимся названием «Император» и полностью погрузил ее в ротовую полость, хотя сперва сам он сомневался, что конфета вообще влезет туда. Аи рассмеялась, наблюдая за неловкими попытками отца разжевать сладость. Она слегка пригубила горячий напиток, совсем не замечая горечи кофе. Они точно могли бы посоревноваться за титул большего неудачника в готовке. В последнее время ей очень полюбилось вот так сидеть в этом крохотном помещении, которое отец называл кухней. Аккуратный черно-белый гарнитур, который Кэйташи-таки сумел выторговать у менеджера за приемлемую цену, навевал ей мысли о вечном противостоянии добра и зла, белого и черного. Но каждый раз она сходилась на том, что мир не делится на плохое и хорошее и что это совсем неправильно смотреть на него с такой точки зрения. Брюнетка положила руки на стол, облокачиваясь на них подбородком, и вдруг подумала, что здорово было бы сейчас увидеть Сейджуро. Здорово было бы набраться смелости признаться ему в своем решении. — Я думала над твоим предложением, папа, — внезапно нарушил тишину ее грустный, но серьезный голос. — Спасибо, что не давил на меня и предоставил право выбора. Хаттори неловко почесал затылок, расплываясь в благоговейной улыбке. У него прямо камень с души упал, когда Аи сама сейчас подняла эту тему. Разговор назревал давно. — Так… — когда молчание слегка затянулось, заговорил мужчина. — Что ты решила? — как можно более непринужденно вопросил Хаттори, разворачивая еще одну конфету. Аи громко выдохнула, поднимая подбородок и выпрямляясь на стуле. Она вдруг снова захотела взглянуть на мир через прозрачное стекло крохотной кухни, будто бы там она могла найти ответы на все свои вопросы. — Я решила, что хочу поступать в университет в России, — наконец ответила темноволосая, не отводя взгляда своих фиалковых глаз от окна. Хаттори чуть было не подавился шоколадным трюфелем, кое-как проглатывая сладость. Он посмотрел на свою дочь, потом перевел свой взгляд на окно и, встретив на гладкой поверхности отражение ее сосредоточенного лица, понял, что она не шутит.