Исполнить обещанное

Рудольфус, Мальсибер и Эйвери преследовали своих противников до первого этажа, где к тем неожиданно присоединились еще несколько человек — среди них мелькали рыжие шевелюры Артура Уизли и его сыновей — и Упивающихся смертью вытеснили из школы во двор. Там царила полная неразбериха. Несколько егерей, похоже, лишившиеся командира, молодые парни, только в прошлом году закончившие Хогвартс и еще не принявшие Метку, но вступившие в боевые отряды, сбились в беспорядочную кучу, спасаясь от акромантулов, которые наползли со стороны Запретного леса. Вся эта отвратительная копошащаяся масса, лязгая жвалами, надвигалась неумолимо, как приливная волна в океане. Красные и зеленые лучи заклятий отскакивали от панцирей, не причиняя паукам ни малейшего вреда, а вот замешкавшихся людей чудовища хватали с невероятной ловкостью и, видимо, тут же обездвиживали. Рудольфус заметил в лапах у пауков нескольких человек в егерской форме — вероятно, они были еще живы, только парализованы ядом. А рядом со школьной стеной два великана дрались с великаном поменьше. Рудольфус, увидев, что на Эйвери вот-вот обрушится огромная ступня, заорал: — Эйвери, слева! Берегись! — и, не дожидаясь, пока тот сообразит, в чем дело, сотворил из воздуха петлю наподобие лассо и, набросив на него, рывком притянул к себе. Эйвери смотрел на него ошалелым взглядом — похоже, он только сейчас осознал, что был на волосок от ужасной смерти. А Рудольфус, усилив свой голос заклинанием Сонорус, вскинул волшебную палочку, зажег на ее конце огонь и крикнул: — Сюда! Все сюда, ко мне! Держитесь дальше от великанов! — Но тут эти твари… — запыхавшийся егерь рядом с ним — молодой, красивый какой-то порочной красотой, с подведенными глазами и ярко-красным платком на шее — испуганно озирался по сторонам. Они оказались между двух огней — с одной стороны гиганты, которые затопчут и не заметят, с другой — рой огромных, величиной с лошадь, пауков, вставших на дыбы и неторопливо подбирающихся к людям. — Если выбирать между великанами и акромантулами… — Рудольфус с трудом перевел дыхание, — то пауки все же предпочтительнее. — Мордред, да сколько же их… Я был на той стороне, где они через дыру в стене в замок лезли… но их оттуда отбросили. А тут они прямо кишмя кишат… — бормотал егерь. Рудольфус увеличил свой кинжал с помощью Энгоргио до размеров меча, и показал всем: — Делай, как я! Обычные заклятия им мало вреда причиняют — существа пятого класса опасности! Эх, сейчас бы арбалеты сюда… Стой! — замахал он рукой, увидев, что один из егерей с расстояния в три ярда поджег Адским огнем паука. — Ты так вообще все спалишь, Мордред тебя побери! Стигиас Аквас! (1) — Рудольфус сделал несколько сложных движений палочкой, и на яростно ревущий факел заклятого пламени обрушился черный поток ледяной воды. — Что же ты делаешь, дурак? — выдохнул он, обернувшись к егерю. — Тебе объясняли, что с Адским огнем баловаться нельзя, и близко к нему подходить тоже нельзя? И что остановить его сложнее, чем вызвать? Рудольфус вложил в заклинание всю свою силу, и теперь у него кружилась голова и дрожали руки, но отдыхать было не время. — У меня кинжала нет! — заполошно вскрикнул какой-то толстый парень. — Болван! — устало отозвался Рудольфус. — Тебя чему учили на первом курсе? Простейшая трансфигурация спички в иголку — дерево в металл! Подобрал щепку — здесь их много — и превратил в длинный кинжал или меч, или саблю — что получится… Кто еще не знает — смотреть сюда! Отдавая распоряжения, Рудольфус одновременно показывал, что и как нужно делать, и вот уже все обзавелись холодным оружием — у кого-то получился почти настоящий меч, у кого-то — шпага, а у толстого парня — что-то вроде мясницкого ножа, но очень большого. Из-за угла с воинственным кличем выбежал МакНейр с секирой. Увидев, что происходит, он бесстрашно приблизился к великанам и прокричал несколько слов на грубом, гортанном великаньем наречии. Те оставили своего противника в покое и, держась немного в стороне от людей, пошли давить пауков — под их огромными тяжелыми ступнями панцири акромантулов лопались, как яичная скорлупа. А люди ринулись на пауков, круша и рубя огромные туши, протыкая их острыми клинками, снося головы, отсекая ноги — но все равно чудовищ было слишком много, и пришлось снова отступить к дверям Хогвартса, где их встретил град заклятий, выпущенных защитниками школы. Рудольфус только успел поставить щит, когда на него откуда-то из-за колонны выскочил Кингсли Шеклболт. Уворачиваясь от него, Рудольфус чуть не поскользнулся на каком-то камешке — бросив взгляд под ноги, он понял, что это изумруд. И действительно, песочные часы Слизерина разбились — видимо, чье-то заклятие угодило в стекло, — и изумруды раскатились по всему вестибюлю. Краем глаза Рудольфус заметил, что какой-то егерь ползает по полу, подбирает драгоценные камни и набивает ими свои карманы. Яксли, который неподалеку бился с Флитвиком, не устоял на ногах и упал, но тут же снова вскочил. Флитвик опять метнул в своего противника Ступефаем, но в этот момент где-то наверху с грохотом разбилось окно, и Флитвик промахнулся. Как будто из ниоткуда выскочил парень, показавшийся Лестрейнджу смутно знакомым —и тут же он вспомнил, что это — сын Лонгботтомов. Они однажды уже встречались — в Отделе тайн. Сейчас мальчишка разбрасывал по сторонам какие-то противные на вид комки из цветочного горшка. Рудольфус почувствовал что-то склизкое на шее, и с трудом оторвал от себя плеть ядовитой тентакулы — слава Мерлину, растение не успело прогрызть кожу, иначе не миновать бы ему заражения, грозящего мучительной смертью (2). Но заминка едва не стоила ему жизни — он еле-еле успел отклониться от зеленого луча заклятия Кингсли. А в следующее мгновение обоих отвлекло от поединка страшное зрелище: в двери, снеся их с петель, лавиной ворвались гигантские пауки. Сражающиеся бросились врассыпную, и в надвигающихся чудовищ полетели со всех сторон красные и зеленые вспышки. Откуда-то сверху по лестнице, чудом не обвалившейся под его весом, сбежал Хагрид, мечущий молнии из своего розового зонтика. — Не трогайте их! Не трогайте! — кричал он во всю мощь своих легких. Лесник врезался в самую гущу пауков, и мерзкая многоголовая масса закопошилась, повернулась и стала отступать под натиском заклятий, унося с собой Хагрида. Упивающиеся смертью, отражая заклятия защитников школы, летящие им в спину, бросились в погоню за пауками, которые помчались к Запретному лесу, споро перебирая мохнатыми ногами и клацая жвалами. МакНейр опять призвал великанов, и те, ломая деревья и кусты, преследовали акромантулов по пятам. Голос Темного Лорда снова зазвучал на всю округу — он объявил перемирие и во второй раз обратился к Поттеру, чтобы тот, наконец, явился к нему, если не хочет, чтобы его друзья погибали за него и дальше. Спустя некоторое время Темный Лорд и сам появился над сражающимися — и сверху обрушил на акромантулов поток мощных заклинаний на парселтанге. Пауки, потеряв многих своих сородичей и бросив добычу, в панике бежали — вероятно, парселтанг напомнил им о василиске, царе змей, которого даже эти исполинских размеров монстры смертельно боятся. Упивающиеся смертью огляделись — и поняли, что находятся на поляне в самом сердце Запретного леса, у гнезда акромантулов, которое теперь стояло пустым. Разорвав опутавшую деревья паутину и нарубив сучьев, они развели костер. Те, кого пауки утащили с собой, впали в оцепенение под воздействием их яда, но МакНейр знал, как им помочь. Углубившись в лесную чащу, он вскоре вернулся с мясистыми иссиня-зелеными листьями какого-то дерева или куста, из которых выжал сок и влил по несколько капель в рот каждому из пострадавших, после чего они пришли в себя — все, кроме двоих, которые были уже мертвы. Хагрида, также отбитого у пауков, крепко привязали к самому толстому дереву. Вразнобой подтягивались и все остальные. Они садились вокруг костра небольшими группами, осматривали раны, вынимали из карманов пузырьки с зельями и, как умели, приводили себя в норму. Тяжелораненых отправили в «Три метлы», а оттуда — в Мунго. Двое великанов пришли и сели в стороне. Громадные и неподвижные, они сейчас напоминали каменные изваяния на острове Пасхи — Рудольфус в молодости там побывал и хорошо их помнил. Рабастан явился вместе с Долоховым — приказ Темного Лорда о перемирии они услышали в одном из коридоров Хогвартса. Рудольфус подошел к брату и обнял его: — Басти, ты как? — кивнул он на рану, нанесенную акромантулом. — В порядке, — младший Лестрейндж пожал плечами и махнул рукой. — Обойдется… Рудольфус подозвал МакНейра и рассказал, что брата укусил акромантул, но они вместе справились с чудовищем. Уолден, осмотрев рану, сказал, что Руди сделал все правильно, и, скорее всего, яда в крови уже не осталось — однако все же протянул Рабастану сине-зеленый лист и велел пожевать. Басти послушался, но тут же сморщился и сплюнул: — Гадость какая! Что это такое? — Это… ты все равно не выговоришь, — с усмешкой ответил МакНейр и похлопал его по плечу, заставив взять еще один листок. — Ты жуй, а то яд акромантула — штука коварная. — Я бы лучше съел чего-нибудь, — покачал головой младший Лестрейндж. — Не помню, когда ел в последний раз… — У меня тут сухари есть, — сказал Долохов. — Хочешь? Я домой заходил, так Кузьма мне их в карман сунул. Мой домовой, помнишь его? Антонин порылся во внутреннем кармане мантии, достал небольшой сверток и протянул его Рабастану: — Вот, бери. А сегодня Кузьма пироги обещал, с зеленым луком и с грибами… К обеду как раз поспеют… А то и на поминки сгодятся… Басти, который только что разгрыз сухарь — тот оказался вкусным — чуть не подавился. — Брось, Тони, что ты? Какие поминки? Вроде закончилось все… — Кто его знает… — неопределенно отозвался Антонин. — Да ты ешь, ешь. Это я так… Извини. Он улыбнулся и похлопал Басти по спине, потом закурил сигарету и, достав из кармана свою фляжку с пятиконечной звездой, предложил братьям и МакНейру, сидящему на пеньке и набивавшему трубку, отхлебнуть виски. Те согласились. Антонин, в свою очередь сделав глоток и закусив сухарем, вздохнул и негромко пропел: — Черный ворон, что ты вьешься Над моею головой? Ты добычи не дождешься, Черный ворон, я не твой… Долохов резко оборвал пение, выругался по-русски и сказал: — Чего я не ожидал, так это того, что там столько мелюзги будет. Я бился с одним — он, зараза, ловко уворачивался, и меня вымотал… Все норовил режущим достать. Когда я его лицо увидел — не поверил… Лет пятнадцать мальчишке на вид… — Но ведь несовершеннолетних должны были эвакуировать, — нахмурился Мальсибер. — Какое там… — махнул рукой Антонин. — Ты меня знаешь, Рэй, я не барышня… и всякое повидал, еще смолоду. Отец мой в свое время красных комиссаров на фонарях вешал гроздьями… И на моих руках крови, пожалуй, не меньше. Но так же нельзя… (3) Аберфорт, старый козо… — он заметил приблизившуюся Беллу и, спохватившись, осекся на полуслове, но потом договорил: — козолюб… Он хотя бы должен был проследить, чтобы все малолетки отправились по домам… раз уж учителя не озаботились. А он их еще и в бой повел — я сам его видел в коридоре… — Руди, Басти, вы целы? — Белла, подойдя к мужу и деверю, положила руки обоим на плечи. — Басти, ты на драного кота похож, — хрипло засмеялась она. — Спасибо, любезная сестра (4), — усмехнулся Рабастан и отвесил Белле шутливый поклон. Тонкие усики Басти встопорщились и сейчас действительно напоминали кошачьи, правую щеку пересекала царапина, и лицо было перепачкано в какой-то копоти и пыли. У самой Беллы лицо тоже было исцарапано, волосы растрепались, она тяжело дышала, темные глаза горели, как два факела — валькирия, упоенная битвой. Но тут же ее лицо омрачилось, морщинка набежала на гладкий высокий лоб, уголок рта болезненно скривился — и Белла, встряхнув головой, будто отгоняя пришедшую не ко времени мысль, отошла к Темному Лорду и встала рядом с ним. — Никто из вас не видел Драко? — спросил Рудольфус. Все молча переглянулись — младшего Малфоя не видел никто из них. Нотт, стоявший у соседнего дерева, откликнулся: — Я нашел Грегори Гойла — он был весь обгоревший и без сознания, но живой. Его взрывом бросило прямо к моим ногам. Тут как раз Повелитель объявил о перемирии, и я быстро отнес его в «Три метлы», а сам отправился сюда. А Драко я не видел… И другого его товарища — Винсента Крэбба — тоже. — Похоже, что ребята куда-то здорово влипли, — вздохнул Долохов. Рудольфус посмотрел в сторону Малфоев, неподвижно стоящих поодаль. Люциус казался совершенно потерянным и сломленным, а в запавших глазах Нарциссы читались недобрые предчувствия. Мальсибер и Эйвери устроились неподалеку. Эйвери сидел, прислонившись спиной к дереву, и нервно курил, а Мальсибер разлегся на земле и задумчиво жевал травинку. Эйвери тревожно оглядел собравшихся и обратился к другу: — Рэй, а где Северус? Мерлин… Неужели погиб? Мальсибер приподнялся и сел, всматриваясь в сидящих поблизости, потом встал на ноги и окинул взглядом всю поляну — но Снейпа нигде не было. Он подозвал Люциуса и негромко спросил, не знает ли он, где Снейп, и что с ним. Малфой где-то потерял свою повязку, и теперь его неоткрывающийся глаз, заплывший черно-фиолетовым, ничем не был прикрыт. Светлые волосы висели бесформенными клочьями, а мантия, вся в грязи и в нескольких местах разодранная, напоминала лохмотья. — Повелитель приказал мне найти Северуса, и я нашел… И больше я его не видел. Не знаю, может быть, он ему какое-то поручение дал… Может, это связано с Поттером… с его поисками… — отвечал Люциус сдавленным голосом, как будто каждое слово давалось ему с трудом. Все трое оглянулись на Темного Лорда, который стоял, сжимая в руке свою палочку и время от времени шевеля губами — со стороны могло показаться, будто он то ли считает про себя, то ли молится. Белла не сводила с возлюбленного Повелителя глаз. Ждали Поттера.