Our storyline.

Десятки кошачьих глаз смотрели на нее с пестрых тарелочек, из которых, казалось бы, теперь состоят стены этого кабинета. Она была в нем при разных учителях, но никогда раньше тут не было настолько неуютно. Ни дух оборотня, ни всевозможные приспособления мракоборцев не делали помещение настолько тошнотворным. Она недовольно скривила лицо. Скрывать своего отношения к женщине напротив, которая уже десять минут упорно делала вид, что её не замечает, девушка не собиралась. Сойер пришла отбывать свое наказание, как и было положено, но профессор видимо решила показать, кто тут главный и заставить подождать. Что ж, торопиться ей некуда. Розария демонстративно разглядывала свои ногти, размышляя, в какой цвет их выкрасит, когда тут закончит. Она чувствовала, как нервы Амбридж потихоньку сдавали, женщина исподлобья на нее посматривала, будто ждала, когда же у девушки лопнет терпение. Проиграв первый раунд, и так и не дождавшись от девушки хоть какого-то проявления слабости, профессор подозвала девчонку к себе, вручила ей перо и пергамент. Чутье подсказывало, что что-то было не так. Перо было необычным, она чувствовала это кончиками пальцев, но никак не могла понять, что не так. Холодная ярость захватила ее разум, когда девушка поняла, что происходит и почему Амбридж выбрала именно такое наказание. По прошествию полутора часов, Сойер подошла к столу профессора и бросила на него багровый свиток. Девушка пыталась сломать перо, пока писала строки, но оно было зачаровано, и уничтожить его не представилось возможным. Довольная женщина не взглянула на свиток, вместо этого схватив девчонку за запястье и потянув на себя. Однако удовлетворение быстро сползло с мерзкого лица, девица с вызовом смотрела на преподавателя сверху вниз, будто пыталась уничтожить Амбридж взглядом. — Это не то, что я просила Вас написать, мисс Сойер, — голос профессора был сухим и недовольным. — Вы решили заклеймить меня. У вас это не получится. Я просижу тут хоть до конца учебного года, но Вы не дождетесь от меня покорности, — девчонка выплюнула эти слова, вырвала кровоточащую руку из цепких лап профессора, забрызгивая ядовито розовый вельветовый пиджачок алыми каплями. Кровь расползлась бурыми кляксами по отглаженному манжетику. Сойер вышла из кабинета с гордо поднятой головой. Две недели наказания тянулись нарочито медленно. Каждый день для нее был полон боли, к понедельнику третьей учебной недели у Сойер не осталось никаких сомнений: шрам на ее правой руке останется там до конца жизни. Не желая показывать никому, результат своего времяпрепровождения в обществе Амбридж, Сойер с помощью дезилюминационного заклинания пробралась через статую трехглазой ведьмы в Хогсмид, где купила несколько одинаковых перчаток, которые теперь перманентно обтягивали её искалеченную руку. Большой зал как всегда был полон шума и запаха вкусной еды, но аппетита у Сойер совершенно не было. Всю ночь она плохо спала, будто кто-то её проклял и наслал кошмары. После последнего дня наказаний рука полыхала, словно ее рвали каленым железом, от голода тошнило, но кусок в горло совершенно не лез. Она пила горячий кофе, Нотт, который теперь постоянно пытался навязаться к ней на разговор, уже привычно сидел рядом и о чем-то перешучивался с Блейзом Забини. Усиленное внимание к её персоне со стороны одного из популярнейших мальчиков факультета уже не было достаточно интересной темой для обсуждения. Девчонки обглодали ей все косточки еще на первой неделе, так что теперь никто не обращал внимания на то, что они постоянно торчат рядом друг с другом. — Ты бы еще варежки напялила, Сойер, — визгливо хихикнула Пенси, когда Розария поправила слегка влажную ткань. Она не привыкла носить перчатку постоянно и ладонь противно потела, а потому еще не зажившие раны чесались. — Хочешь, покажу маггловский фокус, Пенси? — Девица нахмурилась, с опаской глянула в сторону Драко, будто ища у него защиты, а потом с интересом присмотрелась к действиям девчонки напротив. Розария поставила локоть на стол, вытягивая сжатый кулак вверх тыльной стороной к оппоненту. Уточнив, внимательно ли девушка смотрит и, получив утвердительный кивок, Сойер другой рукой начала постепенно делать движения, будто вращает ручку у заводной табакерки с чертиком внутри, постепенно выпрямляя средний палец. Когда «фокус» был закончен, Крэбб захохотал, забрызгав сидевшего напротив Забини тыквенным соком, Гойл начал отстало гыгыкать из-за ругани Забини, а, отпрянувшая от потерявшей к ней интерес Сойер, Паркинсон покрылась противными красными пятнами, задыхаясь от злобы и возмущения. Нотт бросил на, заполняющую уже второй кубок горячим кофе, Розарию восхищенный взгляд. Сохранять безразличие в такой ситуации у Малфоя получалось все хуже и хуже. Девушка словно почувствовала, что он нервничает, и опустила взгляд. Извиняется. Только непонятно за что. Драко шмыгнул носом. Дал понять, что все в норме. Их немое общение никем никогда не замечалось, но изучившим друг друга за столько лет беспрерывного общения до последней чешуйки слизеринцам слов часто было не нужно. — Эта дрянная жаба меня уже достала, но мы же не можем к ней просто не пойти? Рори, давай сопрем что-нибудь у Фреда и Джорджа и застрянем в больничном крыле? Уверен, эти поганцы тестируют на первокурсниках что-то вредоносное, — проворчал сзади Рон, весь стол слизеринцев искривился, будто им в кубки бросили компоста. — Заманчивое предложение, особенно когда компания хорошая, — Розария с улыбкой поднялась с места и присоединилась к рыжему долговязому пареньку, который тут же принялся говорить о том, что Гермиона сошла с ума со своим вязанием для домашних эльфов. Затея обманом освободить домовиков казалась ей слишком забавной, чтобы убеждать подругу в её бесполезности. Занятия у Амбридж чаще всего проходили по двум сценариям: либо все молча сидели, уткнувшись в книги, либо Гарри начинал словесную перепалку, за что получал наказание. И чем чаще Амбридж наказывала его, тем злораднее становилось её лицо, скрывать свои эмоции она стала все хуже. Когда по школе прокатилась новость, что профессора назначили Генеральным Инспектором, недовольство Поттера и Сойер стало еще более ощутимым, и пусть последняя старалась чаще всего не лезть под горячую руку, но поведение розовой жабы медленно заставляло чашу терпения заполняться. Когда до профессора дошло, что злить Сойер в классах бесполезно, она шла окольными путями и как бы девушка ни старалась, большую часть своих вечеров она проводила в кабинете среди противно мяукающих тарелочек за написанием чертовых строк, но не тех, которые требовалось. Сойер не собиралась проигрывать эту битву. Утро поздней осени выдалось солнечным и теплым. Ученики скрипели перьями и шелестели страницами. Розария уныло глядела в окно. За все это время, проведенное на лекции по ЗОТИ, она не прочитала ни строчки. Зачем, если она уже изучила учебник с Гермионой от корки до корки и теория была ей ясна как день? Противное покашливание Амбридж по началу не вызвало у нее никакой реакции, но поняв, что оно адресовано не кому-то другому, девушка повернулась на профессора и уставилась на розовую жабу самым враждебным из своих взглядов. Черный бархатный бант на курчавой маковке притягивал взгляд, и Розария невольно всмотрелась в тусклое поблескивание ворсинок. — Мисс Сойер, почему Вы не читаете двадцатую главу? — Я уже ее прочитала. — Прочтите снова. — Зачем? Повисла тишина. Препираться с Амбридж никто не желал, уже очень многие прошли через ее кабинет и после этого затихали, словно бы в рот им вставили кляп. В классе воняло цветочным мёдом и душно было настолько, что перчатку можно было уже выжимать. На явно недовольном лице профессора расцвела приторная ухмылочка. — Я понимаю, что раньше Вас некому было воспитывать, однако теперь я могу заняться этим вопросом. Вы будете наказаны, если сейчас же не приступите к чтению. Сойер прикрыла глаза, в попытках унять сбившееся дыхание. Некому было воспитывать, значит, так получается?... За эти несколько недель Амбридж неоднократно пыталась вывести девушку из себя, видимо для того чтобы добиться ее отчисления, но слизеринка держала себя в руках, помня о просьбе Драко не лезть на рожон. Амбридж наказывала ее за неподобающий внешний вид, за громкие разговоры в коридоре, за быструю ходьбу, когда девушка опаздывала в класс. На уроках она пыталась донимать её всеми возможными способами, словно искала кнопку, нажав на которую она заставит девчонку показать свой оскал. До того момента у нее этого не получалось, но напоминать девушке о гибели родителей было уже слишком. Все это притворство других, что покрывало непростительное поведение Амбридж было слишком. Розария демонстративно захлопнула книгу и сбросила ее с парты на пол, после чего повесила свою сумку на плечо и встала из-за стола. У сидевшего рядом Тео, теперь она называла его так, не оставалось выбора, кроме как встать и пропустить ее на выход. Сойер отвернулась от прищурившей глаза профессора и направилась на выход. Что-то внутри неприятно защемило, по загривку табунами шли мурашки. Когда буквально в дюйме от ее уха пролетело заклинание и врезалось в деревянную дверь, запирая ее на волшебный замок, девушка замерла. Никто не заметил, откуда она достала свою палочку, резко развернувшись на небольшом каблуке, девчонка нацелилась профессору прямо между глаз. Кровь ее кипела, внутри все сжималось десятками колец, будто она бесконечно трансгрессирует в неизвестность, кончики пальцев словно било разрядами тока. — Вы угрожаете мне палочкой, мисс Сойер? — Дрожащие нотки восторга, если сейчас у нее получится заставить девчонку бросить в нее хоть одно заклинание, то ей конец. Исключение! А может и палочку отберут! Предвкушение в ее глазах было настолько откровенным, что его заметил каждый из присутствующих. Драко сверлил Розарию взглядом, мысленно умоляя ее остановиться, пока не поздно. — Нет, что Вы, какие угрозы, — Почти ласково протянула девушка, однако от звучания ее голоса из воздуха будто ушло все тепло, — Я просто думаю, что Ваш урок мне не пригодится. Если верить Вашим словам, в мире не от чего защищаться, а теорию я сдам и без бесполезного сидения в Вашей омерзительной компании. Амбридж будто растерялась и не нашлась, что ответить. Гримаса ярости потихоньку пробивалась сквозь напускной сахарный лоск. Слизеринка направила палочку на дверь, но не успела, и шевельнуться, как в нее полетела красная вспышка. Тело сработало на автомате, она сделала шаг назад и экспеллиармус пролетел, мимо врезаясь в каменную стену. Буря, поднявшаяся внутри сразу же после того, как эта мерзкая женщина очернила память ее семьи своим поганым ртом, сейчас уже переросла в тайфун, которому можно только сдаться или погибнуть. У нее под ногами буквально появлялся лед, сковывая и без того холодный камень. Изо рта испуганных учеников шел белый пар, навязчиво всплывающий в голове голос Драко напоминал, почему ей стоит остановиться. Она ведь ему обещала… — Бомбарда, — резкий выдох, девица не сводила безумного взгляда с профессора Амбридж. Какие бы чары ни лежали на этой двери, когда ее вынесло с петель и с грохотом впечатало в противоположную стену, Сойер уже ничто не могло остановить от того, чтобы покинуть чертов кабинет. Ничто, кроме строгого взгляда декана факультета Гриффиндор, которая влетела в кабинет, с невероятно растерянным выражением лица. — Мисс Сойер! Что тут происходит, извольте спросить! — Возмущение Макгонагалл слегка отрезвило девушку и, хотя соблазн выстрелить в жабью рожу каким-нибудь сглазом было ужасно велико, Розария повернулась к высокой женщине в зеленой мантии и проследовала за ней, потому что таково было требование разъяренного профессора. Амбридж осталась позади. Дверь класса Трансфигурации с грохотом захлопнулась за их спинами. Минерва не успела и слова сказать, ученица начала первой. — Простите, профессор, нет ли у Вас в кабинете тренировочного манекена? — Макгонагалл удивленно моргнула, нахмурилась и мановением палочки вытащила потрепанного болванчика из темного дальнего угла класса. Розария благодарно поклонилась женщине и с невероятной яростью на лице швырнула в деревянную куклю заклятие. Бездумный выпад палочкой, никакого заклинания, но кусок послушного дерева взмыл в воздух и был разнесен на щепки молнией, которая с громким электрическим треском вонзилась в каменный пол оставляя на нем след из сажи и приятный запах горелого дерева. Сойер выдохнула, ей полегчало. То, что пульсировало и недовольно ворочалось внутри, подталкивая ее разорвать обидчицу на лоскуты, успокаивалось и снова будто засыпало. — Что это было, мисс Сойер?! Что Вы устроили в кабинете профессора Амбридж?! — грозный взгляд Макгонагалл заставил девушку поспешно спрятать теплую и будто слегка искрящуюся в руке палочку в карман, после чего она проследовала за высокопарной волшебницей. Сев по разные стороны преподавательского стола, девушка принялась нервно теребить край перчатки, недовольно поджимая губы и неуютно себя ощущая под пронзительным взглядом Макгонагалл. — Вообще-то, я шла за Вами не для того, чтобы читать лекцию, однако я все-равно хочу услышать, что там произошло. — После ее краткого пересказа, Минерва выглядела так, будто ей залепили пощечину. — Я не понимаю, профессор. Как Вы могли допустить такое развитие событий? Эта женщина буквально пытает студентов, а Вы ни сном, ни духом? Почему профессор Дамблдор бездействует? Я не верю, что Вы не видели, как именно она наказывала учеников за «неповиновение» и «неправильное мнение». Неужели ничего нельзя с этим сделать? — у нее уже не было сил на негодование, рука болела настолько сильно, что из глаз вот-вот потекут слезы, девушка расчесывала тыльную сторону ладони, пока под ногтями не появились красные полоски крови, пропитавшей ткань насквозь. Да и то непонятное заклинание будто истощило ее, словно высосало часть ее магии. — Если я не ошибаюсь, ученики пишут строки, я не вижу в этом никакой пытки, — Казалось бы, что профессор трансфигурации была впервые на ее памяти растерянной и совершенно не прятала свои эмоции. Она бросила взгляд на девушку, что сжимала кровоточащую ладонь другой рукой и удивление отразилось на худом лице слишком ярко. Профессор немедленно вскочила со своего места и подошла к ученице. Сдернув промокшую от крови и пота перчатку, она тихо охнула. Прошло совсем немного времени, мадам Помфри весьма оперативно доставила экстракт бадьяна из больничного крыла, после чего покинула кабинет по просьбе профессора. Девушка послушно опустила руку в ёмкость до краев заполненную коричневато-желтой жидкостью. Розария глубоко дышала, от боли ее било крупной дрожью, процесс заживления пусть и был быстрым, но боли от него было немало. Воспаленные раны, составлявшие фразу: «Я не буду подчиняться» красовались под пристальным взглядом Макгонагалл. Она осела прямо на собственный стол и сцепила руки в замок. Сойер отказалась пояснять, откуда у нее эти раны, лишь посмотрела на профессора так выразительно, что ответ был больше не нужен. — Я больше не вернусь к этой женщине в класс. И на наказания ее я тоже больше не приду. Она может хоть лопнуть от злости, — Макгонагалл кивнула. Повисло напряженное молчание. Девчонка вытащила подзажившую руку из лекарства и вытерла о подол мантии, после чего принялась палочкой очищать и сушить злосчастную перчатку. Позже она настолько привыкнет к тому, что она надета, что не будет этого замечать. Сейчас же ткань неприятно липла к холодным пальцам и подзажившим царапинам. — За Ваше поведение в классе Вы будете отбывать наказание у меня, — произнесла, наконец, профессор. Девушка поджала губы и кивнула. Это был наилучший исход событий, — А так же у меня к вам будет просьба… Прошу Вас, приглядите за мистером Поттером. Я знаю, вы друзья, что-то мне за него неспокойно. — Конечно, профессор. Я могу идти? — У Вас есть место, где можно «отбывать наказание» без лишних глаз? — Думаю, найдется, — усмехнулась она, пряча палочку в карман и перекидывая сумку через плечо, — До свидания, профессор. Сойер покинула кабинет, ощущая спиной задумчивый взгляд Макгонагалл. Стоило двери закрыться за ее спиной, профессор тут же вскочила на ноги и подошла к месту, куда ударило девичье заклинание. Пепел и гарь, небольшая корочка едва подтаявшего льда. Минерва нахмурилась, после чего поспешила в кабинет директора. — Сойер, ты как всегда просто нечто, — Тео подловил ее в коридоре, подхватил девушку под локоток и они вместе направились на выход из Хогвартса. Впереди их ждало занятие у мадам Трюк. Девчонка щурилась под солнечными лучами, а парень жадно пожирал ее взглядом. Нотт слегка повернул голову назад и подмигнул идущим чуть позади Малфою и Забини, последний гаденько улыбнулся, Драко же остался беспристрастным, — Что тебе сказала эта облезлая кошка? Девушка смерила парня холодным взглядом, на что тот поднял обе руки вверх, будто пытаясь этим жестом показать свою капитуляцию. — Наказала, конечно же, — с самого начала года Нотт не оставлял ее в покое и постепенно, подтачивая девичью бдительность, втерся в ее круг общения. Конечно она не считала его своим другом и никаких секретов ему не доверяла, но пары теплых улыбок в какой-то момент заслужил и он. Когда у девушки не было альтернатив, она позволяла Тео забалтывать ее. В последнее время у последнего в привычку вошли странные действия. Он мог взять ее за руку и потащить подальше от сокурсников, чтобы о чем-то поговорить, приобнять ее за плечи или подцепить руку под локоть. Он вообще старался как можно чаще дотрагиваться до девушки и, если раньше она пресекала такие попытки на корню, со временем она попросту устала напоминать о том, что лучше ему её не трогать. Конечно, границ дозволенного он не пересекал, но изредка, и она понимала это, он «прощупывал территорию», однако проведенная ею черта все никак не сдвигалась. Розария бросила на сокурсника усталый взгляд, и он тут же зацепился за странную букву «И» вышитую на его мантии. Девушка немедленно кивнула на эту деталь, — Что за самодеятельность? — О, это? Это, моя дорогая, знак того, что я состою в Инспекционной дружине. Мы теперь — элитный отряд Амбридж. Сделал это специально для тебя, буду защищать от любых нападок, — парень ей подмигнул, девушка состряпала самую недовольную мину, полную отвращения и выдернула у него свою руку. Сойер ускорила шаг, стараясь оторваться от Тео, — Ну постой, ну куда ты? Да ладно, неужели ты думала, что я откажусь от такого шанса получить в этой дрянной школе хоть каплю власти? Она не удостоила его вниманием, скрываясь за воротами на поле для квиддича. Летать на метле Сойер не любила и не хотела, а потому на занятиях мадам Трюк сидела на трибунах вместе с Гермионой и со скукой наблюдала за полетами остальных. На самом деле, Розарии нравились эти уроки. Именно на них она могла наблюдать за Драко так, чтобы никто ее ни в чем не уличил. Ей нравилось, как ветер гулял в платиновой шевелюре, как расслабленно и уверенно он выглядит верхом на метле. Его острое лицо становилось более мягким и умиротворенным, словно чувство полета давало ему ту свободу, которой у него никогда не было на земле. Лицо его было сегодня особенно бледным и напряженным, так что Розария была только рада, что в расписании есть это занятие. Ей искренне хотелось, чтобы ее друг был счастлив. И казалось, что счастлив он только на метле. Уставшая за день девушка на ужин решила не идти, вместо этого укрывшись в тени и прохладе крипты. Она вытянулась на диванчике и закрыла глаза, громко зевая и пытаясь расслабить ноющие от напряжения мышцы. Однако, у Драко на нее были совсем другие планы. Решетчатая дверь с грохотом захлопнулась за его спиной. Злой голос бился об стены, упреки летели в нее острыми стрелами. — Я же просил тебя не лезть на рожон! Что это вообще было? Ты хоть представляешь, что она с тобой сделает, если ты не будешь являться на занятия? Тебе мало было от нее наказаний?! — Он подошел к ней и резко дернул девушку за руку, буквально силой заставляя ее подняться на ноги, она с шипением выдернула кисть, из его захвата тут же принимаясь потирать ее пальцами, — Думаешь, твой дружок Нотт и правда будет тебя защищать?! — Чего? — Розария опешила, недоуменно захлопала глазами, на пышущего яростью Малфоя, — О чем ты вообще говоришь? Ты же сам видел, что я старалась ее не донимать, но она прицепилась как клещ. Сколько можно было вообще ее терпеть?! И Тео тут вовсе не при чем… Может хоть сколько прислуживать этой дряни, мне вообще наплевать… — Да конечно, плевать тебе, вы же с ним уже под ручку ходите, словно голубки! — Он хотя бы не скрывает, что мы дружим! — Девчонка ткнула парня пальцем в грудь после чего сделала шаг назад. На мантии Драко так же, как у Нотта, красовалась серебрянная буква «И», — И ты… Ты тоже?.. Её голос был растерянным, она словно не верила собственным глазам. Парень нервно дернул плечом, явно собираясь продолжить перепалку, но она не дала ему и слова вставить. — Зачем? — Ты и так знаешь, зачем. Это власть! Это статус! Я теперь не просто ученик и не просто староста, я, черт возьми, король этой чертовой школы! — Только не говори, что ты сам этого хотел, я… — Почему нет?! Почему я не должен этого хотеть?! — Парень вспыхнул по новой, он так сильно злился на неё, что совершенно не думал, о чем говорит. У него вообще не было привычки быть с ней сдержанным и другим, он всегда был собой. — Это твой чертов папаша тебе навязывает всякое дерьмо! Неужели ты хочешь мучать и запугивать других от ее имени?! Заниматься всей этой грязью! Ты выше этого, Драко! — Нет! Нет, не выше! И не смей говорить о моем отце! Ты! Да с чего ты взяла, что знаешь меня лучше всех?! Я такой, какой я есть, и хватит меня убеждать в том, что это не так! Если тебе так уж не нравится, что я в дружине, так иди и поплачься об этом Поттеру или Тео или чертовым Уизли, мне вообще наплевать! Ее взгляд был полон укора. Девушка покачала головой и пулей вылетела из крипты, Драко даже не попробовал ее остановить. Он плюхнулся на диван и обхватил голову руками. Злоба все еще клокотала в нем, никак не желая успокоиться. Она считает, что он не хотел присоединяться к Амбридж. Но почему бы и нет?! Она имеет силу и власть в этой школе. Отец, казалось бы, был им доволен. По-крайней мере, он выглядел довольным им. Вернувшись в гостиную, Драко застал на диване недовольного Нотта. На его щеке красовалось красное пятно. — Кажется, Сойер не очень любит обнимашки, когда злится, — донес до его сведения Теодор, хотя Драко абсолютно этой информации не просил, о чем сразу товарищу и сказал. Он уселся рядом, надев на лицо самую брезгливую и высокомерную свою маску, — Я ей все равно пригожусь рано или поздно. Вот увидишь, я своего добьюсь… Блондину эта фраза жутко не понравилась. Захотелось пойти в душ и смыть с себя сегодняшний день, словно страшный сон. Так он и поступил. Шагая по коридору высоко вскинув голову, он встречал на своем пути шарахающихся от него учеников, словно он — сама чума. Именно таким было уважение. Не стоять на его пути, бояться и чуть ли не падать перед ним на колени. Но если он так этого хотел, то почему же внутри он не чувствовал ни капли удовлетворения? Он так над этим задумался, что не заметил выходящего из кабинета Амбридж студента. Гриффиндорец был младше него на два года и смотрел снизу вверх испуганно. Он был бледен, коленки его дрожали, с маленькой ручонки капала кровь. Драко не разглядел, что было написано на руке мальчика, тот извинился дрожащим голосом и ринулся прочь. Староста повернулся и увидел полную яда улыбочку Амбридж. Поклонившись ей и закрыв дверь в кабинет, Драко направился дальше. Только оказавшись в душевой, он позволил себе тяжело выдохнуть. Парень провел трясущейся рукой по бледному лицу и посмотрел на себя в запотевшее зеркало. Только сейчас он понял. Она — монстр. Чудовище, что пожирает детей, прячась в самых темных и страшных кошмарах. По воле отца, из-за стремления вызвать его одобрение, он теперь, так же как Люциус Малфой, прислуживается перед волшебницей, чьим наибольшим удовольствием было наблюдение за чужими страданиями. Она упивалась властью и болью других. Болью Розарии. Теперь Малфой понял, зачем она носила перчатку. Понял, почему его присоединение к Дружине вызвало такое недовольство. На следующий день парень пришел в крипту, чтобы поговорить, но девушки там не оказалось. Она избегала его. И получалось весьма успешно, потому что, чтобы он ни говорил, но она знала его. Знала как облупленного. Со всех сторон. Настолько хорошо, что могла безошибочно угадать ход его мыслей. Настолько хорошо, что могла избегать его, куда бы он ни сунулся. Однажды он настолько отчаялся, что хотел уже поговорить с ней в общей гостиной, заметив ее в любимом углу, но Нотт опередил его, снова заняв место напротив. Их воркование настолько испортило настроение, что он просто ушел к себе в комнату. Уже после отбоя Теодор рассказывал Забини и Боулу, что все девчонки одинаковые и стоило состроить страдальческую мину, как она тут же сдалась. Но Драко знал, что Рия совсем другая. Она так быстро "простила" Нотта, потому что не злилась на него. Как бы сильно Драко ни ревновал, что бы себе ни напридумывал, его разум четко осознавал разницу между ним, Драко, и Теодором Ноттом. На него ей было наплевать. Она наверняка догадывалась, что парень не просто так проявляет к ней свое внимание и сколько бы люди ни утверждали обратное, Нотт не был ей другом. А Драко был. И он ее обидел. Обидел настолько, что ни одна сокрушающаяся мина и ни одно извинение не заставят ее оттаять. Куда бы он ни шел, где бы ни делал свою грязную работу, он всюду теперь видел ее осуждающий взгляд. Каждый раз, провожая взглядом очередного ребенка, идущего в логово монстра, он думал, сколько же часов там провела она. Ему казалось, что их дружба сыпется прахом. И только когда это начало происходить парень понял, насколько эта дружба была для него важна. Во что бы то ни было, ему было необходимо вернуть к себе ее расположение. Он скучал по вечерам в крипте, по совместному изучению магии, по ее смеху и дурацким историям. Однако, она полностью закрылась от него, как будто они и правда никогда друг с другом не говорили. Она больше не ловила его многозначительных взглядов, не подмигивала ему после занятий, намекая на встречу в крипте, не улыбалась, будто бы сама себе, а на самом деле ему. Малфой должен был найти способ, как все исправить. Должен был что-то придумать. Но в голове было пусто. Все что ему оставалось - это день ото дня наблюдать за тем, как его драгоценная Рия отдаляется все сильнее.