Our storyline.

Большой зал гудел, переливался десятками голосов радостных и взволнованных, обеспокоенных и встревоженных, счастливых и печальных. Новоиспеченные ученики Хогвартса расходились по длинным столам под звуки апплодисментов своих новых школьных товарищей, с которыми им предстоит бок о бок прожить не один год и немало испытаний. Драко Малфой, аппетит у которого отсутствовал еще с самого утра, с самой высокомерной миной рассматривал довольно уплетающих свой школьный ужин первокурсников. На самом деле, если бы его не назначили старостой, он предпочел бы пропустить этот пир. Лето было невероятно утомительным, полным неприятных и давящих событий, так что меньше всего у парня было сил на то, чтобы играть свою роль. Хотелось побыть наедине с собой и элементарно отдохнуть. Пенси висела на его локте с самой первой минуты, как он попал в Хогвартс-экспресс и рука уже ощутимо ныла. Стоило ему ее одернуть, как настырная девица тут же висла на ней снова. Паркинсон Драко не нравилась. Она была несимпатичной, глуповатой и прилипчивой, не имела чувства собственного достоинства, но гадостей и мерзостей в ней содержалось столько, что компенсировало отсутствие чего угодно слихвой. Крэбб и Гойл громко чавкали, чем только ухудшали и без того паршивое настроение. Наткнувшись взглядом на Сойер, которая сегодня сидела среди «своих», а не, как это было привычно для нее, в конце стола, он сделал вид, что ее не заметил. Она ковырялась в тарелке, хмурила брови и вовсе не замечала никого вокруг. — Эй, Сойер, ты чего это сегодня не на галерке, — Девушка смерила холодным как лед взглядом Теодора Нотта, который уставился на нее с хамоватой ухмылкой. За лето она разительно изменилась. Ее волосы сильно отросли и теперь массивной косой лежали на узком плече. Она больше не была такой худосочной, как раньше, фигурка ее стала вполне себе симпатичной, было за что зацепиться взглядом. Заботливая рука Молли Уизли помогла ей избавиться от возрастных изъянов и теперь ее кожа была чистой словно только что выпавший снег. Такие разительные перемены в ней приметил не только Малфой. Паркинсон заметила его пристальный взгляд и нервно заерзала на месте, сильнее сжимая его локоть. Парень подумал, что ещё немного и рука у него уже попросту отвалится. — Знаешь, все эти годы ты так сильно нравился мне тем, что полностью меня игнорировал, но и это надо было испортить, а, Теодор? — глаза друга недобро сверкнули. Все на факультете знали, что Нотту не нравилось, когда его звали полным именем. В голове Малфоя уже появилось несколько вариантов, как отвлечь друга от девушки, но вместо гневной тирады тот, почему-то, покачал головой и посмеялся. — А за словом все так же в карман не лезешь. — Они у меня в другом месте хранятся, — Одноклассники сверлили друг друга взглядами, пока Нотт не улыбнулся во все тридцать два и не подмигнул девушке, снова приступая к еде. Она удивленно изогнула бровь и тоже уткнулась в тарелку. Традиционная речь директора началась в этом году не только с торжественных приветствий и предостережений о Запретном Лесу, но с гаденьким покашливанием. Для многих речь новоиспеченного преподавателя ЗОТИ была непонятной и дети смотрели на розовое нечто с открытыми ртами и нахмуренными лбами, было слышно, как шестеренки крутятся в чужих головах. Драко, который прекрасно понимал что к чему, снова кинул взгляд на Розарию. Их глаза встретились, она поджала губы и этого хватило, чтобы понять: ей очень не нравится то, что она слышит. Их быстрое переглядывание осталось незамеченным, настроение, которое и так не было радужным, теперь и вовсе улетело в трубу. Как только пир закончился, Сойер встала из-за стола и поспешила на выход вслед за удаляющейся Грейнджер, которую от возмущения трясло так, что будь она немного больше и вызвала бы землетрясение. Драко и Пенси строили малышню, чтобы впервые отвести первокурсников в подземелья. Для них вечер был торжественным, пугающая песнь Распределяющей Шляпы быстро забылась, а речь Долорес Амбридж осталась непонятой. Новоиспеченный староста поймал себя на мысли, что немного завидует их простоте и наивности. Они проходили мимо «золотой троицы». Уизли выстраивал по парам гриффиндорских сопляков, пока Поттер и Грейнджер о чем-то тихо переругивались. Розария громко шикнула на них и все трое повернули к ней свои лица. Малфой не услышал, о чем они говорили, но был уверен: предметом обсуждения являлась речь Амбридж. Почему-то Драко был уверен, что таким тугодумам как Поттер и Уизли смысл ее монолога пояснять нужно на пальцах. Розария юркнула в гостиную совсем незадолго до отбоя. Быстрой тенью она скользнула на свое излюбленное место: кресло у дальнего окна сквозь которое было видно лишь темные воды Черного озера. Никому из старших не нравилось там сидеть. Темно, сыро и гриндилоу постоянно корчат рожи, отвлекая от насущных дел. Поэтому уголок тот всегда был тихим и одиноким, второе кресло никто никогда не занимал, чем девушка беззастенчиво пользовалась и могла подолгу сидеть там глядя в окно или читая очередную книгу. Не торопящиеся по своим комнатам старшекурсники болтали каждый о своем, Драко обсуждал с Забини новые модели мётел, Паркинсон обиженно дула щеки, посланная, не выдержавшим наконец Малфоем, куда подальше, а Крэбб и Гойл увлеченно спорили за право обладания последним пирожным, свистнутым с пира. Заприметивший Сойер Теодор Нотт поднялся со своего места и, пройдя в дальний угол гостиной, плюхнулся в кресло напротив девушки и о чем-то ее спросил. Вскоре между ними завязалась беседа, Драко видел, что девчонка напряжена до предела и готова в любой момент броситься на непрошенного собеседника словно он готовит на нее нападение. Неприятное чувство заворочалось внутри, убивая любые шансы на то, что настроение парня получится хоть как-то исправить. — Чего ты так напрягаешься, будто я тебе сейчас непростительное в лицо кину? — А откуда это столько внимания без явной причины? — Она смотрела на него, подозрительно сузив глаза. Парень перед ней был симпатичным и постоянно ей улыбался, демонстрируя ямочки на щеках и ровный ряд белых зубов. Однако, Розария прекрасно знала, что за приятной внешностью скрывался отвратительный характер. Нотт не зря был лучшим другом Драко, они во многом были похожи. Оба чистокровные волшебники, носители громких фамилий, красивы, умны и вели себя, словно цари, которым все вокруг с рождения должны. Но если Малфоя к такому поведению обязывал отец, о чем знала только Розария, то о причинах такого поведения Нотта девушка даже не догадывалась, а потому вела себя с ним настороженно. Впрочем, парень тоже был на чеку. Они оба словно стояли на шахматной доске из тонкой ледяной корочки, что покрыла глубокие воды, очень хорошо видневшиеся под ногами. Один неверный шаг, противник объявит тебе мат и ты с головой уйдешь в холодную глубину. — Мне просто интересно, а чего такая умная и талантливая слизеринка все время игнорирует своих сокурсников и вместо этого якшается с гриффиндорцами? — Не прикидывайся дураком, — под ногами протянулась тонкая трещина, Нотт боязливо стоял на своей клетке и тщательно выбирая слова продумывал, куда же дальше сделать ход. Артиллерия ее колкостей была наготове и парень понимал: одна неправильная фраза и мосты, которые он столь вероломно захотел перебросить на другой берег, будут сожжены до пепельной пыли. — Не надо так напрягаться, я же просто спросил, — трещина поползла дальше, девушка скрестила руки на груди, у парня вырвался тяжелый вздох, — Мне стало интересно с тобой поговорить. Быть может, у нас больше общего, чем я думал? Несмотря на твой… Кхм... Специфичный выбор друзей, я решил попробовать. Попытка не пытка, знаешь? — Раньше за тобой таких желаний не наблюдалось, — она фыркнула и зябко повела плечами. Теодор заметил свой шанс и сняв с себя кардиган протянул его ей. — Ты замерзла… Тут и правда прохладно, слишком уж далеко от камина. Она поджала губы, глаза ее сузились настолько, что парень напротив невольно задался вопросом: видит ли она сейчас хоть что-то? Протянутый им элемент одежды игнорировался, он уже устал держать руку вытянутой, а потому положил теплую вещь на столик между ними и снова попытался смягчить ее самой очаровательной и обезоруживающей улыбкой в своем арсенале. Никакого эффекта это не возымело, девчонка громко захлопнула книгу, что все это время лежала на ее коленях, поднялась с места и направилась в сторону девичьих спален. Поравнявшись с ним она на мгновенье замерла, стрельнула в него холодным и полным недовольства взглядом, но пожелала ему доброй ночи и ушла. Парню показалось, что эта партия вышла в ничью, но был уверен: у него еще будет шанс взять реванш. — Чего это ты к этой страшиле яйца катишь, Нотт? — Вопрос висевший на языках пожалуй всех его друзей был озвучен любопытной до неприличия Пенси, стоило ему только уронить свой зад на привычное место на диване у камина. Парень потянулся и широко улыбнулся девице, закинув руки за голову и поудобнее устраиваясь на сидении. — Вообще-то, если ты не заметила, она больше не страшила, — его ухмылка не понравилась Драко, внутри клокотала злоба, но приходилось сидеть прикусив язык, а иначе все годы тщательного создания определенного имиджа, картинки, которой он не являлся, пошли бы прахом. Позже, лежа без сна в своей постели, голова Малфоя роилась неприятными мыслями, усиливая мигрень и заставляя сжимать руки в кулаки. Намерения Нотта всем окружающим были предельно понятны: она симпатичная, даже красивая, умная и дерзкая, гордая, но очень добрая. Девушка отличалась от своих сокурсниц и теперь, когда юношеские проблемы больше не отражались, в прямом смысле этого слова, на ее лице, девчонка стала выгодно выделяться на фоне остальных. От общения с ней можно было получить много выгоды, достаточно правильно разыграть свои карты. От подобных мыслей стало не по себе. Будто бы сам именно так и делал. Будто он пользовался ею и той дружбой, что между ними была. Все то время, что Розария была в компании Нотта, ему, Драко, было ужасно неприятно. Он злился, нервничал, очень хотел вскочить и накричать на друга, сказать ему, чтобы не лез. Парень ловил себя на мысли, что ему нравится быть ее единственным другом, нравится, что она доверяет только ему, нравится, что только он может проявлять по отношению к ней заботу, которую она примет, а не отвергнет суровым высокомерным взглядом. Глупая ревность давила ему на горло, на хвост ей наступала гордыня, не дающая разуму дотянуться до причин подобных эмоций. В ту ночь наследник семьи Малфоев уснул лишь под утро, чтобы проснуться в таком же отвратительном настроении, что и накануне. За завтраком Нотт подсел к Розарии снова предпринимая попытку ее разговорить, но та оказалась безуспешной. Две беспардонные рыжие головы, возникшие по бокам от девушки словно из ниоткуда, вызвали у нее лишь теплейшую и широкую улыбку. Она озарила её лицо и согрела блондину душу, словно глоток горячего шоколада. Но чувство злорадного удовлетворения при виде недовольного лица Теодора грело ещё сильнее. Все его самообладание ушло на то, чтобы довольно не ухмыляться, когда девушка, вместо того чтобы общаться с сокурсником, бодро вскочила из-за стола и заторопилась на выход из Большого Зала в компании близнецов Уизли. Однако, настроение снова ухудшилось, когда оба парня обняли девчонку за талию и заговорщически шепча ей что-то в оба уха буквально силой потащили на выход. Розария была единственной, кому Гарри и близнецы рассказали о том, куда делся призовой фонд Турнира Трех Волшебников. Еще в прошлом году Фред и Джордж предложили ей принять участие в «интереснейших исследованиях», оказавшихся на деле изобретением всевозможных волшебных фокусов и трюков, которые она обозвала «вредилками». Сойер сразу согласилась. Она была идеальным кандидатом в помощь Уизли: невероятно умная и изобретательная, склонная к авантюрам и обожающая дурные шутки, она была не такая благоразумная, как Гермиона Грейнджер и не стала бы читать им нотаций. Вместо этого она с огнем в глазах принялась помогать им с придумкой, реализацией и тестированием их новых магических сладостей и приспособлений. После первой пробы Блевальных батончиков, Фред три дня провалялся в больничном крыле, а она проторчала в библиотеке за книгами по колдомедицине. Именно поэтому ими было принято два решения: никогда не тестировать на себе и изучать необходимые для лечения потенциальных побочных эффектов заклинания заранее. Обсудив детали будущих «исследований», Фред и Джордж ушли на Травологию, а Розария поспешила на Историю Магии. Нудная лекция профессора Бинса закончилась не менее душными причитаниями Гермионы о том, как Гарри и Рон обязательно завалят СОВ, если будут игнорировать профессора. Девушка подшучивала над слишком суровой подругой, посмеиваясь над аргументами Рона. Розария не была настроена так критически по отношению к другим, когда речь заходила об учебе. Она не считала, что если сама проводит за книгами все свое свободное время, то и другие должны. После Зельеварения, она устало слушала перепалку Рона и Гермионы на тему Снейпа, Гарри ее усталость разделял, а потому они чуть отстали от друзей, идя на достаточном расстоянии, чтобы иметь возможность не слушать их спор, но на недостаточно далеком, чтобы кто-то решил, будто они идут вдвоем. — Слышала, многие из твоих считают, что ты чокнутый? — Поттер поморщился, будто девушка наступила ему на больную мозоль, в который раз мысленно проклиная ее проницательность. — Тебя Грюм еще и легилименции подучил или что? — Ну немножко, — девчонка захихикала и смущенно улыбнулась, на щечках ее пылал робкий румянец. Гарри нравилось, что они друг с другом так близки. Двое детей, оставшихся сиротами с малых лет, переживших унижения и боль со стороны родственников, они сошлись так хорошо, словно им было суждено встретиться и подружиться. Словно они собирались с самого начала заменить друг другу потерянную семью. Она была близка и дорога Гарри так же, как Рон и Гермиона. — Но на самом деле никакой легилименции не нужно, я и сама слышала, как ваши это обсуждали. Тяжело, должно быть, когда друзья отказываются тебе верить… Она положила руку ему на плечо и этот жест словно сделал фразу: «Я с тобой» полностью ненужной. Он благодарно ей кивнул, за непринуждённой беседой они добрались до Большого Зала, где расстались на время обеда. После плотной и вкусной трапезы, речи Трелони вызывали лишь желание поспать, но к моменту, когда они вошли в класс по ЗОТИ, вся сонливость выветрилась. Стоило только тяжелой двери впустить их внутрь, как напряжение свалили на плечи, ученики не решались даже перешептываться: никто не знал, что из себя представляет новый профессор, а потому с места в карьер бросаться не собирались. Гарри даже подумал, что во время уроков лже-Грюма атмосферка была поприветливее, хотя на его физиономии приторной улыбочки никогда не было. Розария недовольно покосилась взглядом на опередившего Гермиону Нотта, успевшего проскользнуть буквально перед девичьим носом и занять место рядом. Пожав плечами и бросив извиняющийся взгляд на Грейнджер, она проследила за ней взглядом, стараясь не смотреть на маленькую облаченную в розовое с ног до головы женщину. От одного ее вида девчонку мутило. Малфой едва заметно повернул голову и нахмурился. Девушка еле ощутимо изогнула бровь в немом вопросе, но тот ожидаемо не отреагировал, снова поворачиваясь к Гойлу. Розария недовольно фыркнула, когда Амбридж заставила их приветствовать ее так, словно они малые дети. Когда же прозвучало требование убрать палочки, она и вовсе напряглась настолько, что даже Нотт недовольно заерзал на месте, не решаясь, все же, даже шепотом попытаться ее успокоить. Дотрагиваться тоже не рискнул. Перепалка Гермионы Грейнджер и Гарри Поттера с новым профессором заставила девушку задрожать от плохо скрываемой ярости. Теодор с немым восхищением и неподдельным интересом наблюдал за ней. — Ах значит ты с нами как с идиотами, — прошипела она поднимая руку вверх, — Ну будь по твоему. — Да, мисс.? — Сойер, профессор. Могу ли я спросить, поможет ли знание одной лишь теории стать мракоборцем? Зарплата то у них, я надеюсь, не теоретическая? — яда в ее голосе хватило бы на целый серпентарий, взвинченная до предела профессор казалось бы готова была лопнуть как мыльный пузырь. На задних партах кто-то нервно хохотнул, Амбридж не успела и слова вставить, как девушка продолжила, — Мне казалось, теории недостаточно, чтобы стать хорошим мракоборцем, но позвольте спросить, если мир такой мягкий и пушистый, чего ради Министр Фадж держит несколько мракоборческих подразределений? Не лучше было бы тогда переквалифицировать их в магов, которые будут фигурно стричь лужайки? В мире же нет темных магов и дементоры в маггловские города не забредают. Несмотря на всю отраву, что сквозила в ее словах, голос ее был сладкий и тягучий, словно мед. Она умело сымитировала мягкие и приторные нотки Амбридж, так же как и слащавую улыбочку, которая у нее выглядела так, словно несла открытую угрозу. Голубые глаза смотрелись на притворно доброжелательном лице чужеродно и неправильно, потому что смотрела она на женщину, как змея на свою добычу. Ее взгляд был полон стали и мороза, жестокий и прямой, словно она пыталась заглянуть профессору в душу и чем дольше она смотрела, тем лучше получалось. Амбридж отшатнулась от нее, будто взгляд и слова резанули ее по-живому, в классе повисла тишина, неприятная и опасная, лишь затишье перед бурей. Все взгляды метались между Амбридж и Сойер, даже такой дерзкий еще мгновения назад Поттер притих и выглядел напуганным. Драко не сводил глаз с Розарии, с ее лица медленно сходили приторное добродушие и сахарная улыбочка, она с каждой секундой становилась все серьезнее и злее, от нее исходила уже нешуточная угроза и на мгновение Малфой подумал, что необходимо вмешаться прямо сейчас. Что сейчас, если он попросит ее прекратить, она отвлечется от профессора, что она послушает его и бури можно будет миновать. А потом до парня дошло запоздалое понимание и противный холодок внутри из тонкого ручейка превратился в настоящий поток. Он перевел взгляд на профессора и понял, что катастрофы не избежать. Амбридж точно понимала, что провернула девчонка, и столько яркой ненависти в глазах учителя парню видеть еще не доводилось. Даже Снейп на Поттера смотрел с презрением, с брезгливостью, но не с ненавистью. Мосты были сожжены. — Минус пятьдесят очков Слизерина. Вы будете наказаны за свою дерзость, мисс Сойер. — Вот это да! — Нотт ходил туда сюда восторженно размахивая руками и смеясь, словно безумный. Малфой устало тёр виски прикрыв глаза, — В тихом омуте! Кто бы знал, что она такая оторва?! Я в восторге! — Снейп из нее всю дурь выбьет, вот увидите, — под боком гаденько захихикала Паркинсон и положила голову Драко на плечо, но он тут же ее стряхнул. Дверь в гостиную открылась, Сойер зашла в помещение, которое до того мгновения гудело обсуждением произошедшего, но мгновенно затихло, стоило ей переступить порог. Игнорируя присутствующих, она направилась в спальню для девочек, когда Теодор выскочил перед ней, словно черт из табакерки и положил обе ладони на ее плечи. Девушка заметно напряглась. — Это. Было. Потрясающе! — напряжение на мгновение сменилось удивлением, но она сморгнула его, как упавшую ресничку, лицо ее стало подозрительным, — Никогда не видел, чтобы мисс Амбридж была настолько взбешена, это рекорд! Она недовольно повела плечами, сбрасывая с них мальчишечьи руки, губы ее были поджаты и напоминали тонкую нить. Все взгляды были устремлены на них и девушку это нервировало. — Чего ты ко мне прицепился, Теодор? — Отчеканила она его имя, улыбка на лице парня стала менее широкой, превращаясь скорее в обольстительную ухмылочку. — Ты мне нравишься, давай сходим куда-нибудь, когда дадут свалить отсюда в Хогсмид? Она нервно поежилась, бегло осмотрела помещение на секунду задерживаясь взглядом на лице Драко. Ответив жесткое: «Нет», она прошагала в свою спальню, а спустя считанные минуты вышла оттуда и покинула гостиную Слизерина, провожаемая взглядами сокурсников. — Ну не девчонка, а просто находка, — рассмеялся Нотт. — Ты. Чем. Только. Думала, Рия?! Применять легилименцию на профессоре, ты совсем без царя в голове?! А если бы она доложила на тебя Снейпу? А если бы тебя исключили?! Ты подумала о последствиях своих действий? Драко Малфой стоял посреди крипты, когда он нервничал и злился у него не было привычки измерять комнату шагами или активно жестикулировать. Он наоборот будто заковывался в дополнительный слой брони, только голос его становился громче и во взгляде читалось осуждение. Она пожала плечами и равнодушно уперлась взглядом в потолок. В голове ее бушевал шквал мыслей, недобрых мыслей, которые она пыталась привести в порядок, а лекция Драко упорно мешала это сделать. Она устало выдохнула, потерла переносицу и жалостливо посмотрела в глаза друга. Это помогло. Всегда помогало. Он фыркнул, немного остывая, подошел к ней и плюхнулся рядом тут же откидываясь на спинку дивана и закидывая ногу на ногу. Парень старался на нее не смотреть. — Чего тебе Снейп сказал? — Да ничего, — равнодушно бросила она так же откидываясь на спинку и вытягивая вперед длинные ноги. Еще на четвертом курсе она отказалась носить форменные юбки и покупала себе мальчишечью форму, которая все равно на ней почему-то хорошо сидела, — Буду теперь к этой жабе две недели каждый день после занятий ходить. Хорошо, что я ни в квиддич не играю, ни в клубах не состою, а то лишили бы их. А так у них нет на меня рычагов воздействия, что еще они могли сделать? Она пожала плечами и задумчиво уставилась в потолок. Драко повернул к ней острое лицо и невольно засмотрелся. — Что ты вообще искала у нее в голове, позволь поинтересоваться? — девушка повернула голову в сторону друга и слегка прищурившись, начала всматриваться в его глубокие серые глаза. Их лица были так близко друг к другу, что носы почти соприкасались. Драко не смел отвести от нее взгляд. Драко был знаком этот взгляд. Она думала. Расценивала, может ли ему доверять. — Ты веришь? — Вдруг спросила она. Тихо-тихо, словно кто-то мог их подслушать. — Во что? — В то, что Волан-де-Морт возродился, — она произнесла это имя так спокойно, будто на него не было наложено табу уже много много лет, а вот Драко немного передернуло. За все это лето, сколько бы писем они друг другу в тайне ни отправляли, никто не касался этой темы. Парень подумал, что она могла бы сейчас заглянуть в его мысли и увидеть там отвратительный безносый череп обтянутый болезненной серой кожей с тонкими дорожками почти черных вен, змеиные глаза-черточки и презрительный оскал, демонстрирующий ряд ровных, грязно-белых зубов. Он на мгновение опустил взгляд, но лишь для того, чтобы снова посмотреть в голубые озёра напротив. — Я его видел, — тихо ответил он. Девушка неровно выдохнула, ее глаза наполнились слезами, — Отец привел его в Малфой-мэнор в начала лета. Я не мог тебе сказать… — Мне так жаль, — шептала она, обнимая его за шею и притягивая к себе, он положил подбородок ей на плечо и обхватил за тонкую талию обеими руками. Было безумно приятно, что она вот так его утешает, хотя ему казалось, что в утешении он, собственно, и не нуждается. Они просидели так какое-то время, после чего отпустили друг друга. Она робко покраснела и прятала глаза в пол. Почему-то ему от этой робости было радостно на душе. Но он не забыл, о чем они говорили. И отпускать эту тему из-за трепетных чувств был не готов. Скорее, он бы нырнул в любую тему, которая позволила бы ему унять безумно колотящееся в груди сердце и не думать о причинах, по которым хочется обнять ее еще раз. — Почему ты об этом спросила? — Ммм… Мне кажется… Мне кажется, что Амбридж ему прислуживает… — тихо сказала она, хмурясь. Ее нежное лицо побледнело, теплый румянец быстро слетел с щек. — С чего ты взяла? — Я в ее голове нашла воспоминания, как она приказывает дементорам напасть на Гарри… В этом году его чуть не исключили, за использование Патронуса вне школы в присутствии маггла. Между ними повисла напряженная тишина. Они долго молчали, каждый думал о своем. Розария размышляла, стоит ли говорить о своем неожиданном открытии Поттеру, Малфой — о состоятельности ее теории. Наконец он прервал их молчание. — Честно говоря, я не знаю, права ты или нет… Но независимо от этого, будет разумнее не злить Амбридж и держаться от нее подальше… Отбудешь наказание и постарайся не лезть на рожон больше, хорошо? — Теперь это будет тяжелее, — вздохнула девушка потирая напряженную шею. С наступлением вечера в крипте становилось холодно, разведенный ими огонь в жаровнях никогда достаточно хорошо не прогревал помещение. Она зябко поежилась, Малфой обнял ее за плечи, чтобы согреть и она благодарно прижалась к нему боком, откидывая голову на его плечо. Тишина заполнялась треском огня в жаровнях, скрестившая руки на груди девушка рассматривала потолок полностью погруженная в собственные мысли, а Драко лишь злодарно думал о том, что Нотту она бы такого никогда не позволила.