Обоженные

Сколько Карен Роудс себя помнила, у нее всегда была только одна обязанность – забота о младшей сестре. "Мадлен на первом месте" - говорила она сама себе, - "Мадлен твоя семья. Единственная семья". И действительно, так оно и было. Девушки были родом из Мичигана. Там же они и выросли. Карен старше своей сестры на три года. У нее серо-голубые глаза, янтарного цвета волосы, доходящие ей до середины спины. Она никогда не подстригала их коротко и в молодости любила слегка подкручивать, чтобы они лежали на ее плечах волной. Девушка всегда старалась следить за собой и выглядеть хорошо, старалась улыбаться и быть с людьми приветливой, но, несмотря на все усилия, ей это не всегда удавалось. Имея вспыльчивый характер, Карен было сложно ладить с окружающими, в отличие от ее сестры. Мадлен была более мягкой и ранимой девушкой, и порой Карен казалось, что та смотрит на мир сквозь розовые очки. Несмотря на то, что люди не один раз причиняли ей боль, девушка продолжала верить в лучшее, искать в людях лучшее и жила в каком-то собственном мире, тем самым заставляя Карен быть более внимательной к ней. Карен не понимала, как можно относиться так легкомысленно ко всему тогда, когда она трижды отмеряла, а только потом резала. Учитывая их жизнь, старшая Роудс предпочитала суровую реальность, нежели несбыточные надежды в розовых облаках. В этом мире они могли положиться только на себя. Сестры всю свою жизнь провели в детском доме. Вначале их разлучили, как это обычно бывает, но Карен делала все, чтобы оказаться рядом с младшей. Даже сбегала несколько раз. В конце концов, документы перевели в то учреждение, где была Мадлен, и они росли вместе. Только вот жизнь в детском доме не была сладкой, и Карен пришлось слишком рано повзрослеть, чтобы выстоять этот период, а потом забрать сестру к себе. Их родители погибли при пожаре, когда девочки были совсем маленькие, а других родственников они не знали. Мадлен ничего не помнила с тех событий, а вот Карен готова была тогда отдать все, лишь бы забыть ту кошмарную ночь. Постепенно, конечно, боль утихла и приходила лишь в ночных кошмарах, закаляя характер девушки и в очередной раз напоминая о том, что забота о Мадлен – это ее работа. Ее обязанность, с которой она не справилась. Женщина думала, что сможет смириться с гибелью сестры, как смирилась с тем, что никогда не увидит родителей, но она ошиблась. Младшая сестренка оставила после себя живое напоминание о том, что так сильно болело под ребрами все эти годы. Она оставила свою дочь, которая была копией матери, и это была одна из причин, из-за которой Карен ее ненавидела и любила так же сильно. Поднявшись к себе в комнату, женщина закрыла за собой дверь и, поставив пепельницу на прикроватную тумбочку, села на край кровати. По телевизору шла какая-то передача о религии и вере в Бога. Сморщившись, Карен переключила канал и затянула халат, по ходу доставая тонкую сигарету. Она давно перестала верить в Бога, поэтому все эти шоу для нее были, как красный цвет для быка. Порой женщина даже смеялась над этими людьми, потому что в свое время убедилась в том, что нет никакого рая, никаких ангелов и никакого Бога. Сколько бы она ни молилась, ни просила о помощи, сколько бы она не умоляла вернуть сестру - все было бесполезно. Люди молятся непонятно кому и верят непонятно во что, они наивно полагают, что их молитвы будут услышаны, но этого не будет. Затянувшись и стряхнув пепел дрогнувшими пальцами, Карен выдохнула, чувствуя, как воспоминания начинают играть в чехарду с ее нервами. Последние несколько лет женщина надеялась, что то, что произошло двадцать лет назад в городе, останется в прошлом, но кто-то упрямо повторял события тех лет. События, которым была подвергнута ее семья. Ее сестра. Сначала она думала, что в Иллинойсе объявился какой-нибудь маньяк-психопат, с которым разберутся копы, но чем дальше разворачивались события, тем чаще Карен задумывалась о том, что девушек похищает далеко не маньяк, а нечто более страшное. Она знала, что рано или поздно явятся охотники, но не хотела, чтобы во все это вмешивали Эшли. Да, у них были сложные отношения. Они часто ссорились, ругались, Карен порой даже поднимала на нее руку и делала вещи еще хуже, но она так же любила эту девчонку, как собственную дочь. Сложно было объяснить чувства женщины, которая слишком многого лишилась в своей жизни, и последнее, что она боялась потерять - это свою племянницу. Ей казалось, что стоит тьме пройтись рядом и Эшли исчезнет так же, как исчезла ее мать. Первое время женщина винила девушку в смерти своей сестры, хоть и понимала, что та не виновата. Автомобильная авария, решившая судьбу Мадлен, отпечаталась в душе старшей Роудс, и она просто не знала, что ей было делать с оставшейся у нее на руках маленькой Эшли, которая с каждым годом все больше походила на мать. Она унаследовала те же мягкие черты лица. Тот же каштановый цвет волос, улыбку, характер. Единственным отличием были глаза. У Мадлен они были карие, а у Эшли голубые, как у Карен, и иногда, когда женщина смотрела в эти глаза, она видела в них себя. Только на несколько лет моложе. Интуиция подсказывала Карен, что события в городе повторяются из-за ее племянницы, а точнее из-за ее матери. Будучи впутанной тогда в эту историю Мадлен спасли охотники, и она смогла избежать ужасной участи, но смерть все равно настигла ее. Женщина понимала, что тварь вернулась в город, чтобы забрать то, что не смогла забрать двадцать лет назад. Она понимала и в то же время пыталась найти своим же словам другое оправдание. Все, о чем Карен мечтала после всего случившегося - это о нормальной жизни, и меньше всего она хотела снова столкнуться с тем, что скрывает ночь, и меньше всего она хотела, чтобы в это впутали Эшли. Затушив окурок, Карен встала и, сунув ноги в тапочки, которые были в виде больших мягких зайцев, подошла к комоду. Черри, лежавшая до этого на кровати, соскочила и подбежала к хозяйке, мурлыкая возле ее ног, но Роудс не обращала на нее внимания. Сейчас ее мысли были далеко. Сев на корточки, женщина откинула назад волосы и открыла нижний ящик. Все свои личные вещи она хранила в комоде и никогда не разрешала своей племяннице к нему приближаться. Во многом из-за того, что хранила тут многие вещи сестры. Фотографии, некоторую ее одежду, украшения и дневник. Еще в детстве, когда они жили в приюте, Мадлен вела дневник, где записывала мысли, секреты, желания, о которых не знала даже Карен. Она понимала, что нельзя читать столь личные вещи, но тогда она ничего не могла поделать. Ей казалось, что с этими записями Мадлен все еще с ней. В последнее время Карен открывала его редко. Из-за работы, из-за домашних дел, да из-за будних проблем, которые приходилось решать изо дня в день. Что заставило ее сделать это сейчас? Все. Карен чувствовала, что нуждается в этих записях. Проведя ладонью по кожаному переплету, женщина снова села на кровать. На ее глаза навернулись слезы, и она открыла последние страницы, где Мадлен писала о своей жизни незадолго до смерти. Еще тогда Карен поняла, что ее сестра чувствовала приближение финиша, но почему начала понимать только сейчас. Просто от судьбы не уйдешь. Охотники нарушили тогда баланс, и сейчас все повторяется. Как бы сильно Карен не хотелось в это верить, она не могла избавиться от всех этих мыслей, потому взяла телефон и набрала номер, который был написан на одной из страниц. В горле застрял ком. Женщина чувствовала, что все то, что она копила все эти годы, сейчас вырвется наружу. Ей и раньше было сложно контролировать свои эмоции, но в последнее время было еще труднее. Когда на том конце послышался мужской голос, Карен не нашла в себе сил, чтобы ответить. Она так и осталась сидеть с поднесенной трубкой возле уха, таращась в одну точку. - Так и будем продолжать молчать или дадите признаки жизни? Женщина сглотнула, чувствуя, как по щекам катятся непрошеные слезы. - Ладно, придурок, если еще раз сюда позвонишь и будешь шутки шутить, то я… Карен нажала отбой и отшвырнула от себя телефон так, словно ошпарила об него руку. Зачем она это сделала? Зачем она начала звонить? Зачем она полезла в душу своей сестры? Зачем она треплет себе нервы? Не выдержав, женщина легла на бок и расплакалась, обнимая дневник. Прошло буквально каких-то полчаса, прежде чем Роудс успокоилась и пришла в себя. Полчаса, а ей казалось, что вечность. Немного приведя себя в порядок, женщина вышла из комнаты, сжимая в руках тетрадь. Прислушавшись к звукам внизу и поняв, что племянницы на кухне и в зале нет, Карен спустилась в гостиную и остановилась перед горящим камином. В какой-то степени она понимала, что сама себе грызет душу и угнетает все воспоминаниями, она понимала, что закрылась и изменилась сама, и никто в этом не виноват. Даже Эшли. Девчонка, которую она всю жизнь винила в смерти сестры. Умом Карен понимала, что дальше так продолжаться не может. Если вернувшееся в город существо решило свести счеты, то оно не получит Эшли. Оно не затронет их семью, и воспоминания об этом никогда больше не будут покоиться на дне комода женщины. Открыв дневник, Карен еще раз пробежала по строчкам, благодаря которым в свое время окончательно не сошла с ума, и стала просто разрывать их, а листы скидывать в огонь. Она считала, что так будет правильно. Нужно было давно это сделать. Нужно было давно отпустить Мадлен, как бы больно ей от этого не было. Эшли никогда не узнает, что было на самом деле с ее матерью. Эшли никогда не узнает правду о своем отце. Она закончит колледж, Карен накопит деньги, и они уедут подальше от этого городка. Они начнут заново. С чистого листа. Они обязаны, потому что они - семья. С каждым сожженным листом женщина верила в свои мысли все больше и больше. Ей казалось, что с каждой выжженной строчкой становилось на долю секунды легче, и когда она дошла до страницы, где был записан номер человека, которому она звонила минутой ранее, Роудс выкинула листок, ничего не видя перед собой из-за застилавших глаза слез. Карен ненавидела его. Ненавидела всей душой. Ненавидела все то, что с ним связано. Даже несмотря на то, что он был тем человеком, который спас ее сестру много лет назад. Она наблюдала, как постепенно цифры исчезают в пламени, и, когда страница окончательно исчезла, женщина отошла от камина и села на диван, обхватив голову руками. Ее душила боль, но она знала, что так будет правильно. Она верила в то, что так будет правильно, потому что прошлое должно оставаться в прошлом. - Эшли, - прошептала она вдруг осипшим голосом и посмотрела в коридор. Они должны поговорить. Не через неделю, не через месяц или год. Они должны поговорить прямо сейчас. Они должны наладить отношения. Встав, Карен уверенным шагом поднялась на второй этаж и постучалась в комнату племянницы. Она знала прекрасно, как та терпеть не могла, когда к ней врывались без стука, и потому женщина сначала выждала несколько минут, а только потом зашла. Обычно она заходила всегда без предупреждения. Нужно же с чего-то начинать, правильно? Правильно. Вот только девушку Роудс в комнате не обнаружила. Кровать была заправлена, ноутбук выключен, все стояло на своих местах, значит, Эшли не поднималась к себе после ужина. Куда же ее понесло на ночь глядя, да и тем более после всех событий? Чувствуя, как внутри снова разрастается злость, Карен хотела было выйти из комнаты, но вместо этого подошла к окну, которое выходило на внешнюю сторону дома, где был вход. Она попыталась успокоиться, потому что Эшли могла просто, например, выйти в магазин, который был неподалеку от дома. Это было бы вполне объяснимо, но у соседнего дома, в тени деревьев, послышался звук мотора, и на трассу выехал черный автомобиль, на котором приезжал тот лже федерал, и женщина насторожилась. Она вгляделась в окна машины, когда та проехала рядом с домом, и лучше бы она этого не делала, потому что на переднем сидении была Эшли.