I will be your temporary fix

Луи в данный момент ненавидел всех своих друзей, коллег, родных, родственников, космонавтов на орбите и Стива Джобса, упокой бог его душу. Но в особенности он ненавидел Найла, что так лучезарно улыбался ему прямо сейчас. Это был разгар рабочего дня, пятница, а Хоран, друг и коллега, без спросу лазил в его айфоне. — Отъебись, — зло выдохнул Томлинсон. — Тебе это необходимо. И ты это знаешь, — покровительственным тоном сказал Найл. — Дважды отъебись и сдохни, — Луи решил, что будет игнорировать его, да, точно! Он будет игнорировать заместителя управляющего, всего-то делов! Лу, подув на отросшую челку, активно застучал по клавиатуре, так кстати вспоминая о незавершенном договоре. Хотя он типовой. Но Хорану, въедливому ирландскому засранцу, знать об этом не обязательно. — Томмо, ты сделаешь это. Мы все желаем для тебя только хорошего. Ну всё. Это последняя капля, это было последней злоебучей каплей! — Знаешь что?! — Лу подскочил на месте, прошипев. — Вы понятия не имеете, что для меня хорошо. Так что прекрати лезть в мою личную жизнь, закрой там свои дурацкие приложения и положи мой сотовый на стол. — Лу-у-у. — Я всё сказал. Я не пойду ни на одно из этих идиотских свиданий. Никогда больше, бля, в жизни. Найл, напоминая побитую дворняжку, тихо заскулил, садясь на кресло. Он закусил губу и убрал в карман пиджака телефон друга. Луи Томлинсон уже который год отказывался встречаться с кем-либо. Спасибо большое его бывшему. Всё, на самом деле, было прекрасно: полтора года счастья, радуги, смеха и улыбок, общих планов на будущее, много разговоров об усыновлении пары детей. Для Луи это не были первые отношения, но впервые они вылились во что-то серьезное: в общие покупки, в кредит, в долгие ночи перешептываний. Томлинсон, до этого никогда не задумывавшийся о будущем или семье, вдруг начал представлять себе, как отведет дочку или сына в первый класс, как будет помогать ребенку с уроками или водить его на матчи. Найл иной раз ловил его на том, что друг просматривает каталог Ikea с закладками в руках. Однако многообещающие отношения в один миг рассыпались. Его парень, любовь всей жизни и хороший друг (всё в одном лице), оказался никем иным, как альфонсом. Да, да! Луи попался на старый трюк, его попросту использовали, как и других трех мужчин (как выяснилось позже). Найл ожидал, что Томлинсон напьется в хлам, пострадает пару месяцев и придет в себя. Но ситуация оказалась дерьмовей некуда — он закрылся в себе и попросил не трогать его больше никогда. На работе он даже не взял отпуска — даже стал еще усердней работать. Получил через пару недель долгожданное повышение, стал начальником кадровой службы, заимел отличный кабинет, пристроил после этого сестру (наняв в качестве секретаря) и завершил ремонт в уже теперь его квартире. Казалось бы, Томлинсон стойко перенес разрыв. Но Хоран видел, что голубые глаза потухли. В них больше не было жизни, азарта, желания что-то делать или достигать. И друг забеспокоился. Всё шло ужасно — в первые полгода Луи отказывался даже в ближайший паб зайти. Парни не узнавали Лу, того парня, что всегда был не прочь надраться и распевать после этого ужасные песни, шатаясь по улицам ночного Лондона. А потом Найл понял причину: Луи теперь не пил. Он напивался. И к исходу годовщины расставания с бывшим, Томлинсон висел на Хоране и плакал, не способный совладать с эмоциями. Он ревел пять или десять минут, навзрыд, как плачут дети: не скрываясь, не контролируя слезы и голос. И Найл успокаивал, конечно же. В ту же ночь пришел Зейн, прекрасный заботливый Зейн Малик, что накачал приятеля успокоительным, завел в душевую и помог прийти в себя. Они долго разговаривали, стоя под струями воды и обнявшись. Луи впервые говорил о том, как ему тяжело и больно, а парни только и могли, что кивать. Время ведь лечит? Нихуя. Начало второго года без секса, любви и ласки грозил нервным срывом для подчиненных Томлинсона: сварливый трудоголик требовал отдачи и максимум участия своих коллег. Он даже директора отчитывал, хоть мистер Пейн и считал себя самым работящим парнем в этом здании. Все же, один из учредителей. Но это шло Луи на пользу: он забывался в работе, прекрасно направлял всю нерастраченную энергию в мирное русло. И только по выходным не знал, куда себя деть. Хотя в любом случае, он мог теперь вернуться к хобби, когда-то заброшенному по просьбе своего бывшего парня. Стэн считал глупым, что взрослый мужчина коллекционирует старые игрушки. Теперь-то он ничего не скажет. Теперь-то Луи может вторую кладовую переоборудовать для полок, чтобы первые пони от «Хасбро» стояли все вместе, красиво освещенные и переливающиеся из-за своих разноцветных грив и хвостов. Он не собирался что-то менять, когда его спрашивали о семье. Он прямо заявил: нет. Он не хочет повторения, он наелся досыта, он не сможет еще раз пройти через это. И, нет, знакомства были. Конечно же. Луи понимал, что выглядит хорошо, что на нем останавливают взгляд некоторые парни. Но Томмо боялся всего этого: вдруг этот человек не будет так же хорош, как Стэн? Вдруг они не будут так же легко общаться и взаимодействовать? С его бывшим было легко, хорошо и комфортно. Они растворялись в друг друге, понимая с полуслова. И это еще сильнее ранило Луи. Он иногда забирался с ногами на диван, заворачивался в плед и вспоминал, как обронил в книжном магазине книжку. Та упала точнехонько рядом с красивым парнем, и завязался разговор. Стэн сразу же потянул Луи в кофейню, взял номер телефона и уже на следующий день позвал на свидание. Даже если он и оказался альфонсом, память хранила только хорошие моменты с ним. Полтора года жизни были выброшены на свалку, черт. Поэтому никаких больше свиданий. Он был там, нет, спасибо. Он не искал секса на один раз. Это глупо, он не подросток, он слишком стар для утех с тем, кто потом подарит ему букет венерических заболеваний. Уж лучше он мирно подрочит и перетерпит минутную слабость, мечтая о члене внутри себя, нежели позволит дерьму ворваться в его жизнь вновь. — Братец, соглашайся! — Лотти вовремя вошла, плохо скрывая, что подслушивала их с Найлом разговор. — Это вообще не твое дело, — огрызнулся Луи. — Мое! Еще как мое! Ты как чертова мегера! От тебя сотрудники волком воют, никому раньше положенного времени домой уйти нельзя! Сегодня пятница, у одной половины свидания, у другой — попойки с друзьями. А ты ведешь себя как сучка! — девушка поставила кофе Луи на стол, звякнув чашкой. — Тогда пусть учатся разделять удовольствие и работу, — меланхолично протянул Лу, отмахиваясь от Шарлотты. — Это в любом случае прописано в их контрактах. Пункт три, если не ошибаюсь. Пусть полюбопытствуют на досуге. — Прекрасно, — Лоттс развернулась на каблуках и стремительно покинула кабинет. — Такая энергичная, — оптимистично заметил Найл. — Итак, вернемся к нашим баранам. — Нет, нет, нет, Найл! Мы не будем возвращаться к этому! Я уже сто раз говорил, что эти приложения для свиданий — дерьмо и потеря времени. — У тебя все потеря времени, — буркнул ирландец. — Нормальные люди не ищут себе вторую половинку в сети. Там одни педофилы и извращенцы, — Лу изогнул бровь. — Ко всему прочему, я гей, Найл. Двое мужчин никогда не будут вместе вечно. Посмотри на наших родителей: они натуралы, но даже их браки разрушены. Так что нет, спасибо. И верни мой сотовый. Пока двое друзей боролись на диване за мобильный, Лиам Пейн едва мог подавлять смех, глядя на них, своих подчиненных. Томлинсон нравился ему: яркий, уверенный и дерзкий. Это разбавляло серую массу тех, чьи лица Пейн даже при желании не мог запомнить. Кроме того, Томлинсон был работягой, ответственным, и всегда подбирал персонал так, чтобы люди были компетентными, опытными и (что немаловажно) могли сработаться. Их показатели росли, дурацких коуч-тренеров поубавилось, а в некоторых отделах скоро намеревались сыграть свадьбу. У Луи был нюх, очевидно. Он помогал новичкам обустроиться на новом месте, хоть и отпускал сумасбродные шуточки; девушек подбадривал, парням давал советы. Так что Пейн действительно был рад такому работнику. — Кхем? — он нарушил веселье. Все же четыре часа, скоро рабочий день закончится. Пора расплеваться с самым важным и бежать вон из адского улья. — О, мистер Пейн. Каким ветром? — улыбнулся Найл. — Хоран, почему ты тут развлекаешься, когда бухгалтерия ищет тебя по всем этажам? Отдай уже Элеонор все бумаги, иначе она снова разревется в туалете. Я не хочу, чтобы потом до скончания веков о западном крыле ходили слухи, будто у нас своя плакса Миртл. Найл тут же ретировался, пискнув что-то наподобие «Извините». — Луи, мне нужно, чтобы ты кое-кого внес в базу, — стандартная папка с личным делом оказалась поверх кипы бумаг. — Ваш друг? — обычно, при приеме на работу, помощники Томлинсона просматривали анкеты соискателей, проводили собеседование, и только тогда личное дело оказывалось в руках Томмо. Если оно шло в обход, значит, это личные знакомства. — Верно. Но также отличный специалист. Нам нужна замена Дорис (их потрясающий адвокат, что многие задницы прикрыла), она скоро уйдет на пенсию. А пока что поднатаскает Гарри. Он быстро учится, был лучшим в университете. Луи лишь кивнул на это: юрист так юрист. Дорис — великолепная женщина. Она душевная, печет невероятные булочки с корицей, у нее милые внучки, похожие на его сестер в этом возрасте. Однако же адвокат сдавала в последнее время: годы брали свое, сжирали когда-то бодрую старушку резко, безапелляционно. Ко всему прочему она перенесла операцию и после нее никак не могла восстановиться. Лу сделал себе заметку сходить и проведать милую Дорис после того, как внесет друга Лиама Пейна в базу. — Что-то еще? — Лу поднимает глаза, не понимая, чего ждет Пейн. Может, отмашки? Но когда это директору кто бы что сказал? Может, он хочет его мнения? Но такого тоже никогда не случалось. — Он, кстати, свободен сейчас, — легко произносит Лиам. Луи не понимает: естественно парень свободен, он же еще без работы. Это что, какое-то откровение? — Эм, — только и вылетает изо рта Томлинсона. Он обдумывает, стоит ли сказать «ну, скоро уже не будет», но это прозвучит двусмысленно. Погодите-ка! Пейн намекает на то, что Луи должен устроить личную жизнь парня? — Я понял вас. Лиам улыбается, кивает самому себе и уходит, оставляя Луи один на один с желтой папкой. Что ж, время не ждет: если он хочет полакомиться печеньем Дорис, то стоит поскорее вносить данные нового работника и закругляться. Вот только… кто идет учиться на юриста, имея такие внешние данные? Томлинсон промахивается мимо нужных букв на клавиатуре, когда видит фото, прикрепленное к первой странице. Итак, у мистера Гарри Стайлса невероятная улыбка, яркие зеленые глаза и правильные черты лица. Кроме того природа расщедрилась и на густые кудрявые волосы, что спадают каштановыми завитками на плечи парня. Боже, да это же модель из какого-нибудь «Sport Illustrated» или парень должен ходить по подиуму. — Ну конечно же, — изумляется Томлинсон, находя информацию о росте сотрудника. Тут бы любой дизайнер захотел одеть мальчишку. К слову, мальчишка на добрых несколько лет младше Луи. Но он не хихикает, узнав это. Никто этого не видел. Вы не сможете доказать это. Да пошли вы. Итак, он изучает личное дело Гарри Стайлса чуть дольше, чем тратит обычно на анкеты. Луи уверен, что такую важную должность не имеет права занимать абы кто. Именно поэтому он находит парня на фэйсбуке, просматривает все его фото и случайно лайкает то, где он мучает какую-то пушистую кошку. — Черт, уже шесть! — Томлинсон сохраняет базу, отправляет помощнице, чтобы та распорядилась насчет пропуска и прочей канцелярской работе. В понедельник парня уже должны пропустить на входе, а место оборудовать. Луи несется по лестнице (нет времени для лифта!), пробегает мимо активно собирающихся девушек юротдела и едва не сносит кого-то с кучей мешков. — Дорис, дорогая! — он вскидывает руки вверх, счастливый, что успел застать женщину — Луис! Мой милый мальчик. Проходи, проходи. Я как раз собиралась звонить тебе, знаешь? — Что-то случилось? Твое давление в норме? — забеспокоился Томлинсон. Дорис была прекрасным лучиком света, несмотря на всевозможные дрязги и иски клиентов. Стойкая прекрасная женщина. — Да нет, глупый. Все с моим здоровьем нормально. Ну, может, не идеально, но доктор говорит, что это считается «хорошо» в моем возрасте. А теперь, Луи, послушай меня. Есть один парень… — Дорис, пожалуйста. Ну хоть ты пожалей меня! — ноет Луи, закрывая уши. — Они все хотят меня сосватать и «спасти», — парень делает кавычки в воздухе. — Луис, он хороший, поверь! Такой, что хочет создать семью и завести детей. — Милая, я согласен на печенье, идет? Но своих хороших парней оставь для кого-то подходящего, — Томмо с ухмылкой надкусывает последнюю печеньку, выходя проветриться. Он садится на подоконник, замечая одинокий увядший цветок. Почему-то Луи уверен, что это Донни. Был у него такой друг, вечно сутулился. — Итак, Донни, на тебя забили, верно? Лишают законного полстакана воды? Цветок даже не собирается вступать в этот глупый разговор. Будто бы Луи сам не видит, в каком он положении. — Хочешь, чтобы я забрал тебя к себе? Соглашайся, парень. Там тепло, нет сквозняков. Лотти будет регулярно поливать тебя. Ну и бычки в тебя не будут втыкать, — он смахивает парочку, выбрасывая в мусорку. Луи неторопливо доедает имбирное печенье, давая цветку время обдумать переезд, взвесить все «за» и «против», но Донни молчит, так что Томлинсон расценивает это как «да». Парень подхватывает горшок с гибискусом, чтобы устроить нового приятеля поближе к батарее и свету. Да, немного света, воды и тепла пойдет Донни на пользу. Он еще покажет всем! — Лоттс, заканчивай малеваться, мы уходим домой, — бросает брат сестре, хмыкая. — Ты уходишь с работы раньше полночи? — Шарлотта даже перестает смотреться в зеркало. — Мама обещала сегодня на ужин индейку. Как часто такое происходит? — смеется Томмо. Они закрывают кабинет, выключают всю технику, Луи проверяет, на самом ли деле Лотти выключила куллер, и только потом выходят на парковку, залезая в старый форд. Только в машине Луи понимает (внезапно), что Хоран так и не отдал ему мобильник.