С каждым новым шагом, становилось все труднее дышать, слабость в мышцах накрывала все тело. Дже показалось, что он отдал все силы на побег из дома донны Росанны. Пробежав несколько крыш и пролетов, парень обернулся. Безмятежная тишина, что царила над городом, нарушалась лишь криком чаек, что пролетали над дворцами и каналами к морю. Преследователей не было видно. Кто знает, может Кармилина остановила их, рассказав о том, что Дже ее возлюбленный, которого она скрывала от госпожи, выдавая за свою сестру. Парень снова мысленно поблагодарил девушку, он не думал, что найдет союзника в чужом для него краю.
Дже перешел на шаг и пешком добрался до края крыши. Дальше было некуда идти. Отсюда открывался вид на широкий канал, что разделял город.* Парень застыл в изумлении, ведь такой Венецию никто из людей его времени не видел. Среди домов и дворцов, что стояли вдоль канала виднелись раскинутые сады и, шныряющие по зеленой траве овечки и коровы. Лазурные воды, что искрились бликами солнечного света рассекали нарядные, расписные гондолы разных цветов и размеров. Дже не понимал, откуда взялось такое разнообразие форм и красок, ведь он знал, что символом Венеции всегда были черные узкие гондолы, которые придавали городу мрачный и печальный облик.** Перед ним же пестрило незабываемое зрелище, словно картина мастера: яркая, точная, со множеством деталей, в которые хочется всматриваться и постигать эту невероятную атмосферу. Дже лишь пожалел о том, что вряд ли когда-нибудь вспомнит такой невероятный венецианский пейзаж. Тоска накрыла его душу. Он понимал, что все его путешествие лишь начало конца. Каким он будет? Дже с грустью глянул на спокойные воды канала. На миг он подумал о том, чтобы броситься вниз, и, покончив с этой жизнью, возродиться в своем времени. Но страх овладел его сознанием, вдруг он нарушит правила и навсегда сгинет в этой безызвестности. Состояние безысходности угнетало, давило, душевно уничтожало.
Дже вернулся к противоположному краю крыши. Там внизу, он узрел воз сена. Хороший способ быстро спуститься вниз. Он спрыгнул в мягкое пространство, но запутался в юбках, только сейчас, он вспомнил, что одет в женское платье и плащ. Он попытался выбраться, но тележка вдруг тронулась с места и покатила по узкой дороге, то и дело подпрыгивая на ухабах и ямах. Не все улицы в Венеции в то время были мощеные камнем.
Он откинулся на мягкое сено и взглянул на небо. Меж близко построенных домов виднелась лишь узкая полоска небесной синевы. На секунду ему показалось, что эта бездонная красота приближается к нему, манит своими бесконечными пределами. Дже сомкнул веки, чтобы избавиться от этого наваждения, но вдруг резкая темнота дала по глазам. Испугавшись, парень распахнул ресницы: вместо неба над ним нависло темное, пахнущее плесенью пространство. С каменного свода арки капала вода, неприятно холодя кожу. Дже вздрогнул, его тело охватило ознобом, появилась ноющая ломота в мышцах. Он понимал, что идет борьба. Его организм сопротивляется болезни. Но долог ли будет этот поединок?
Вскоре телега переехала через мост, и, колеся по узким венецианским улочкам, наконец, выехала на оживленный рынок, откуда доносились громкие крики людей. Пока владелец телеги не сообразил, что вез случайного попутчика, Дже спрыгнул с воза и, отряхнув платье от сухих травинок, оглядел место, куда его привел случай. Увидев высокую колокольню, что упиралась в голубое небо острым шпилем, Дже понял, что он снова на той самой площади, на которой был вчера в разгар карнавала. Теперь она преобразилась, стала иной. Множество палаток и лотков с товарами заполонили все пространство площади. Звуки голосов на разных языках монотонным гулом нависли над оживленным рынком. Запахи специй, духов, свежеиспеченного хлеба, еды и благовоний витали в воздухе, смешиваясь с тошнотворным запахом нечистот. Дже заметил, как у колонн невероятного по красоте дворца мочатся и испражняются особо нетерпеливые граждане. Дже знал это здание по открыткам и фильмам, оно было интересной конструкции, и выглядело так, словно было перевернуто крышей наземь. Нижняя часть здания была, как будто воздушной, арки и колонны создавали эффект невесомости, а вот верхняя часть была массивной и гладко-прямоугольной, украшенной лишь редкими стрельчатыми окнами с причудливой лепниной и балконом, что располагался по центру фасада.***
Он бы еще долго любовался этой достопримечательностью, если бы его не отвлекли звуки музыки: быстрой, ритмичной, но с особенными переливами. Повинуясь этому странному звучанию, Дже вышел к небольшому открытому пространству около храма, находившегося у подножия колокольни. Рядом располагались сады, откуда и доносилась громкая музыка. ДжеДжун направился в сторону деревьев, но остановился, не в силах пройти мимо храма, что поразил его своей величественной красотой. Стайка голубей, что клубились у входа, вспорхнула ввысь, отчего Дже взметнул голову вверх, осмотрев святую обитель в полной красе. Арки и колоннады, стрельчатые окна напомнили ему европейские готические соборы. Но яркая мозаика на фасадах, круглые купола с крестами, что венчали крышу церкви, придавали архитектуре здания особый, неповторимый стиль. Небольшие башенки, что виднелись на вершине храма со стороны главного входа, напоминали кружевное плетение: тонкое, воздушное, почти невесомое. Приглядевшись, Дже заметил, что ни одна колонна не была похожа на другую, все они были сделаны из разного материала. Однако такая полифония в цвете, форме и исполнении нисколько не нарушала общий облик здания и создавала какую-то особую, невероятную ауру.**** Любопытство Дже влекло его войти внутрь собора, но страх навлечь на себя подозрение, не позволил ему это сделать. Он отправился в сторону сада. Идя меж деревьев по влажной, поросшей мхом земле, Дже вышел к группе зевак, столпившихся вокруг музыкантов и танцоров, что плясали на небольшой поляне.
Странные люди в различных нарядах, в скромных и поношенных, в изысканных и роскошных, двигались под музыку в хаотичном порядке, словно их не слушались руки и ноги. Но с каждым новым звуком флейты, бубна и кастаньет их хореография становилась все более организованной и слаженной, будто музыка сама диктовала им, как двигаться и в каком ритме.
- Что они делают? - поинтересовался невысокий мужчина в тюрбане и длинном халате у стоявшей рядом, пухленькой женщины в белом чепце и коричневом темно-синем холщовом платье. Она пожала плечами и ответила:
- Танцуют тарантеллу. Говорят, это помогает от паучьей болезни...
- Какой болезни? - удивленно переспросил иноземец.
- Такое бывает после укуса тарантула, - пояснила незнакомка, - люди как будто становятся безумными, словно одержимы нечистым духом.
Иностранец покачал головой, и, взмолившись всевышнему, отошел от толпы. А Дже лишь удивился, что у известного танца такие корни, сотканные их суеверий и заблуждений. Разве танец поможет справиться с недугом?
Недоумевая, Дже вернулся к площади, но не покинул пределов сада. Он снова почувствовал, как приливной волной жар накрывает тело. Укутавшись в тонкий плащ, и прислонившись спиной к дереву, Дже посмотрел на площадь зорким взглядом. Торговые ряды пестрели разнообразными товарами: масла и благовония, шелка и ковры, заморские фрукты и специи. Над мясными лавками роем жужжали мухи, то и дело садясь на разделанные туши, что млели на солнце, капая кровью на землю. Руки мясника были по локоть в крови, он то и дело вытирал свой нож о грязный, заляпанный фартук. Дже поморщился от такой антисанитарии, подумав о том, что здесь среди грязи и вони, среди каналов с затхлой водой, что заполнены нечистотами; среди улиц, где справляет нужду каждый житель города — болезни и инфекции зарождаются и без флакона с вирусом. Щемящее чувство тоски заполняло душу. Его жертва показалась ему напрасной. Все эти люди: купцы и простолюдины; калеки у собора и дворяне; благочестивые дамы, что пришли в храм помолиться; шлюхи, что тут же на площади, как товар продавали себя проходимцам, получили лишь временную отсрочку. Рано или поздно чума накроет этот город, как и многие города средневековой Европы. Противоречивые чувства мучили сознание Дже, а ощущение обреченности томило душу. Он ощущал, как тело заболевает, ноет, его прошибает озноб. Дыхание сбилось, словно легкие сжали железными тисками. Вытерев пот со лба, Дже нащупал припухлость на лбу. Такая же появилась на шее. Подмышками и в паху тоже ощущалась болезненность.
- Эликсир молодости! - послышался крик зазывалы в толпе, ему тут же вторил еще один. - Всего за несколько дукатов лекарство от всех болезней будет вашим.
Дже усмехнулся, на рынке всегда найдется место шарлатанам и пройдохам, что сулят лучшую жизнь. Только Дже знал, ему ничто не поможет. Никто не спасет его. И в эту минуту отчаяния, он вдруг в толпе узрел карлика. Красные лосины, меховая жилетка, все та же маска и рогатый колпак с колокольчиками. Дже хотел крикнуть ему да не получилось. Он помахал шуту рукой, но тот не обернулся. Парень пошел к нему навстречу, но карлик соскочил со своего места, и прытко семеня короткими ножками, помчался сквозь толпу. Дже поспешил за ним, задевая прохожих, только ноги не слушались, и тело трясло от слабости. Пробираясь сквозь торговые ряды, он изо всех сил пытался догнать карлика, что так быстро ускользал из поля его зрения. Пройдя еще несколько десятков шагов, он остановился, поняв, что потерял знакомого, а вместе с ним и шанс на хоть какое-то объяснение.
Дже осмотрелся. Он стоял между двух массивных столбов, что величаво возвышались над площадью. Отсюда открывался вид на порт, что кишел матросами, грузчиками и купцами, лицами разных национальностей, и женщинами, что не стесняясь, предлагали себя морякам. Но больше всего Дже поразил вид на лагуну. Он увидел множество кораблей, что были пришвартованы к причалу, или подплывали к нему, подгоняемые ветром в паруса. И снова Джэ пожалел о том, что эта картинка вряд ли отложится у него в памяти. А так хотелось бы...
Дже заметил, что пространство между столбами пустует, а все прохожие старательно обходят его стороной. Подняв голову вверх, Дже узрел натянутую между колоннами клетку, в которой сидел узник в рваных одеждах. Седые взлохмаченные волосы, сальными прядями свисали на морщинистое лицо. Он безразлично смотрел в одну точку и слегка покачивался из стороны в сторону.
- Аббат содомит, нашел здесь свое наказание, - расхохотался беззубый нищий, что сидел рядом с одной из колонн.
- А ты, дуреха, - окликнул он Дже, - зря тут встала. Разве не знаешь, что это приносит неудачу.
Дже усмехнулся, что может быть еще хуже.
- Это он! - послышался женский голос, показавшийся ему знакомым. В этот момент его резко толкнули в спину, отчего он потерял равновесие и упал на каменную мостовую. Сверху на него смотрели трое стражников, одетых точно так же, как и те, что гнались за ним прошлой ночью. Только на ногах у них были высокие сапоги со шпорами, а на голове массивные, рельефные, поблескивающие в свете дня шлемы, верхушки которых украшали крылатые львы.
- Это он... - произнесла девушка, что стояла рядом с ними. Дже не знал ее лица, но прекрасно помнил этот голос. Она была красива, и в ее чертах читалась совсем не европейская кровь. Скорее азиатская. Высокие скулы, чуть плоское лицо, раскосые, миндалевидные глаза, только цвет у них был не темный, а зеленый, да и волосы незнакомки были светлыми, уложены в причудливую прическу из кос и пучков по бокам.
- Он украл у меня кошелек, - выпалила девушка, ее глаза метнули молнии, а лицо озарила довольная ухмылка, как будто предназначавшаяся только ему, ДжеДжуну. Он понял, что его ждет расплата за непокорность судьбе. Дже отчаянно откинул голову на брусчатку, устремив взгляд в небо. У него не было сил бежать, с каждой минутой ему становилось все хуже и хуже. Сдавленный кашель вырвался из его груди, опаляя болью легкие.
- Каков подлец, он даже переоделся, чтобы его никто не узнал, - девушка подошла к нему и задрала подол платья, отчего нищий, что сидел неподалеку, присвистнул и выкрикнул.
- А ты тот еще плут, приятель!
- Я узнала его по маске, - продолжала свою игру Хранительница, она была убедительна в своей роли. Один из стражников нагнулся к ДжеДжуну и сорвал с пояса бархатный мешочек с деньгами.
- Он ваш? - спросил он у девушки. Та кивнула в ответ, и добавила:
- Там больше двадцати сольдо*****
В этот миг, Дже услышал, как нищий прошептал: «Святая Мадонна, за такое вешают». Из уст Дже вырвался отчаянный стон. Мысленно он проклял тот миг, когда надел маску на себя. С болью и злостью он глянул в глаза той, что обрекла его на такое испытание.
- Никто не смеет идти против Судьбы... - прошептала девушка, и этот шепот кровавыми ранами врезался в его душу.
- Увести его! - скомандовал один из трех стражников, а двое остальных грубо схватили Дже под руки, и, подняв на ноги, повели в сторону дворца. Столпившиеся к этому времени зеваки выкрикивали гадкие, осуждающие ругательства. Кто-то из них кинул камень в Дже, удар был такой силы, что голова закружилась, а сознание вмиг окутало мраком и тьмой...
* * *
Боль. Она пронизывала каждую клеточку тела. Ему хотелось сделать все, чтобы не чувствовать ее, укрыться от этой всепоглощающей силы. Возвращаясь в реальность, Дже молил лишь о том, чтобы снова впасть в забытье.
- Дело скверное, господин, - услышал он чей-то голос, настолько гулкий, что, казалось, будто он раздается из трубы.
- Вы уверены? - спросил второй голос, точно такой же отдаленный и тихий.
- Сомнений быть не может.
Дже разомкнул веки, и тут же зажмурился. Страх сковал его душу, словно пробираясь под кожу, парализуя и без того безвольное, ослабленное болезнью тело. То, что Дже увидел, показалось ему бредом, картинкой, что выдало обезумевшее от боли сознание. Он узрел двух странных существ в длинных черных мантиях, с белыми, словно саван лицами и длинными птичьими клювами. В надежде, что пугающее видение пропадет, Дже снова открыл глаза, но мрачные фигуры никуда не делись, только стояли теперь чуть дальше, перешептываясь друг с другом.
Дже лежал на жестком, соломенном, пропитанном влагой тюфяке. Он находился в камере с низким потолком, узким окошком, сквозь которое пробивался тусклый свет и решёткой, что закрывала путь в коридор, где виднелись точно такие же камеры. В помещении неприятно пахло сыростью и плесенью. Когда фигуры в мантиях приблизились к нему, Дже тут же ощутил удушающую смесь запахов чеснока, можжевельника и ладана. Он закашлялся, отхаркиваясь мутной мокротой.
- Вот видите, болезнь зашла в заражающую стадию, - сказал один из незнакомцев. Приглядевшись Дже заметил, что неестественно большие глазницы неизвестных были заделаны вставками из красного стекла. Только сейчас он понял, что это не мифические существа, а люди в масках.
- Смотрите, бубоны на его теле разрослись и уже почернели.
Слова незнакомца напугали Дже. Он провел рукой по шее и ключицам, нащупав рукой болезненные бугры. Он боялся взглянуть на свои руки, Дже запретил себе смотреть на свое тело. Осознание того, что болезнь завладела его существом, напугало его до отчаяния. Он не знал, что страшнее: страдать физически или изнывать от тоски и неизвестности. Ему казалось, что все, что сейчас происходит — это все не с ним. Это страшный сон. Но попытки мысленно заставить себя проснуться не увенчались успехом. Он по-прежнему лежал в затхлой камере, ощущая неприятную боль во всем теле. Понимая свою обреченность, свою неминуемую кончину, он приказал себе быть сильным, не поддаваться панике. В уме он лелеял мысль, что все это, в конце концов, приведет его к прежней жизни, надо лишь чуть-чуть потерпеть.
- Нам нельзя здесь его оставлять, доктор - сказал второй незнакомец.
- Вы, правы, господин. Мы не можем ждать его казни на площади, надо избавиться от него немедленно, иначе случится непоправимое.
- Стража! - крикнул второй незнакомец. По коридору послышались тяжелые шаги, и через несколько минут в камеру вошли двое охранников с кинжалами и дубинами.
- Отправьте этого заключенного на остров Лазаретто******, да не забудьте предупредить гондольера, чтобы надел защитную маску.
Дже сомкнул веки, даже неяркий свет давил на глаза. Тело горело огнем. Ломота в мышцах, словно зубная боль нервировала своей постоянной периодичностью. Хотелось пить, от высокой температуры началось обезвоживание организма. Сухие губы беззвучно просили воды, но Дже понимал, что никто и никогда не услышит его просьбу. С каждой секундой его сознание погружалось в пограничное пространство между явью и бредом. То потолок расплывался в непонятное месиво, то звук шагов по коридору был настолько громким, что он закрыл уши ладонями. А потом и вовсе все завертелось и закрутилось и он снова, как будто провалился в густое темное пространство, где не было ни боли, ни страхов.
* * *
Дже очнулся от плавного покачивания и свежего воздуха, что прохладой окутал его тело. Он полулежал в узкой гондоле, что неспешно плыла по морской глади. Дже заметил, что кроме него в лодке было еще несколько человек. Молодая женщина в черном платье и таком же чепце склонилась над человеком, что лежал на дне лодке, и гладила его руку нежно, с любовью. В ответ слышался сильный кашель и стоны. Девушка бережно утирала платком кровь с губ мужчины. Рядом с ней, сидели двое детишек: мальчик и девочка, что притихли, глядя на умирающего отца. В их ясных глазах читался страх, непонимание, растерянность. Дже с болью, злостью и негодованием подумал о том, что эти невинные крохи обречены на гибель. Из глаз его вырвались слезы. Рыдания разрывали душу. Ему стало безумно страшно от той бессильной слабости, от невозможности помочь ни себе, ни окружающим.
Над морем сгустились сумерки. Сизый туман, плотной завесой накрыл все пространство над водой. Гондольер в маске, словно коршун стоял на корме, веслом управляя лодкой. Неяркий фонарь освещал плотное пространство вокруг гондолы. Дже был уверен, что она была черного цвета, цвета траура, тьмы и печали. Рассекая клубы тумана своим металлическим носом, лодка везла его к последнему пристанищу в этом времени. Ярким калейдоскопом перед глазами пронеслись картинки с важными моментами его жизни. Он ощущал, что уходит, покидает этот мир. Сердце заколотилось чаще, разрывая грудь пронзающей болью. Легкие сдавило так, будто на них опустили тяжелый груз. Взглянув в сизое мутное пространство, он выдохнул в последний раз и покинул этот мир без сожаления...
