Любовь слепа

***

      Итак, дамы и господа, уважаемые читатели, если таковые имеются, хочу поздравить вас с Новым Годом, а также, кто не знает, в эту ночь родился самый сильный, самый великий человек всех времен, первый волшебник Магической Британии — Лорд Волдеморт, поэтому эту работу я посвящаю ему, темной стороне и поклонникам Пожирателей в частности! А также уважаемой Мари-Белатрикс.       Ночь. Тишина. На улице стоит холодная зима, дует ветер, кружащий по улицам снежинки, которые хлопьями падают с неба. Улицу освещает лишь один факел, висящий в воздухе и заколдованный так, чтобы огонь в нём никогда не гас. Люди, увидевшие эту картину, сравнили бы её со сказкой. Действительно, здешний пейзаж позволял, но, к сожалению, не для всех реальность была близка к сказке. Люди болеют даже в волшебном мире. Увы.       — О, Мария, всё совсем плохо? — вопросила женщина плотного телосложения, одетая в форму персонала больницы, у вышедшей из операционной медсестры поздним зимним вечером 1969 года, когда большинство людей уже давно были дома вместе с семьями.       — Да, доктор Фоули делает всё, что возможно, но гарантий нет, — выдала взволнованная темноволосая девушка лет двадцати двух.       Волосы её были собраны в хвост и подобраны под чепчик так, что несколько завивающихся прядей обрамляли худое лицо. Бледное лицо было напряжено, а в глазах читались волнение и усталость.       — Да, — протянула собеседница Марии, — миссис Глория Шенд, работающая в этом заведении уборщицей. — Даже волшебники не застрахованы от маггловских болезней. У магглов, я слышала, как там её… — миссис Шенд нахмурилась, пытаясь вспомнить какое-то слово.       — Статистика, — предложила медсестра.       — Да, точно, статистика ужасающая, каждый год умирает очень много людей: женщины, дети, старики, мужчины. — Глория покачала головой, поморгав. — Да чем мы лучше магглов? Наша медицина отстаёт, хотя магия, казалось бы, даёт определённые преимущества, но мы элементарных операций делать не можем, взять хотя бы, ну, это, керасивное пресечение. — Уборщица вновь пощелкала пальцами.       — Кесарево сечение. — Мария вновь поправила собеседницу.       — Не перебивай старших, девочка, я лучше знаю, — буркнула Глория, пригрозив несчастной девушке пальцем. Мария вздохнула и обречённо закатила глаза. — На прошлой неделе женщина померла, операцию эту сделали, ребёнка спасли, а мать не успели. — Миссис Шенд покачала головой.       Неизвестно чем бы закончился разговор, если бы из соседней палаты не вышла девочка лет шести в розовом маггловском сарафане с бабочкой и белых колготках.       — Извините, — сдавленно пискнула малышка, взглянув на медсестру и уборщицу. — А моя мама не умрёт? Доктор же волшебник, — тихо спросила она, глядя на них глазами, как моря лазурь, голубыми.       У неё были рыжеватые волосы, заплетённые в две косички. Взрослые переглянулись и в следующий миг с болью и жалостью уставились на ребёнка. Что они могли сказать? Для такого слова подобрать тяжело, пред ними маленький ребёнок, верящий в чудеса. Дай Бог, чтобы женщина, её мать, выжила, а если… Нет! Быть такого не может.       Тишина затягивалась, взрослые медлили. Мария переступала с ноги на ногу, поджав губы, Глория смотрела на девочку с жалостью. В этот момент дверь, за которой шла битва со смертью, открылась и оттуда вышел уставший врач в жёлтом халате, на котором, написанная зелёными буквами, справа виднелась фамилия доктора. Это был мужчина с чёрными волосами с проседью в волосах, усталый взгляд карих глаз излучал муку, ноздри изогнутого носа раздувались, что говорило о волнении. Девочка посмотрела на лекаря.       — Как мама, когда мы поедем домой? — спросила она. Целитель вздохнул, дамы догадались, что случилось…       — Понимаешь, малышка, так бывает, что люди уходят от нас, — взяла ситуацию в свои руки медсестра, подходя к ребёнку ближе.       — Мама не могла оставить меня, я хорошо себя вела, — упрямо вскрикнула девочка.       — Её нет, она уехала, — хмуро заметил врач, получив два гневных взора от женщин. Ребёнка же затрясло.       — Нет, нет, нет, — протараторила она, начиная всхлипывать, и обратила взгляд на целителя, в нём читалась непередаваемая вера. Доктор Фоули вздохнул, он вновь проиграл. Женщина, доверившая ему самое ценное, что у неё было — свою жизнь, умерла у него на руках, а ребёнок… Бедное дитя. Как можно так мучить ребёнка. Жизнь несправедлива.       — Пойдём, чайку попьёшь. — Медсестра положила руки на подрагивающие плечи всхлипывающего ребёнка.       Девочку трясло, она была на грани срыва, из голубых глаз текли слёзы. Фоули стоял ни живой ни мёртвый — во взгляде дикая мука, а на лице — отчаяние. В такие моменты ты понимаешь, что жизнь вообще несправедлива. В чём может быть виновна малышка лет семи? Мария обняла девочку, потянув в соседний кабинет, где совсем недавно последняя рисовала.       — Я сообщу в Министерство Магии, — заметил пришедший в себя Арманд Фоули, почесав нос. Мисс Грейс, замерев на секунду и уже скрываясь с подопечной за дверью, кивнула, взглянув на врача.       — Бедное дитя, что с ней будет? — Глория покачала головой. — У неё же нет никого, кто бы мог утешить. — миссис Шенд шмыгнула носом от переполнявших её чувств.       — С чего ты взяла? — осведомился Арманд.       — Ой, да будь у неё хотя бы тётя, провела бы малышка сутки в больнице? Да и покойная не упоминала ни о ком из родственников…       — Упоминала, — хмуро хмыкнул лекарь. Глория осеклась на полуслове. — Я правда счёл это за бред, видишь ли, фамилия слишком известная, чтобы сказанное было правдой, мало ли, вдруг старуха соврала. — Миссис Шенд фыркнула.       — Ей было всего лет двадцать пять, болезнь её полностью поглотила, — развела руками уборщица. — А что за фамилия-то?       — Кэрроу, — изрёк мужчина. Его собеседница резко побледнела, глядя на целителя.       — Да быть не может, — буркнула женщина.       — Сама погляди, Лорд Аммикус по молодости был ещё тем гулякой, помнишь, лет семь назад, когда Нотты свою старшую дочь за него выдавали, ну эту, Сесилию, кажется, такой скандал был, мол, нынешняя леди Керроу узнала о бастраде в день свадьбы, — развёл руками доктор.       — Помню, неужто это милое дитя — бастард сэра Аммикуса Кэрроу? — не хотела соглашаться Глория.       — Ребёнок в мать пошёл — это точно, у покойной Карин волосы были цвета мёда, а у малышки Элизабет тоже, но с медным отливом, — продолжал лекарь Арманд.       — У мистера Кэрроу рыжие волосы, — заметила Глория, поморщившись, очевидно, что-то вспомнив.       — Я отправлю сэру Кэрроу письмо с просьбой явиться в больницу завтра в девять утра, в министерство пока не будем сообщать, мало ли, вдруг повезёт, и её заберут в семью. Наше правительство ничего делать-то толком не может, кроме как детей-волшебников в маггловские приюты отдавать, — с этими словами Арманд Фоули ретировался, оставив Глорию Шенд в раздумьях.       Ей не нравилась эта идея, полукровка по происхождению, она не любила чистокровных. Этим «королям мира» закон не писан, захотят, помогут, захотят — нет. В прошлом столетии вообще могли вызвать на дуэль да убить, а самое главное — остаться безнаказанными, видите ли, законы старинные. А что простым людям законы их? Лишь бы выжить. ОНИ всегда вне зоны досягаемости простых смертных, а их приёмы? Один бал стоит столько денег, сколько простой смертный за всю жизнь не заработает. А как они себя ведут? Надменно, гордо. Презирают всех вокруг. Вспомнить хотя бы тех же Кэрроу. Амикус — старший чиновник в Министерстве Магии не из-за нужды, а из-за власти. Человек этот весьма приятной наружности, нужно заметить. Вьющиеся огненно-рыжие волосы, серые глаза, которые смотрят на всех с презрением. Не стоит уж говорить о бледном лице с тонкими чертами, губах и широких плечах.       А если вспомнить его жену? Леди Сесилия Кэрроу по праву является одной из самых красивых женщин Магической Британии, пропуская вперед леди Вальбургу, Леди Друэллу и нынешнюю леди Лестрейндж — Беллатрикс. У Сесилии были чёрные глаза, прямые чёрные волосы, бледное худое лицо и чудовищная гордыня.       «Та ещё химера» — подумала Глория и, вытащив свою волшебную палочку, продолжила выполнять свои прямые обязанности по уборке больницы. ***       Мария Грейс работала в Святом Мунго всего год и всё ещё не могла привыкнуть, что подчас из жизни уходят совсем молодые.       «Она была всего на четыре года старше меня», — крутилась в её голове мысль.       Мария сидела на краю дивана, на котором спала Элизабет Баркер. Она свернулась клубочком, лёжа на животе и уткнувшись носом в край подушки, из-за чего её ротик был слегка приоткрыт. Розовый сарафанчик и белая кофточка немного смялись. Малышка уснула почти сразу, как только они вошли в кабинет, медсестра посадила ребёнка на диван, а сама пошла заваривать зелёный чай. То и дело слыша сдавленные всхлипы, она всеми силами пыталась не заплакать, но удержаться было тяжело. Слёзы сами полились из глаз. Наконец, когда девушка вернулась к Лизи, то заметила, что она спит. Видимо, нервное напряжение, боль утраты и усталость сделали своё дело. Мисс Грейс накрыла девочку покрывалом.       — Что же будет с тобой, Лиза? — зевая, спросила у пустоты Мария, усаживаясь поудобней в ногах бедняжки и откидываясь на спинку дивана, чтобы забыться беспокойным сном.       Элизабет Баркер проснулась в пять утра от неудобной позы и холода. Девочка дрожала всем телом, пытаясь нащупать одеяло, но его нигде не было. Приподнявшись на локтях, Лиза, щурясь от солнца, проникающего в окно, огляделась. Перед ней предстала достаточно светлая комната: у окна стоял кремовый стол, на котором лежали бумаги, два шкафа с какими-то книгами и бумагами, кран, раковина. Одеяло лежало на полу. Девочка, подняв с пола покрывало, натянула его по самый подбородок.       Повернувшись, она заметила спящую в ногах медсестру. Чепчик давно слетел с головы ведьмы, открывая чёрные волосы. Мария спала, приоткрыв рот, её руки покоились на коленях.       Лиза вспомнила все события вчерашнего дня, всё, что произошло вчера вечером. Нет, быть этого не может.       — Мама, — жалобно пискнула она, сжимаясь всем телом.       Медсестра нахмурилась во сне, малышка закрыла рот руками. По бледным щекам потекли горячие слезы. Лиза замотала головой, начиная трястись ещё сильней. Глаза застелила полупрозрачная пелена, воздуха не хватало. Светло-рыжие волосы растрепались и теперь торчали в разные стороны безобразным веником, который спадал на мокрое лицо. Наконец, девочка не выдержала и завыла в голос. Мисс Грейс вздрогнула всем телом от надоедливого звука. Приоткрыв один глаз, она нахмурилась, шея болела от неудобной позы, а солнце красноречиво говорило о том, что наступило утро, а значит, её смена закончилась. Мария подтянулась и подалась вперёд, шею сковала боль.       — Мерлин, — протянула она жалобно, в следующую секунду поворачиваясь в сторону источника звука.       Элизабет сидела в углу дивана, сжавшись комочком, она подтянула под себя ножки, обхватив их дрожащими руками. Волосы растрепались и в свете солнца казались медными, щёки блестели от слёз, а голубые глаза смотрели на медика с болью и жалостью.       — Тише, тише, не плачь, — не сумев подобрать нужные слова, прошептала мисс Грейс, подсаживаясь ближе, чтобы обнять ребёнка.       Девочка вцепилась в халат Марии так, будто она была последней её защитой, начиная биться в истерике. Мария поглаживала девочку по спине, прижимая Лиз к себе. Они сидели так очень долго. В голове у медсестры бы хаос, да ещё и шея болела. Ну и денёк, ну и ночка! Эту смену она точно надолго запомнит.       Дверь скрипнула, и в палату вошёл доктор Фоули, который, очевидно, и не ложился спать вчера. Лицо у лекаря было слегка перекошено, глаза покраснели от недосыпа, а под ними залегли серые тени. Не стоит говорить о мятом халате и растрёпанных волосах целителя.       — Доброе утро, дамы, — протянул Арманд уставшим голосом, окинув их задумчивым взглядом. Мария посмотрела на начальника. Лиз прижалась к ней сильней. — Мария, приведи её в порядок, напои чаем, сэр Кэрроу, мистер Септимус, прислал ответ, что его сын Аммикус и невестка Сесилия явятся в больницу в восемь утра, чтобы забрать ребенка. — Сказав это, целитель удалился. Мисс Грейс некоторое время смотрела на закрытую дверь, за которой скрылся мистер Фоули. Что? Сэр Кэрроу? Чистокровный волшебник — отец Элизабет? Девушка недоуменно уставилась на более-менее успокоившуюся девочку.       — Папа заберёт меня? — пробубнила Лиза, нахмурившись и вытирая слезы. — Он редко приходил, мама говорила, что он очень занят, — добавила девочка.       Мария кивнула, вытаскивая палочку. Девочка спустилась с дивана, надела на ноги розовые сандалики. Одно простое заклятие привело её сарафан в порядок, он расправился и принял более-менее опрятный вид. Вторым заклятием медсестра сделала ей прическу — две маленькие косички чуть ниже лопаток. Третьим — привела в порядок кабинет. Книги, лежавшие на столе горой, заняли свои места в шкафу, на столе появились две чашки с чаем и булочки с корицей, одеяло же оказалось сложенным и отправилось на свою законную полку.       — Спасибо, — тихо поблагодарила Лиза.       — Не за что, — отмахнулась Мария. — Прошу к столу.       Они подошли к столу. Мария помогла девочке забраться на высокий стул. Пододвинула к ней чашку чая и булочку.       — Приятного аппетита, Элизабет, — пожелала мисс Грейс, присаживаясь напротив и глядя на неё. Девочка лишь кивнула и взяла в руки чашку чая. Есть хотелось сильно, но чай был горячим, да и обстановка оставляла желать лучшего, а мама? В голове не укладывалось, как её мать могла уйти, оставить её. Дети не должны быть одни, так не бывает… На глаза навернулись слёзы, Лиза быстро их смахнула, воспользовавшись тем, что её «воспитательница» отвернулась к окну. В дверь постучали, Мария вздрогнула всем телом, отвлекаясь от своих мыслей.       — Да, да, — протянула она, вскакивая.       В следующий миг дверь отворилась и в кабинет чинно, вздёрнув подбородок в лучших традициях аристократов, прошествовали двое рыжеволосых мужчин. Первый был высок, статен, рыжие волосы до лопаток с небольшой сединой были завязаны в низкий хвост, изумрудно-зелёные глаза глядели на них с неким пренебрежением и жесткостью. Одет он был в чёрный камзол, белую накрахмаленную рубашку и атласную мантию с вышивкой по краям рукавов. Рядом с ним второй мужчина казался совсем юным. Огненно-рыжие волосы были распущены и, завиваясь, доходили до подбородка. Изумрудные глаза не излучали всей той надменности, что была у старшего, но внешний вид был безупречен. Следом за ними в кабинет прошествовала высокая темноволосая худая женщина в самом цвете лет. Иссиня-чёрные волосы были уложены в высокую причёску и закреплены золотой заколкой-змеем, тёмно-зелёное платье облегало стройную фигуру женщины и доходило до пола, узкую талию стягивал тугой чёрный корсет, расшитый драгоценными камнями, поверх была накинута парадная мантия с меховым подкладом. Три пары внимательных глаз впились в ребёнка. Следом тенью прошёл доктор Фоули, который встал чуть в стороне. Мисс Грейс вышла из-за стола. Лиза последовала её примеру, жутко краснея, она подошла к медсестре.       — Очень рад вашему визиту господа Кэрроу, — начал Фоули, поклонившись. — У нас, как вы поняли, к вам важное дело…       — Надеемся, — седовласый старец посмотрел на рыжеволосого мужчину. Женщина продолжила изучать глазами ребёнка.       — Вчера, в ходе операции, умерла пациентка больницы мисс Карин Баркер, Вам о чём-либо говорит эта фамилия? — продолжил лекарь, сделав паузу. — Мария, будь добра, прогуляйся с Элизабет в коридоре, я вас позову, — отвлёкся Арманд.       — Да, — кивнула мисс Грейс и, взяв девочку за руку, повела её к выходу из кабинета.       — К сожалению, да, — ответил хлёстко пожилой сэр, дождавшись, когда дверь закроется за медсестрой и ребёнком. — Видите ли, у нас при дворе лет восемь назад работала девушка с такой фамилией, обязанности свои выполняла из рук вон плохо, а прыгнуть в хозяйскую постель была не против. — Мужчина усмехнулся, но в его глазах не было и намёка на веселье. — Потом она исчезла.       — Видите ли, то милое дитя, — Арманд указал рукой на дверь, за которой минут пять назад скрылась медсестра и Лиза, — Дочь покойной Карин Баркер. — Мужчины нахмурились.       — Мы правильно поняли, вы хотите сказать, что это, — он махнул рукой в сторону двери, — Моя внучка?       — Мы склонны лишь предполагать. — Фоули сжался, встретив суровый взгляд старшего Керроу.       — Сесилия, милая. Дай мне то зелье, которое мы вчера заказали у профессора Слизнорта для проверки родства. — Она тут же выполнила указание свёкра, вытащив из кармана мантии небольшой прозрачный пузырёк с жидкостью. — Аммикус, мой непутёвый сын, будь добр, одолжи нам свой волос. — Кэрроу окинул сына таким взглядом, что тот побледнел.       Тридцатилетний мужчина дрожащей рукой провёл по рыжим волосам и протянул отцу свой медный волос, тот осторожно погрузил его в жидкость, начиная читать длинное заклятие на латыни. В комнате, где были закрыты все окна и двери, поднялся ветерок. Когда сэр Кэрроу закончил заклинание, ветерок стих, зато в воздухе начала появляться золотистая нить, которая связала запястье Аммикуса Кэрроу и золотым лучом врезалась в закрытую дверь кабинета. Фоули махнул рукой, она отворилась, пропуская яркую нить вперёд. Послышались торопливые шаги, в следующий миг в дверном проёме появилась мисс Грейс, держащая за руку Элизабет, правое запястье которой было связано нитью, которая тянулась от Амикуса. Леди Кэрроу вскрикнула, уставившись гневно на мужа. Сэр Септимус Кэрроу нахмурился, глядя на Лизу.       — Собирайте, мы заберём её, — сухо скомандовал Септимус, разворачиваясь, чтобы уйти в коридор. Пройдя мимо Лизы, он бросил на неё тяжёлый взгляд. Сесилия продолжала буравить взором мужа. Аммикус и дама последовали за главой семьи.       — Вы собираетесь забрать в поместье грязнокровку! — буквально прокричала Сесилия тонким голоском.       — Да, отец, это глупое решение, — подал голос Аммикус.       — Смею напомнить вам, молодые люди, что я пока ещё глава рода, мне принимать подобные решения, — сухо заметил сэр Кэрроу. — Или мне напомнить вам, что ваши дети полусквибы? — последняя фраза Септимуса Кэрроу, сказанная детям, было очень жесткой.       Сесилия некрасиво раскрыла рот, собираясь что-то сказать, но промолчала, решив не рисковать. Она лишь посмотрела на Амикуса, желая найти в нём поддержку, но тот промолчал, поджав губы.       В коридор вышел Арманд Фоули, поправляя больничный халат, в руках он сжимал папку. Доктор обвёл взглядом присутствующих и сказал:       — Вот документы мисс Баркер, к сожалению, это всё, чем мы можем вам помочь. — Он протянул сэру Септимусу чёрную папку. — И ещё, — он вытащил из кармана листок с печатью Мунго, — Это документ, свидетельствующий о том, что девочка полностью здорова. — Арманд протянул листок лорду Кэрроу. Тот молча взял его в руки, не глядя на надписи.       — Благодарю за помощь, думаю, нам необходимо зайти в Министерство Магии, — сухо заметил Септимус. Мисс Грейс подвела бледную Лизу к деду, который на неё даже не обратил внимания.       — Отец, нам необходимо посетить Гринготтс, — проговорил после недолгой паузы Амикус Кэрроу, стоя рядом с женой, которая побледнела от едва сдерживаемого гнева, хотя, казалось бы, уже некуда.       — Отправляйтесь по своим делам, а мы с… — запнулся лорд Кэрроу, взглянув на Элизабет. — Мы с мисс Баркер отправимся в Министерство Магии.       Девочка наконец посмела поднять глаза на него, чтобы хорошенько разглядеть. Сесилия и Амикус чинно удалились, даже не наградив новоиспечённую дочь взорами. Септимус кивнул докторам, рукой поманил девочку к себе. Лиза взглянула на Марию, та кивнула, и девочка, боязливо втянув голову в плечи, поковыляла к деду. Он взял её за руку. Ладошка малышки была холодной, что говорило о том, что она мёрзнет. Септимус нахмурился, заметив, что её на правом запястье всё ещё горит нить родства. Девочку, кажется, тоже это смущало, она заинтересованно разглядывала эту золотую ниточку, которая переливалась в лучах зимнего солнца. Они аппарировали, покинув больницу.       У Элизабет в области солнечного сплетения сжался комок от резкого перемещения. Ноги не могли нащупать опору, в глазах потемнело, к горлу подступала тошнота от того, что пред глазами на огромной скорости поплыли здешние пейзажи, во рту чувствовался привкус крови — Элизабет прикусила язык.       В коридорах Министерства Магии было полно народу, все куда-то спешили, держа в руках стопки бумаг. Поэтому, к счастью для сэра Кэрроу, его появление вместе с девочкой-полукровкой рядом осталось незамеченным. У сэра Кэрроу был родственник в Министерстве, которому можно было доверить столь ответственное дело, как оформление документов на внучку-полукровку.       Они прошли по просторным коридорам до чёрной двустворчатой двери, ручки которой были выполнены в виде серебристых оживших змей, которые угрожающе тянулись к сэру Кэрроу. Элизабет стояла чуть поодаль, она всё ещё не могла отойти после ухода матери и встречи с нелюбящим её отцом. Сесилия с первых минут встречи вызвала у Лизы стойкий страх, а сэр Септимус представал тираном, который подавлял мнение других членов семьи, у этих людей было всё не так, как у неё с мамой. Она любила маму, а не боялась, а отец боится своего родителя. Это заметно. Сэр Септимус тем временем вытащил из чехла волшебную палочку, три раза постучал ею по косяку двери, змеи замерли в одной позе, и двустворчатые двери распахнулись, пропуская внутрь посетителей.       Интерьер кабинета был мрачным. Первое, что бросилось в глаза — это огромный резной стол, за которым на кресле с высокой спинкой восседал статный мужчина, на фоне огромного незашторенного окна он казался лишь тёмным силуэтом (в кабинете, несмотря на открытые шторы, было достаточно темно).       — Сэр Кэрроу? — изумлённо произнес мужчина, вставая из-за стола.       — Добрый день, Фергус, — произнёс Септимус, глядя на приближающегося мужчину.       — Чем могу быть полезен? — вопросил чиновник. — Видите ли, у меня тут нарисовались проблемы. — Септимус Кэрроу сделал шаг в сторону, открывая взору Лестрейнджа спрятавшуюся за его спиной девочку.       — Милое дитя, — заключил после некоторого молчания благородный волшебник, оглядев девочку.       — Может, зажжёте камин, я, конечно, в курсе, что темнота вам больше импонирует, но…       — Да, да, — согласился Лестрейндж, взмахнув палочкой.       В камине загорелся огонь, освещающий всю комнату. Взору Элизабет предстал уже не молодой темноволосый мужчина, волосы которого доходили до широких плеч, чёрные глаза с интересом смотрели на гостей, одет он был в лучшем стиле магической аристократии: белая накрахмаленная рубашка с жабо, чёрные брюки с широким ремнём из драконьей кожи, тёмный жилет, расшитый по вороту серебряными нитями. Вьющиеся волосы венчала седая прядь, а в глазах читалась мощь. Лиза редко видела таких людей, Карин Баркер вообще старалась не брать дочь в людные места.       Покойная мисс Баркер работала в небольшой лавке в Косом Переулке — продавала сладости, скромного жалования хватало на содержание единственной дочери, за которой во время отсутствия матери присматривали соседи или лучшая подруга — Изабелла Майнер — однокурсница Карин.       Молчание тем временем затягивалось.       — Любопытно, — протянул удивлённый Фергус, который, видимо, уже догадался о сути неприятностей. — Что от меня требуется?       — Помоги оформить документы, мой дорогой Мерлин знает какой родственник, — протянул саркастично Септимус, копируя интонацию своего собеседника и выделяя последнюю фразу.       — Сэр, вы же знаете, что это не по моей части, мне ближе артефакты, вам бы к Абраксасу Малфою…       — Лестрейндж, — перебил Септимус, став серьёзным. От саркастичной ухмылки не осталось и следа. — Спустя час после моего эффектного появления в кабинете сэра Малфоя вместе с внучкой, — сэр Кэрроу хмыкнул, указав взором на притихшую девочку, — Об этом узнали бы все двадцать восемь родов.       — Сделаю всё, что в моих силах, — протянул Лестрейндж, прищурившись, что-то подсказывало, что он что-то задумал. Как же объяснить этот прищур?       — Что взамен? — вопросил Кэрроу, понимая, что Лестрейндж — слизеринец до мозга костей, он редко что делает по доброте душевной и по совести, если, конечно, она у него есть. Фергус взглянул на девочку. — Элизабет, погуляй в коридоре, далеко не уходи, — отдал приказ Кэрроу.       Девочка кивнула и бросилась к двери, но, споткнувшись на ровном месте, упала на живот, ударившись головой о пол. Септимус поставил её на ноги взмахом палочки. Лиза тяжело дышала. — Осторожно, — выдал он.       Элизабет кивнула, сдерживая слёзы и потирая правую руку, которую она придавила своим весом. Малышка скрылась за дверью. Мужчины переглянулись, Фергус жестом пригласил гостя присесть за стол, чтобы обсудить важные дела.       — Итак, — начал Лестрейндж, усевшись в своё излюбленное кресло.       — Как вы знаете, Тёмный Лорд собирает соратников. — Фергус сделал паузу.       Септимус кивнул.       — Почти все семьи двадцати восьми встали под Его знамёна, но не Кэрроу, хотя ваш девиз «Чистым — чистота», — говоря это, Фергус Лестрейндж смотрел в глаза своему гостю.       Что он чувствовал? Стыд. От собственного идиотизма и вероломства. Человек, сидящий перед ним, годится ему в отцы, но не отец же. Он Пожиратель Смерти, политик. Для него важнейшая задача — расширить круг возможных слуг Милорда. Эх, сидел бы перед ним Амикус, было бы легче. Что ж, мечтать не вредно. Мужчина надеялся, что в свои семьдесят с лишним лет Септимус остался умным и состоятельным волшебником, чтобы догадаться, к чему он клонит.       — Я понимаю вас, — подтвердил его слова Лорд Кэрроу. — Но у меня семья. Внуки — бездарности, да ещё малы, невестка — стерва, крутит моим непутёвым сыном, как ей вздумается, сын хотя бы думает, что хитёр, на самом деле ни мозгов, ни красоты, — фыркнул Септимус. Фергус поднял руку, не желая слушать чужие проблемы.       — Если у вас внуки, то вы должны думать об их будущем, вы желаете, чтоб они стали Предателями крови наподобие Молли Пруэтт?       — Нет, что вы, — проворчал пожилой волшебник.       — Я не вам предлагаю служить, а вашему сыну, Милорду нужны благородные волшебники и, если в вас есть хоть капля честолюбия ваших уважаемых предков, то вы обязаны согласиться, — говорил Фергус таким убийственным тоном, каким обычно беседуют с пациентами психиатрического отделения Святого Мунго.       Он смотрел прямо в глаза собеседнику, редко моргая, от чего лорду Кэрроу было не по себе. Жуткое зрелище. Лестрейндж откинулся на спинку кресла, будто бы расслабляясь, но нет, он был напряжён. Об этом говорила плотно сжатая челюсть и напряжённые плечи.       — В противном случае, — начал Фергус вновь, начиная рыться в верхнем ящичке стола. Септимус напрягся. Наконец Пожиратель достал из ящичка нужную папку и положил её пред Кэрроу. — Читайте, — выдал Лестрейндж, глядя на него из-под полуопущенных ресниц. Кэрроу открыл папку и, прочтя пару строк, ошарашенно уставился на Фергуса, который недобро ухмылялся. Как?!       — Откуда вы взяли это? — спросил он сиплым голосом.       — Ну, мы предусматривали различные варианты, выгодные предложения сменяют друг друга пятый год, а вы ни сном ни духом, странно, не правда ли? Вот мы и решили изменить тактику, раз вы не понимаете нас, Милорду нужны люди, — хмыкнул Фергус, глядя на и без того бледного Септимуса, руки которого тряслись.       — Откуда вы взяли это?       — Ваш сын плохо прикрыл свои махинации, Сигнус же вовремя это заметил, — ухмыльнулся недобро Фергус.       — Блэк, как же я не догадался, — простонал Септимус, гневно поглядывая на собеседника.       Лестрейндж, Малфой и Блэк — эта троица всегда вставляла ему палки в колёса, то один, то другой. Эта триада была сильна и умна, что уж говорить.       — Сигнус всего лишь делает свою работу, — отмахнулся Лестрейндж.       — Нет, он всего лишь суёт нос в чужие дела, — отчеканил ледяным тоном Кэрроу.       — Забавно, — прыснул от смеха Фергус, хотя в глазах не было никакого веселья. — Лорд Кэрроу не может выкрутиться из проблем, выход есть, мистер Септимус Кэрроу. — Фергус наклонился над столом, глядя прямо в глаза гостю и выделяя его имя. — Как вы думаете, ваш сын обрадуется, когда узнает о своей неожиданной «путёвке на отдых»? — вопросил Лестрейндж.       — Как вы можете? Член совета Лордов и шантажирует чистокровного, пусть мы не богаты, как вы, но всё же…       — Но всё же… — бесцеремонно перебил Фергус. По его взгляду было видно, что мужчине надоело это. — Грядёт война, большая и кровопролитная, не хотелось бы, чтоб люди со знатной родословной остались по ту сторону баррикад, подумайте о внуках, — процедил Пожиратель.       — Хорошо, — сдался старик. — Я подумаю.       — Думайте быстрее, время поджимает, — выдал благородный волшебник.       — Вы вербуете сторонников в Министерстве в открытую… — скорее для себя проговорил Септимус, он не ожидал такого от Фергуса Гипериона Лестрейнджа.       — На кабинете специальные родовые чары, не волнуйтесь, никто не узнает. — Лестрейндж подмигнул ему. Отчего захотелось умереть. — Я помогу с документами на девочку. Даже не буду спрашивать, откуда она взялась, и инферналу это ясно. — Лестрейндж кисло ухмыльнулся. — Но, если вы попытаетесь юлить, всё магическое сообщество узнает о ещё одном скелете благородного рода Кэрроу, — добавил он убийственным тоном. Септимус кивнул и поспешил к выходу.       Лиза вышла в коридор с пребольшой радостью. Слава Мерлину, она ушла. Не хотелось видеть этих взоров. Не хотелось быть в их обществе. Не самые приятные люди. Девочка подошла к большому окну в конце коридора, где располагался кабинет «друга» деда. Взобравшись на подоконник, девочка свесила ноги, принимаясь болтать ими. Ей хотелось домой, к маме. Как же хочется, чтоб это оказалось сном! Здесь холодно, а люди плохие, хочется к маме, чтоб она обняла, утешила, тут её нет… Никогда больше не будет. Лиза нахмурилась. К горлу подкатил ком, плечи затряслись от начавшихся всхлипов. Она быстро смахнула набежавшие слёзы и с мукой во взгляде запрокинула голову, посмотрев в потолок, который был высоким и белым. Ничего особенного. Именно в таком состоянии её застал вышедший из кабинета чиновника дед, который был бледен, как сама смерть, руки его тряслись, а на лбу была лихорадочная испарина.       Лорд Кэрроу взглянул на новоиспечённую внучку, которая сжалась на подоконнике, глядя на него заплаканными голубыми глазами. Девочку трясло, как и Септимуса.       — Идём, — прохрипел он, поправляя мантию и приводя себя в порядок, спустя миг никто уже не заметил бы в нём песчинку волнения и страха.       Элизабет повиновалась, она ловко спрыгнула с подоконника, подойдя к деду, который наградил её равнодушным взором и жестом приказал ей следовать за ним. «Мерлин и Моргана, этого мне на старости лет не хватало! Видит Салазар, удача не на моей стороне. Сын — идиот, коих ещё поискать нужно, думает, что хитёр, хотя толку от него меньше, чем от бутылки огневиски. Невестка — стерва, крутит влюблённым в неё волшебником, не удивлюсь, если она гуляет налево… Мерлин, неужели я ошибся, выбирая единственному отпрыску жену?! Внучка нарисовалась… Девочка миленькая, смазливая, может, что и выйдет из неё. Что ж, Элизабет, не повезло тебе, если что случится, будешь залогом безопасности и финансового состояния своей новоиспеченной семьи. Услуга за услугу».       С этими мыслями Септимус Кэрроу вышел вместе с внучкой из Министерства Магии. Исподтишка взглянув на плетущуюся за ним девочку, он нахмурился. Маленькая ещё, слишком маленькая да глупая. На улице светило солнце, на дворе лежал белоснежный снег, который в лучах солнца играл всеми цветами радуги. Септимус взмахнул волшебной палочкой, накладывая на ребёнка согревающие чары. В центре двора стоял огромный замёрзший фонтан в форме дерева, листья которого от малейшего ветерка наигрывали тихую мелодию. Лиза взглянула на фонтан, разглядывая его. Они стояли на крыльце огромного мраморного здания.       В этот момент в небе послышался свист, и из-за облаков выплыла карета, в которую были запряжены четыре белых пегаса. Лиза, раскрыв рот, смотрела на это зрелище. Её лицо, до этого грустное, озарила слабая улыбка. Карета приземлилась перед самым крыльцом, её дверь распахнулась.       — Идём, это за нами, — хмыкнул Септимус. Они двинулись в сторону экипажа.       — Добрый вечер, Лорд Кэрроу, — поприветствовал хозяина упитанный хмурый слуга с чёрными усами, как у кота, глаз его не было видно, поскольку на лоб была надвинута чёрная шляпа. Он выглянул из-под козырька кареты. Септимус не обратил на него никакого внимания. Он помог Элизабет войти в карету, и последовал за ней.       За непродолжительный промежуток времени, пока они были на улице, Лиза успела замёрзнуть, хотя на ней были согревающие чары. В карете было довольно просторно и светло. Она была обустроена в сине-золотистых цветах. Лиза, попав внутрь, огляделась. На одном из мягких сидений сидела Сесилия Кэрроу. До этого читавшая газету, она, увидев ребёнка, презрительно ухмыльнулась. На втором сидении, напротив леди Кэрроу, восседал Амикус Кэрроу, который попивал горячий чай. Лиза бы тоже не отказалась сейчас от чая. Мужчина безразлично взглянул на девочку и жестом поманил её к себе. Она, не отрывая взгляда от отца, подошла ближе.       — Сядь, — коротко приказал мистер Кэрроу. Она села рядом с отцом. Напротив них уселся Септимус, который буравил сына тяжёлым взглядом.       Желудок сжался от сладковатого запаха чая с лимоном и мёдом. Девочка сглотнула, опустив голову и задержав дыхание.       — А девочка, похоже голодна, — заметила Сесилия зачем-то. Она насмешливо смотрела на неё. Лиза это чувствовала. — Но впрочем, она же не просит, значит, обойдётся, значит, не голодна. — Леди Кэрроу расплылась в мерзкой ухмылке.       «Почему она? — спросила Элизабет у своего подсознания, всё ещё думая, почему отец предпочёл её матери эту женщину, которая была такой, такой… Злой. — Мама была бы лучше, и папа был бы счастлив». — Элизабет непроизвольно дернулась и случайно прижалась к отцу, который вздрогнул. Тишина затягивалась.       — Сесилия, думаю, девочка стесняется, — заметил Септимус, взглянув на невестку.       Лиза подняла взгляд, глядя на деда, который был спокоен. Он вытащил волшебную палочку, взмахнул и на небольшом столике, перед Элизабет появился поднос с чашкой чёрного чая с лимоном и булочкой с корицей. — Прошу к столу, мисс Баркер, приятного аппетита, — добавил Септимус, глядя на то, как Лиза смотрит на еду.       — Спасибо, — несмело прошептала девочка, взяв в руки булочку. Теплая. Под взорами присутствующих она поднесла её ко рту и осторожно откусила. Вкус был прекрасен. Девочка на миг зажмурилась, чувствуя, что вот-вот расплывётся в улыбке. Она взглянула в небольшое незашторенное окошко и с удивлением заметила, что они летят по небу.       — Думаю, необходимо обсудить положение девочки в нашей семье, — заметила Сесилия, презрительно взглянув на Лизу, которая едва не поперхнулась чаем от этого взгляда.       — Поселим её на чердаке вместе со слугами, они будут присматривать за ней. Необходимо нанять учителей, чтобы они воспитали из девочки что-нибудь приличное, потом Хогвартс, нужно обучить её наукам, чтоб она не опозорила нас своим появлением, оформим документы, будто она внучка моего покойного брата — Реймона, — пояснил Септимус Кэрроу.       — Прекрасно, — ядовито заметила Сесилия. Женщина сидела, насупившись, и глядела на неё с ненавистью.       Остаток пути прошёл в упрямом молчании. Лиза наелась и, поблагодарив за угощения, принялась с завидным упорством разглядывать свои ботинки.       В поместье они прилетели поздно вечером. Элизабет, откинувшись на спинку сидения, задремала. Разбудили её едва заметные прикосновения к голове, приоткрыв глаза, она увидела перед собой смуглое лицо с чёрными глазами. Резко распахнув глаза, девочка вздрогнула, дёрнувшись всем телом. Там, где должен был быть её отец, было пусто, она, вздрогнув, хотела прижаться к нему. Но вместо этого едва не свалилась с кресла, стоящая перед ней женщина придержала её за плечо.       — Добрый вечер, мисс, — тихо проговорила она. Девочка кивнула, не до конца понимая, где находится.       Тёмно-синие портьеры с золотистыми узорами. Она в карете, но кто эта женщина? Оглядевшись, Лиза поняла, что ни отца, ни Септимуса, ни этой Сесилии нет, есть только незнакомка. Она недоуменно уставилась на неё: это была худая девушка, с большими чёрными глазами, с такими же чёрными волосами, смуглой кожей и резко выделяющимися скулами.       — Пойдёмте, мисс, вы прибыли в Кэрроу-хаус, — она протянула ей руку. — Лиза недоверчиво посмотрела на ладонь, которая была обожжена. — Меня зовут Марта, я ваша горничная, — тихо сказала девушка, не зная, как обращаться к новоиспеченной хозяйке. — А ваше имя?       — Элизабет Баркер, — тихо пискнула девочка. Марта улыбнулась. Девочка ответила тем же.       — Пойдёмте, — девушка подхватила её на руки и вынесла из кареты. Лиза восторженно вздохнула. Перед ней стоял роскошный особняк, построенный в готическом стиле. Трёхэтажное серое здание, с решётками на окнах казалось мрачным, а две статуи рыцарей у главного входа выглядели воинственно, они сжимали в руках мечи. В одном из окон горел свет, на секунду Элизабет показалось, что в окне она увидела силуэт девочки в белом платье, но, моргнув, она сделала вывод, что ей привиделось. — Пойдёмте, — Марта потянула девочку за собой. Они шли по усыпанному снегом тротуарчику. Крупными хлопьями шёл снег, погода на улице была довольно морозная. Марта держала её за руку. Лиза смотрела, словно заворожённая, на дверь особняка. В один момент она начала приоткрываться. Поднявшись по скользким, заледеневшим ступенькам, они вошли в особняк. В холле было темно и прохладно, у потолка, в воздухе, плыли десятки свеч, но света от них было недостаточно. На полу лежал красный ковёр, вешалка в форме костлявой руки ещё больше напугала мисс Баркер. Девочка с готовностью шмыгнула за спину горничной, которая магией очистила ей обувь. — Я покажу вам вашу комнату, — пояснила Марта. Они двинулись по тёмному коридору. Лиза оглядывалась, боязливо ёжась от мрака. Темноты она боялась с пелёнок. Мама лишь посмеивалась над этим страхом, тем не менее всегда успокаивала дочь, целуя в щёку, говорила: «Я всегда рядом, что бы ни было, мой маленький зайчик».       Неожиданно послышался детский визг, который усиливался и из-за поворота, у самой лестницы на них налетело нечто белое. Это была девочка в воздушном платье, огненно-рыжие волосы были растрёпаны, бледное лицо раскраснелось. Она влетела в Марту и чудом устояла на ногах. Горничная заскрежетала зубами, глядя на девочку. Послышались торопливые шаги, спустя секунду из-за того же поворота вышел Амикус Кэрроу, мужчина был уставшим, одет он был в чёрные брюки и белую рубашку, поверх которой был небрежно накинут жилет из поваренной драконьей кожи.       — Алекто, я сдаюсь, — проговорил он, улыбаясь. — Тебе стоит переодеться к ужину.       — Но, пааап, — заныла девочка, хватаясь за руку отца.       — Алекто, это не обсуждается и прекрати убегать от няни, — строгим-престрогим голосом заметил мистер Кэрроу, высвобождая своё запястье из цепких тёплых пальчиков дочери.       — Ну, пап, — девочка шмыгнула носом, вытаращив зелёные глаза на мужчину.       — Давай ты переоденешься, а я почитаю тебе сказку, — сказал волшебник, ухмыляясь. Казалось, они совсем не замечали чужое присутствие и были счастливы в своём маленьком мире. Девочка одобрительно закивала, Амикус ушёл, а девочка посмотрела на Элизабет.       — А это у нас кто? — вопросила она, широко распахнув свои изумрудно-зелёные глаза. Видимо, это была её привычка — говорить что-то, вытаращив глазища.       — Мисс Кэрроу. Нам пора, — выдала Марта и потянула обескураженную Лизу за собой. Девочка лишь молча посмотрела на неё, затем перевела взгляд на Алекто, затем снова на горничную, пока до неё не дошёл смысл услышанного. Она была в шоке. Теперь ясно, почему папа не приходил, у него есть другая дочь, которую он любит больше. Лиза ему не нужна. В который раз за день к горлу подкатил ком, хотелось плакать, она опустила взгляд на чёртовы ботинки, повинуясь ждавшей её Марте. Они поднялись по лестнице. Ступеньки, ступеньки, ступеньки. Казалось, они никогда не кончатся. Остаток пути они шли молча, девочка пыталась сдержать слёзы, хотя пелена почти застелила ей глаза, нос был заложен, Марта шла быстро, и девочка чуть ли не бежала, ей были безразличны картины, коих было предостаточно в коридорах, изображённые люди глядели на неё с неким любопытством, но девочка этого не знала. Наконец они остановились, Марта открыла дверь в комнату, пропуская Лизу внутрь. Комнатка была небольшая, но не очень уютная. Те же холодные синие тона. Окна с широким подоконником, синие портьеры, стол в углу, односпальная кровать с шёлковым бельём, шкаф и тумбочка, а на полу синий ковёр.       — Осваивайтесь, в шкафу ночная сорочка и новые вещи, эльф принесёт вам еду в семь, — проговорила горничная и удалилась.       Лиза вновь огляделась. Она сняла обувь и ступила на ковёр. Медленно она обошла всю комнату. Подошла к окну, села на подоконник. Она любила так делать в том маленьком домике, где они жили с мамой. Слёзы покатились из её глаз, девочка сползла на пол, сжавшись в комочек. Тишину нарушили рыдания маленькой девочки, которая волей злодейки-судьбы осталась в этом мире совсем одна. Без поддержки. Без помощи. Без любви.