***
Из сна меня выдернул звон будильника. Резко открыв глаза, я сел на кровати. В голову вновь вернулся кошмар, который не покидает меня уже три года. С силой вдохнув и выдохнув, я встал и начал собираться в школу. Первым делом я схватил с прикроватной тумбочки свою маску и надел её, а после подошёл к шкафу с одеждой и принялся в нём рыться в поисках синих джинсов, оливковой рубашки и чёрного джемпера. Пока одеваюсь, расскажу немного о себе. Зовут меня Иккинг Хеддок. Я шестнадцатилетний парень со странностями. Говоря о странностях, я имею ввиду маску, которую я ношу вот уже три года. Надел я её после того, как отец убил моего любимого питомца. Беззубик был не совсем домашним питомцем, хотя «не совсем» — это мягко сказано. Он был диким зверем, которого вырастили как обычного пса, он был приручённым волком. Когда мне было десять, мама повезла меня в лес, где мы с ней частенько любили рисовать деревья и лесные пейзажи. Именно там я нашёл его. Он был совсем маленьким щенком, которого не отличишь от детёныша обычной собаки, однако и слепышом он уже не был. Я принёс его к маме и показал свою «находку». Она же разрешила мне оставить его у себя при том условии, что я буду за ним ухаживать и заботиться о нём. Но три года назад, когда лучший друг моего отца пришёл к нам и в нетрезвом виде попытался обнять меня насильно, Беззубик укусил его за — до этого инцидента — целую ногу. За это мой родитель, и без того не особо любивший его, прогневался ещё больше. Хоть отец и понимал, что Беззубик сделал это для моей защиты, но всё же ненависть к Беззубику затмила ясность суждения, и он, схватив железный прут, которым частенько пугал бедное животное, начал избивать его. Мой питомец даже не пытался убежать от него, а я упрашивал отца не трогать его, но тот меня не слушал. Закончив, наконец, с одеждой, я выбрался из воспоминаний и подошёл к зеркалу. Передо мной стоял высокий парень с каштановыми волосами, в чёрной маске, имеющей форму волчьей морды, и ярко зелёными глазами, которые так и переполняли холод, безразличие и слишком взрослый взгляд. Сейчас мне стало даже интересно, как я теперь выгляжу. Я ношу эту маску уже три года, поэтому ни отец, ни мои одноклассники, ни я сам сейчас не знаем, как выглядит моё лицо, и насколько оно изменилось со смерти Беззубика. Конечно, я не всё время хожу, скрыв лицо, но снимаю свой аксессуар только в некоторых случаях: когда принимаю душ, умываюсь по утрам, и когда ложусь спать. Однако без неё я даже не хочу смотреть на себя в зеркало. — Иккинг, спускайся завтракать, — голос отца раздался по всему дому, словно гром среди ясного неба. Нехотя, я отправился на кухню, попутно зайдя в ванную комнату, чтобы умыться. Когда я зашёл в столовую, то увидел, что на столе уже стояла тарелка с кашей. Откровенно говоря, в нашей семье, после развода родителей и ухода мамы с сестрой, в нашей семье вся готовка была на мне, как, впрочем, и всё остальное домашнее хозяйство тоже. Но мне лень было вставать рано и готовить завтрак себе и отцу, поэтому я предпочитал перебиваться кашей, а ему, кажется, было всё равно, что чем он завтракает, лишь бы оно сытное было. Взглянув на тарелку с кашей ещё раз, я с огромным нежеланием сел и принялся за трапезу. — Иккинг, сегодня со школы постарайся вернуться пораньше. Нужна будет твоя помощь в разгрузке вещей из машины. Если ты не забыл, то сегодня к нам переезжают новые члены семьи. Так что я очень надеюсь, что хоть сегодня ты снимешь свою чёртову маску и поприветствуешь их как следует, — в голосе отца послышался укор. Ах да, забыл сказать: кроме того, что никто не видел моего лица вот уже три года, я ещё и не разговариваю с отцом после его развода с мамой. Всё, что мне от него нужно, я пишу на маленьких стикерах, с ответами на вопросы я обхожусь так же. Вот и сейчас, оторвав очередной стикер, я написал, что после уроков не пойду в кузню к Питу*, но маску я не сниму и, тем более, не заговорю при нём. — Делай, как знаешь, — плюнул на всё отец и, со злостью подхватив своё пальто со спинки стула, направился к парадной двери. Всего через несколько мгновений послышался щелчок двери, а ещё через минуту звук отъезжающей машины. Пока я доедаю свой завтрак, я вам ещё кое-что поясню. Мой отец решил жениться во второй раз, и сегодня его будущая жена переезжает со своей дочерью, которая всего на год младше меня, к нам. Когда месяц назад отец заявил мне, что скоро мы будем жить не одни, то я около недели полностью игнорировал его, не разговаривая даже на стикерах. Но после я понял, что мне всё равно, что происходит в его личной жизни. Закончив с завтраком, я поставил тарелку рядом с раковиной и пошёл одеваться. На улице сейчас конец первого месяца осени, но в нашем городе в это время почти постоянно льёт дождь. Я люблю дождь, но, учитывая, что температура на улице чуть выше половины десятка градусов, я всё же возьму более тёплую куртку. Выйдя на улицу, я закрыл дверь на ключ, осмотрелся вокруг и, отметив для себя, что сегодня народу меньше обычного, пошёл в направлении школы. Именно сейчас я задумался, что отец, возможно, будет счастлив с новой женой так же, как был когда-то счастлив с мамой. От этого приятное чувство растекалось в уголках сердца. Да, может, я и ненавижу отца, но всё же желаю ему счастья. Интересно, какой будет его новая жена? Хм, он, кажется, упоминал её имя. Только вот никак не могу вспомнить его. Из раздумий меня вырвал сигнал машины. Я обернулся на звук и увидел того, кого мне хотелось бы видеть меньше всех на свете — двоюродного брата. Скотт Йоргенсон* — школьная звезда, капитан мужской команды по футболу, а так же олень безрогий, олух, задира и просто тупая груда мышц. Наши матери родные сестры, а его отец очень влиятельный человек, который работает на моего отца в компании «FutureLightTechnologies»*. Сокращенно — FLT. В отличие от своей сестры Скотт избалованный ребёнок, который пытается показать себя лучше всех. Я рад, что Кэтрин* не стала такой же. Хоть она и младше него на один год, но иногда мне кажется, что она намного умнее своего полоумного братца. И если с ней у нас более-менее хорошие отношения, то со Скоттом у нас взаимные ненависть и презрение друг к другу. Я остановился и стал ждать, пока он проедет. Он кинул взгляд на меня через стекло, а потом показал средний и сделал вид, что меня не существует, переведя внимание на дорогу. Идиот. Думает, что меня это как-то заденет или обидит. Однако я не настолько глуп, чтобы обижаться на такого, как он. Кинув взгляд на перекрёсток впереди себя, я вновь зашагал вперёд. Впереди тяжелый учебный день. Несмотря на то, что сегодня всего пять уроков и классный час, будет трудно. Вновь будут слова типа: «Конечно, он же всезнайка», «Да он, наверное, вообще всё знает, поэтому у него нет проблем с учёбой». Конечно, к этому можно привыкнуть и с этим можно смириться, но давайте будем реалистами: каждый раз, когда ты слышишь одно и то же на протяжении нескольких месяцев изо дня в день, тебя невольно это начинает раздражать и задевать. Наверное, не многие меня смогут понять, ведь не все испытывали или испытывают подобное. Иногда так и хочется врезать человеку, сказавшему такое, и потом прямо в лицо заорать, что я знаю отнюдь не всё, а если они учатся хуже меня, то в этом виноваты лишь их лень и нежелание думать о своём будущем. — Эй, Иккинг, — знакомый голос окликнул меня и заставил обернуться. — Привет, Рональд*, — ответил я однокласснику и старосте моего класса по совместительству. Он, наверное, единственный, кто не называет меня заучкой или всезнайкой. И единственный, кому я уступаю в знаниях биологии, ботаники и зоологии. Хотя это не удивительно: его мать — ветеринар, а отец работает в Комитете по защите животных. Так же, этот парень один из немногих, кого не волнует моя маска, вернее, один из немногих, кто молчит на эту тему. Жаль, что таких людей в моей жизни слишком мало. — Привет. Сегодня уроки отменили, поэтому будет только классный час. Я хотел тебе вчера позвонить, но не знаю твоего номера, да и в классе тоже никто его не знает. И в интернете найти тебя не смог. Хорошо, что я встретил тебя сейчас, — Рон слегка виновато улыбнулся и посмотрел через моё плечо в сторону школьной парковки, заставив и меня повернуться. — Эй, Торстоны*, вы принесли то, что я просил? — рядом с близнецами из моего класса стоял Скотт в компании девушек из параллели. — Эх, пойду, остановлю их, пока не натворили чего, — вздохнул Ингерман и направился к ним. — Удачи. И спасибо, — поблагодарил я его. Ну вот, со школой мне сегодня повезло. Но день всё равно пройдёт паршиво, и в этом я уверен на восемьдесят процентов.***
Как уже было сказано, со школой мне сегодня повезло. Мы посидели на классном часу, на котором наша классная руководительница, Сабрина Галловей*, прочитала нам уже известную наизусть лекцию о поведении вне школы, и подала журнал, чтобы мы расписались. Да, такая ерунда у нас каждую пятницу. Хотя и не каждую пятницу нас отпускают с уроков. Видимо, у учителей сейчас есть дела поважнее наших занятий. По возвращению домой, я, как обычно, снял с себя верхнюю одежду и повесил её. Потом подхватил свою сумку и, зайдя на кухню, чтобы достать посуду для приготовления обеда, поднялся наверх, в свою комнату. Оказавшись в просторах своего «убежища от посторонних», я бросил портфель в угол и снял с себя маску. Всё-таки, круглосуточно носить её я не могу, хоть она и сделана из сплава алюминия, меди и магния, но всё же вес имеет не малый. Взглянув ещё раз на свой «щит» для лица, я быстро переоделся в домашние шорты и чёрную футболку с волком. И только после этого я упал на свою кровать и взглянул в потолок. Чёрный. Как и все стены в этой комнате. Чёрный. Как и шерсть моего убитого друга. Воспоминания о нём вновь пробудили во мне неприятные чувства и желание заплакать, но я сдержал себя. Пролежав так минут пять, я встал, дал себе пощёчину за свою слабость, а после вернулся в состояние постоянной агрессии ко всем, кроме нескольких людей. Да, я всегда зол и ненавижу всех и вся, но показываю это только тем, кто на это нарывается. Лицемерно? О, да. Но именно поэтому я всегда ношу маску, чтобы все видели в моих глазах только холодное безразличие. Вспомнив, что собирался приготовить обед, я спустился на кухню, прихватив с собой телефон и ноутбук. Думаю, сегодня посоветуюсь с сестрой, что лучше приготовить. Первым делом, как я зашёл на кухню, я вымыл посуду после завтрака. Затем позвонил в скайпе сестре. Пока ждал её ответа, успел просмотреть все социальные сети, которыми я пользуюсь. — Привет, Икки, — вдруг раздался голос сестры, и я чуть было не свалился со стула. С какого перепуга такая громкость? А, точно, я же вчера слушал музыку, пока отец не вернулся с работы. Сделав потише, я, наконец, ответил ей. — Привет, Хед, — выделив интонационно последнее слово, поприветствовал я её. Что ж, как ты со мной, так и я с тобой. — Кажется, я просила не называть меня так, — судя по голосу, она в бешенстве. Хедер, Хедер, Хедер… ничему-то ты не учишься. Не начни первой дразниться, я бы не стал тебя провоцировать. — Кажется, я просил не коверкать моё имя. В любом случае, я рад тебя слышать, сестрёнка, — сменив интонацию, я перешёл сразу к делу. — Я тут стою перед сложным вопросом и думаю, что только ты можешь мне помочь. — Вот как. И что же это за вопрос? Наверное, влюбился в кого-нибудь и не знаешь, как ей в этом признаться? — как обычно, издевается надо мной. — Ха-ха. Два раза. На самом деле, я не попадал в эту проклятую паутину любовных интриг и загадок, и всё намного прозаичней, чем тебе хотелось бы. Я не знаю, что приготовить на ужин. Посоветуешь? — Хм. как насчёт ирландского рагу? Думаю, отцу понравится. — Хедер, ты же знаешь, что я не для отца готовлю. Да и вообще, сегодня к нам переезжают его будущая жена и её дочь. Так что пусть они ему и готовят. Только я договорил, как из динамиков ноутбука послышалось шипение, а следом сильный кашель. Кажись, она подавилась. Однако после всего этого прорвался истерический смех, слышать который было для меня очень удивительно. Она что, не верит моим словам? — Иккинг, не неси такую чушь, когда я пытаюсь пить кофе, — и впрямь ведь не поверила. — Во-первых, ты не включила камеру, чтобы я мог видеть то, что ты делаешь, и, следовательно, не говорить что-либо в неподходящий момент. И, во-вторых, я говорил это на полном серьёзе. И да, давай, диктуй уже, как готовится это рагу. — Что? Отец собрался жениться второй раз? — упс… забыл ей об этом сказать… мой косяк. — Прости, сестрён, просто мы очень давно не созванивались, поэтому не было возможности сказать тебе это. Хотя я говорил об этом маме, думал, что она и тебе скажет. А ты что, до сих пор надеешься, что наши родители смогут снова жить вместе? — Уже нет, — в голосе явно проскользнула печаль, а после и несколько всхлипов. Моя сестра довольно чувствительная личность, которой очень трудно держать эмоции под контролем, хотя её настроение может меняться практически мгновенно, если она того захочет. — Ладно, давай не будем о прошлом. Я знаю, что тебе оно доставляет боли больше, чем мне или маме с папой. Причём каждый день, — от её слов я немного впал в ступор. Возможно, она права, но мне плевать на собственную боль. Главное, что во мне есть ярость и злость, которые помогают мне дальше жить. — Ладно, так что, поможешь мне с приготовлением обеда? — я включил неопытного дурачка, чтобы хоть как-то приободрить её. Раньше это всегда помогало. Наверное, потому что её всегда раздражал тот факт, что я немного старше её, а так я давал ей возможность почувствовать себя главной и более опытной. — Ха, ты ещё спрашиваешь! Если я тебе не подскажу, то ты же наваришь такую ерунду, что потом придётся мне ехать и навещать тебя в больнице! — ну вот, она уже в норме, раз вновь подкалывает меня. — Эй, Иккинг, можно вопрос? — остаток недавней грусти проскользнул в её слова, поэтому я несколько напрягся. — Нет, потому что ты уже его задала. А если серьёзно, то хоть два. — Ты так и носишь ту маску? — почему-то я не ожидал этого вопроса от неё, но всё же он был произнесён. — Да, — мой голос прозвучал довольно твёрдо и решительно. После моего ответа Хедер будто подменили: я больше не слышал ни грусти, ни других отрицательных эмоций. Так, за весёлыми разговорами и её руководительскими распоряжениями и пояснениями, я приготовил обед и не заметил, как время подошло к двум часам дня. — Хедер, а разве тебе в школу не надо было? И почему ты сегодня дома? — только сейчас до меня дошёл тот факт, что в то время как у меня уже кончились школьные занятия, она все ещё должна была быть в школе. — Икки, включи свой мозг и подумай, почему я могу в такое время сидеть дома, вместо того, чтобы слушать неинтересные лекции учителей в школе, — ну вот опять она меня так назвала. — Ты что, снова заболела? — сказать, что я в бешенстве — ничего не сказать. Эта дурында очень часто болеет, и я боюсь, что такими темпами у неё иммунитет совсем позиции сдаст. — Бинго! — послышался чуть издевательский голос по ту сторону экрана. — А ты почему так рано домой сегодня вернулся? — У нас отменили уроки, поэтому был только классный час, а потом мы пошли… — договорить я не успел, потому что услышал звук остановившейся машины рядом с нашим домом. — Сестрён, отец вернулся. И, по ходу дела, не один. Я потом перезвоню, окей? — Ладно, хорошо, — она не удивлена такой перемене моего настроения. Слишком часто наше тёплое общение отец нарушал своими внезапными возвращениями домой.