Лицо под маской.

      Просыпаться в последний день в году с головной болью – это последнее, что я бы пожелал испытать кому-либо из своих друзей и знакомых, но с радостью бы злорадствовал, случись это у тех, кто мне неприятен. В любом случае, эти размышления не принесли мне какого-то душевного успокоения и облегчения – вполне себе – физической боли.       Встав ближе к обеду, я через силу скатился с кровати и упал на пол, где царила прохлада, оказывающая небольшой обезболивающий эффект на мой котелок. Но вот остальные части тела радости головы не разделяли и начали подмерзать, покрывшись гусиной кожей. Поэтому, оторвав себя от земли, нацепил домашние футболку и штаны, спрятал своё лицо под маской и неспешным шагом поплёлся в душ.       Настроение с утра явно было не лучшим, поэтому в ответ на приветствие Астрид, встретившейся по пути, ответил едва заметным кивком.       Встав под тёплые струи воды, я расслабленно потянулся и окончательно избавился от утренней ломоты в теле. Настроив температуру воды на чуть более прохладную, взбодрился и решил чуть-чуть подурачиться; всё равно никто не узнает об этом. Поэтому, как только тело привыкло к прохладе, я полностью выключил подачу горячей воды, и почти сразу меня накрыло ледяными струйками. Вздрогнув и кое-как потерпев с минуту, полностью выключил воду и выпрыгнул из душа, растираясь махровым полотенцем.       Нда, закалка так себе, но хоть последние остатки сна испарились в небытие, оставляя только тупую ноющую боль в висках. Таблетку поискать придётся точно.       К моей радости, кроме Астрид, с самого утра я не увидел ни одного обитателя своего дома. Хотя на кухне творился явный бардак, указывавший на то, что там явно что-то собирались готовить. Но, опять же, за те двадцать минут, что я потратил на неспешную трапезу, никто на этом «поле боя» не объявился. Чему я был крайне доволен.       После полуденного завтрака, я выбрался на улицу, желая проветрить голову. Настроение было.. никаким, как бы странно это не звучало. Мне было не то чтобы плохо, но и явно не хорошо. Хедер частенько называла это состоянием «между небом и небом», объясняя это тем, что ты не понимаешь, находишься ли в вертикальном или горизонтальном положении. Я не совсем понимал её логику, но, в целом, был согласен, иногда для большей краткости называя это просто «между и между».       На улице стояло весьма нечастое в нашем городе зимнее солнце, лучи которого, отражаясь от белоснежного снега, слепили сильнее всяких прожекторов. Как только я отошёл на десяток метров от дома, у меня возникло желание вернуться обратно, но, переупрямив себя, я поплёлся в сторону остановки.       Я не особо утруждал себя маршрутом, погрузившись в повторные размышления о вчерашних словах кузины. Поэтому я даже слегка удивился, когда добрёл аж до кафе, в котором в последний раз был с Кэтрин и Астрид. Не зная даже, куда податься дальше, я через витражное окно заглянул внутрь заведения, отмечая в нём относительно небольшое количество народа для сегодняшнего дня. Потоптавшись, решил зайти; всё равно подмёрз, да и от чашки горячего кофе не отказался бы.       Как только вошёл внутрь, меня сразу же окутало тепло помещения и запах свежей выпечки, перебиваемый нотками – если не ошибаюсь, персикового – чая. Пройдя к свободному столику в неприметном уголку, я скинул с себя куртку на спинку стула и стал ждать официанта. Спустя пару минут, ко мне подошла рыжеволосая девушка лет двадцати пяти. - Чёрный кофе со сливками, без сахара, – опередив дежурный вопрос, я сделал заказ и уже через пять минут отогревал чуть занемевшие пальцы теплом чашки с этим божественным напитком. Одновременно с этим я глазами читал книгу в телефоне, лежащем на столике. - Не занято? – откуда-то сверху донёсся знакомый голос, на который я весьма резко обернулся. – Тише, не сверните шею, мистер Хеддок.       Деловитый тон с отголосками усмешки, строгий и чуть насмешливый взгляд серых глаз, резко контрастирующих с тёмными бровями и пушистыми чёрными ресницами, длинные каштановые волосы в этот раз не собранные в хвост. Двумя словами – грациозна и очаровательна. Сабрина Галловей. - Добрый день, – чуть отойдя от шока, поприветствовал и ответил на заданный вопрос: – Конечно, не занято. Не ожидал вас здесь увидеть, мисс Галловей.       Женщина сняла своё пальто и, подобно мне, повесила его на спинку стула, после чего села напротив меня.       Некоторые посетители, что наблюдали за вошедшей женщиной от самого входа, продолжали с любопытством посматривать за наш столик. От привлечённого внимания захотелось вздохнуть, но, вовремя вспомнив нормы приличия, пересилил себя и лишь убрал телефон со стола в карман, полностью сосредотачиваясь на неожиданной компаньонке. - Признаться, я не часто бываю в таких местах. Но, проходя мимо, в окно увидела тебя, одиноко сидящего в столь прекрасный день явно угрюмым. Как школьный психолог, я обязана узнать, всё ли у тебя хорошо, и не хочешь ли ты высказаться, но мы ведь сейчас не в школе. Поэтому я лишь поинтересуюсь твоими делами, - взяв лежащее на столике меню, она быстро пролистала его в самый конец, где были варианты различных напитков этого заведения, и, определившись, оглянулась в поисках официантки, которая уже шла в нашу сторону.       Я хмыкнул на её пояснения и перевёл взгляд в сторону упомянутого окна. С одной стороны, она явно хочет мне помочь с выгодой для себя, как для школьного психолога. С другой, мне ведь и самому хотелось бы выйти из этого состояния «между и между». - Молочный улун, – так же на упреждение она сделала заказ и перевела заинтересованный взгляд на меня. – Если не хочешь высказаться, я настаивать не буду. Не на работе – не обязана.       Её суждение пришлось мне по душе, и я рискнул, объясняя недавнюю ситуацию с отцом. - Понятно, – кивнула женщина, когда я закончил объяснять, как всё было. – Твой отец, конечно, слишком поспешен и несколько давит на тебя, но тебе стоит пойти ему на встречу. Назовём это стратегией одолжения: ты уступаешь ему в чём-то, и он чувствует себя приободрённым и благодарным. Затем, если ты не захочешь участвовать в чём-либо, то он, помня о твоём одолжении, не станет сильно настаивать на этой просьбе.       С изяществом подняв блюдце с чашкой чая, моя классная руководительница сделала небольшой глоток, соблюдая все правила этикета. Я тоже пригубил свой кофе, который уже поостыл. - На самом деле, до этого я уже согласился на то, что не делал уже три года. Думаете, этого хватит, чтобы проигнорировать его вторую просьбу? К тому же, всё усложняется тем, что он попросил об этом Кэтрин, а не меня напрямую. - Как уже сказала, будь я на твоём месте, то согласилась бы на семейный поход, чтобы в будущем иметь у себя парочку козырей. Но здесь решаешь только ты. Я лишь советую и высказываю свою точку зрения. - Спасибо, мисс Галловей, – я встал из-за стола, придя к определённому решению, и собрался уже уходить, как меня остановила её следующая фраза. - Всегда пожалуйста. Давать советы – моя профессия, так сказать. Но, знаешь, я бы не зацикливалась только на том, что тебя позвали провести новогоднюю ночь вместе с семьёй, гуляя по городу. Всегда бывают неучтённые варианты развития событий.       Я ещё раз кивнул и, взяв куртку, стал продвигаться к барной стойке, чтобы расплатиться. К моему удивлению, Галловей последовала за мной, оставив недопитым свой чай. - Чайные листья здесь, увы, не лучшего качества, – как бы для себя сказала она тихо фразу, которую услышал только я. – И не думайте, мистер Хеддок, что джентльмен всегда платит за даму. Порой каждому человеку нужно платить и нести ответственность только за себя, вне зависимости от пола и возраста.       Как-то дружелюбно ухмыльнувшись в мою сторону, она обогнула меня и, расплатившись, покинула кафе. Простояв в ступоре с минуту, я повторил её действия, покидая заведение.       На улице уже вечерело, и к моменту, как я добрался домой, уже знатно похолодало и даже стемнело. Выйдя из автобуса на ближайшей к дому остановке, я взглянул на экран смартфона, отмечая, что уже почти шесть вечера. Неплохая такая прогулочка вышла, почти в пять с половиной часов.       Втянув воздух полной грудью, решительно направился в сторону дома, пока недавно приобретённое согласие на прогулку не сдалось под натиском мыслей отказу. Правда, и отказ, и согласие всё равно вылетели у меня из головы, когда, войдя в дом, я увидел всех своих сожителей в гостиной и в полном составе. - О, Иккинг! Мы как раз тебя ждём! – отец развёл руки в сторону, как бы приглашая присоединиться к ним. – Мы тут порешали и пришли к выводу, что оставлять тебя дома одного, когда мы все пойдём праздновать, будет неправильно. Поэтому с общего согласия решили встретить новый год дома, вместе.       Ага, я, прям, так счастлив, что сейчас заплачу. Как там говорила Галловей? «Неучтённые варианты», да? Может, это она сглазила?       Тем временем молчание довольно сильно затягивалось. Улыбка отца становилась всё более напряженной, а Кэтрин и вовсе хмурым взглядом бегала по явно подготавливающемуся праздничному столу, стараясь не смотреть в мою сторону. Видимо, согласие было общим только в кругу нашей семьи, а гостья вынуждена была согласиться после своего провала.       Тяжело вздохнув, я с усилием заставил себя кивнуть, как бы говоря им, что согласен. Отец с Лоран тут же выдохнули и с одинаково глупыми улыбками посмотрели друг на друга. Эй-эй, вы бы хоть скрывали свои все такие продуманные планы. Берите пример с Астрид: она лишь счастливо кивнула и постаралась поскорее отвернуться, чтобы я не увидел её улыбки.       С другой стороны вторая моя сестра, присутствующая на нашем празднестве, выглядела так, как будто съела лимон без сахара, да ещё и с кожурой. Поверь, Кэт, я тебя прекрасно понимаю. Но, решив последовать совету нашей классной руководительницы, решил уступить им в малом, чтобы избежать большего.

***

      Несмотря на явно скованное начало, вскоре мы всё же притёрлись к обществу друг друга, и атмосфера за столом стала соответствовать празднику. Хотя некоторых неловкостей избежать полностью всё же не удалось: я был весьма непреклонен, когда отец и Астрид попытались уговорить меня бросить общение через записки на клейких бумажках.       В итоге они получили весьма помятую бумажку, на которой я неровным и местами не разборчивым почерком объяснил, что большие города не сразу строились. Всё разрешилось благодаря Лоран, которая осадила их обоих, подтверждая мои слова своими.       В конце концов, к полуночи, когда мы отсчитывали последние минуты уходящего года, Кэтрин, не особо проявлявшая энтузиазма до этого момента, тоже присоединилась к моим мучениям, изображая весьма убедительную улыбку радости и счастья. Точно так же она улыбалась предыдущие полтора дня, но отчего-то только в этот момент я осознал, что это была лишь фальшивая маска, подобная моей.       За своими размышлениями я почти пропустил момент, когда секундная стрелка перевернула календарь на следующий год, который будет полон неприятностей. Но, сейчас, не зная об этом, я поднимал бокал с лёгким столовым вином, которое кто-то подарил отцу на работе, в кругу своей «псевдо» семьи. И даже немного радовался тому, что смог перешагнуть тот порог войны в отношениях с отцом, начиная свой неосуществимый путь к миру.       В какой-то момент, поддавшись настроению, я даже согласился сделать несколько общих снимков со всеми и, по отдельности, с Кэтрин и Астрид. К слову, два факта о моей кузине, которые я осознал в четвёртом часу утра, уже лежа в своей кровати.       Во-первых, она чертовски любит фотографировать и фотографироваться. Именно она была нашим главным фотографом, сделав кучу снимков на свой смартфон. И каких вариаций там только не было… Каждого по одному, включая её саму. Каждого в паре с другим человеком, за исключением меня, не избежавшего дуэтных снимков только с ней и с Астрид. И вишенкой на торте была общая фотография, на которой отец с Лоран в обнимку сидели на диване, а мы, как молодое поколение, стояли за ними: я прямо за ними, справа от меня – Кэтрин, а слева – Астрид.       Во-вторых, никогда и ни при каких обстоятельствах нельзя давать ей даже слабоалкогольные напитки. У неё нет сопротивляемости к алкоголю от слова «совсем». Вся эта фотосессия началась именно с выпитого в честь уходящего года бокала вина. Поэтому я навсегда высек в своей голове сие запретное действо.       Что до меня: непонятно, почему, но алкоголь действовал только на моё тело, делая его немного ватным и менее чётко контролируемым, но вот ясность мышления сохранялась вплоть до того момента, как я уснул.       Эх, надеюсь, следующий год будет лучше. В конце концов, теперь осталось лишь чуть больше полутора лет до того момента, как я навсегда покину этот дом.