Сборник

Чангюн хотел элементарной ласки и нежности, но Хосок, видимо, истолковал просьбу по-своему. Чисто технически придраться не к чему: Шин действительно всё делает осторожно и с лаской, но тогда почему щёки младшего горят огнём? - Хё-он, - скулит Чангюн и прячет красное лицо в подушке. Он содрогается от коротких волн наслаждения, пронизывающих буквально каждую частичку организма, а Хосок лишь ухмыляется и вводит в его тело второй палец, растягивая кольцо мышц. У младшего пальцы на ногах поджимаются от одновременно приятного и дискомфортного ощущения: он сам виляет задницей, стараясь то ли насадиться глубже, то ли избавиться. Хосок на всё наблюдает с усмешкой и кусает Има за оголённое плечо, впрочем тут же целуя укус и кусая выше - в шею. - Управляй мной, малыш, - с блядской улыбкой на губах шепчет Хосок, а Чангюн громко стонет, пуская по позвоночнику Шина сотни мурашек своим низким голосом. Удивительно, как долго учился Хосок не кончать только от одного баса мелкого. Чангюн тянется рукой назад и обхватывает дрожащими пальцами запястье хёна, сжимает крепче и трахает самого себя его же пальцами, неуклюже двигая вперед-назад чужой рукой. Он доводит сам себя до оргазма, прикусывая зубами наволочку и вытягиваясь в струнку. Тело мелко дрожит, а сам Чангюн пытается свести вместе обнажённые ноги, чтобы не выглядеть так развратно сейчас. - Тебе так идёт моя рубашка, - вновь усмехается Хосок, воруя с губ Има поцелуй, и пальцем сначала ведёт по обнажённой груди, а затем всей ладонью скользит по горячему бедру, вновь возбуждая младшего. - Ещё раз? Чангюн, прикрыв глаза и коротко выдохнув, кивает в ответ.