Драбблы

У Дейзи руки начинает бить мелкая дрожь, когда она видит, как из-за угла выныривает огромная фигура Мака, а за ним маленькая (ну, по сравнению с Маком точно) Линкольна. Практически такая же дрожь била все тело, когда она стояла над бледным как простыня Линкольном и трясущимися руками пыталась заставить его сердце снова биться, чувствуя, как статическое электричество угасает. Линкольн все в той же легкой куртке с капюшоном, мягкой серой футболке (она-то помнит; ведь это её пальцы касались едва уловимо этой футболки, когда они целовались) и потертых джинсах. Она видит, как в глазах Линкольна горит огонь – страстное желание остановить/убить/уничтожить Лэша, и её это пугает. Сначала. И только после той странной охоты/погони за Лэшем/доктором Гарнером она вдруг четко понимает: этот огонь – не тот, что сжег дотла внутренности Уорда, включая сердце. Этот огонь питает нечеловеческое (каламбур прямо) чувство справедливости. Линкольн обрел нового себя там, где его друзьями стали нелюди. Их смерть вызывала в нем практически физическую боль и неуемное желание найти виновного. Желание воздать убийце по заслугам. В глазах Линкольна она не видит зла, вообще-то в глазах Линкольна она может потеряться, только она никогда никому в этом не признается. Когда это началось? Когда боль, разрывающая на куски её саму, опускающаяся пеплом куда-то в район подреберья от предательства мужчины, которого она считала своим наставником, своим... парнем? любимым? – отпустила. Просто однажды Дейзи проснулась в Посмертии и поняла, что она может дышать. Что чувства вины, растерянности, боли, уязвимости больше не душат её изнутри кровавыми руками Гранта Уорда. Конечно, можно списать все на время - единственное лекарство во Вселенной, которое (говорят, по крайней мере) может излечить любые раны. Но Дейзи знает, что здесь дело не только во времени. Просто в какой-то момент появился Линкольн... «Я твой проводник». Просто в какой-то момент по телу Дейзи побежало статическое электричество, пронизывая каждую клеточку, и это было... так странно и очаровательно одновременно, что Дейзи вдруг почувствовала себя единым целым с человеком, которого знала меньше недели. Дейзи вообще теперь не может вспомнить, когда ей было так спокойно, как тогда... Когда она чувствовала тепло его руки в своей, когда электричество бежало по её венам, искрами растворяясь в сердцебиении. Первое, что ей хочется сделать, когда она видит его – это обнять, но, кажется, никто из окружающих не поймет, кроме Линкольна, разве... и Мака. Дейзи жадно рассматривает знакомые черты лица: чуть больше щетины, медовые волосы, в которых играет солнце, и глаза... какие-то абсолютно поразительные. Сначала кажутся темно-зелеными, а подойти чуть ближе – и в них плещется морская волна. Дейзи автоматически облизывает губы, вспоминая их поцелуй, полный отчаяния и абсолютной свободы. Дейзи помнит все, что говорил тогда Линкольн, кажется, именно тогда она поняла, что он больше, чем «парень, который просто нравится». Линкольн не обвиняет свою семью, свое окружение в своих действиях. Линкольн не снимает с себя ответственности, он с готовностью берет её на себя. Линкольн винит только себя. Линкольн не становится неуправляемым психопатом, Линкольн лишь загнанный, запуганный зверь. У Дейзи на кончиках пальцев трещит искрами статическое электричество, и она неосознанно подается вперед. «Я не могу по-другому». У Линкольна сбивчивое дыхание, теплые губы с мятным привкусом и горячие руки, обвивающие её талию. У Дейзи голова идет кругом от такой близости, и она припадает к его губам жадно, обхватывая его лицо руками, чувствуя и пресловутых бабочек в животе, и то самое – статическое электричество на губах. Линкольн целуется слишком хорошо... Настолько хорошо, что у Дейзи какая-та ненормальная ломка от того, что его нет рядом. Даже когда она слышит его голос в телефонной трубке, ей кажется, что искры статического электричества играют в прядях её волос и жгут губы. Дейзи чувствует его улыбку так же остро, как и его беспокойство, смешанное с настороженностью. Дейзи катастрофически, до одури боится, что Лэш найдет Линкольна. Но все получается с точностью наоборот. Линкольн находит Лэша. И после всего произошедшего Дейзи понимает, что Линкольн до безрассудства храбр. И ей это не нравится. Шансы его потерять начинают ползти к чертовым пятидесяти процентам, и она готова на все, чтобы этих процентов не стало вовсе. Она пролистывает файлы по доктору Гарнеру, стараясь отделаться от образа огромного монстра, безжалостно делающего дыры в людях и нелюдях, когда слышит его шаги. Она может не поворачиваться даже, ведь искры статического электричества начинают плясать где-то в районе позвоночника. - Привет. - Линкольн опирается о косяк и засовывает руки в карманы. - Я хотела с тобой поговорить, - улыбается Дейзи, захлопывая папку, - ты остался... и я так и не сказала, как сильно я рада, что ты здесь. Линкольн улыбается широко, тепло, и опускает глаза. - А я думал, ты хотела поговорить о том поцелуе? - в его глазах сверкают искорки, и Дейзи не удерживается от ответной улыбки. - Думаю, о нем... не стоит говорить, - жмет плечами Дейзи, вставая, - его следует лишь повторить. Линкольн моргает удивленно, растерянно, и Дейзи приближается вплотную. - Или... думаешь, не стоит? - она смотрит на него слишком серьезно. Губы Линкольна снова растягиваются в улыбке. - Думаю, стоит попробовать. - Он отталкивается от косяка, бережно убирает короткие пряди волос Дейзи за уши и нежно целует. У Дейзи практически подкашиваются ноги, но она вцепляется в его плечи, притягивая ближе. Губы Линкольна все такие же: мягкие, теплые и с потрясающим вкусом мяты, тающем на языке. Линкольн все так же слишком хорошо целуется. У Дейзи все так же знакомо покалывают губы от пляшущих искр статического электричества.