Приданое

      После прощания с Гелионом Бакви отправился в долину, через которую лежал его путь. Парень переметнулся порталом на границу ракктанских земель, и ему оставалось пересечь накрианское государство и полоску нейтральных земель, чтобы оказаться у эльфийского леса. Накрианцы в большинстве своем были либо некромантами, либо изгнанными магами земли. И поэтому встретить на улицах торговых городов воскресший труп, нагруженный покупками, было самым обычным делом. А о странных тварях, населяющих окрестности, Бакви решил скромненько промолчать. Поэтому он старался думать о приятном — о конечной цели своего путешествия, избалованном эльфийском принце. Слухи об этом юноше достигли даже гор, настолько эксцентрично вел себя молодой наследник. Поговаривали, что его отцу, королю Леанрону, пришлось пойти на крайние меры и сохранить его целомудрие под родовой печатью, которую мог снять только он. Если бы у Бакви спросили, почему именно молодой и строптивый принц, он бы и не сразу мог ответить. Скорее, потому что он до дрожи в коленях восхищался прекрасной расой, и потому что на пару с наследничком мог устроить его папаше счастливую жизнь.       Фантазируя о своих будущих приключениях, Бакви не заметил, как оказался в туманном ущелье. Когда он споткнулся о торчащий корень, огляделся и попытался понять, где находится. Видимые ориентиры натолкнули его на единственную гениальную мысль: он забрел в какое-то болото. Он уже собрался вернуться назад и обойти поверху, но услышал сзади какое-то шуршание. Что-то в нем настораживало, и Бакви, насвистывая, словно он тут ни при чем, быстренько пошел вперед. Шуршание приближалось, и Бакви уже был уверен, что пришли по его душу. Но годы выматывающих тренировок с мастерами дали знать свое: он ловко увернулся, и, оттолкнувшись, прыгнул на преследователя. Единственное, чего он не учел — его преследователь оказался гигантским змеем, и он съехал по нему на камни, как малыш с ледовой горки. Этот факт его очень опечалил: не было рядышком Гелиона, способного прикончить зверя, и на всех тренировках он демонстрировал только убойную силу своего характера, из-за чего сменил более пятнадцати мастеров, и по окончании обучения смог ловко обходить все препятствия, но никогда не принимал прямых вызовов и тем более не участвовал в поединках.       Но змей живой угрозой нависал над ним, и Бакви ничего не оставалось, кроме как применить древнюю тактику, спасшую не одну тушку — стратегическое отступление. Спотыкаясь на скользких камнях, он бросился вперед, петляя, как полоумный заяц. Но змей был быстрее и проворнее, и Бакви осталось только повторить свой трюк, но с более точным расчетом. Уворачиваясь от ядовитых клыков, он отпрыгнул назад и в сторону, буквально взлетел на высокий уступ. Присев в боевую стойку, он вытащил кинжал и сжал его в руке. Когда из тумана показались рога зверя, он со всех сил оттолкнулся, и прыгнул между ними. Приземлившись на огромную чешуйчатую голову, он свободной рукой схватился за рог, а кинжал приставил к глазу твари. Припомнив любимое заклинание прадедушки-шамана, он связал себя со змеем клятвой защиты жизни. Змей, как и любое другое существо после воскрешения, был очень восприимчив к любым видам магии, а поэтому принял клятву и послушно нагнул голову перед новым хозяином. Бакви сполз на твердую землю и осмотрел повязанного. В тумане определить его размеры было невозможно, но парень рассмотрел его голову. Змей был очень красив и чем-то напоминал дракона, с которым пришлось недавно столкнуться парню: мощная темно-зеленая чешуя, огромные глаза цвета хлора с вертикальным зрачком, три пары рогов и подобие короны на голове.  — Я буду звать тебя Хильдемор, в честь дедушки, — и змей снова почтительно склонил голову, принимая имя, — а теперь поехали, — скомандовал он.       Бакви забрался на спину питомца и удобно устроился между двух рогов на холке. По сравнению с драконом, змей оказался шикарным перевозчиком. Он плавно и быстро пересек ущелье, вывез парня в поля и взял курс на лес. Бакви не чувствовал изматывающей тряски, ветерок приятно обдувал лицо, и можно было наслаждаться поездкой. И все жертвы некромантов боязливо обходили стороной огромную ползущую на них тварь. Парень не сразу, но понял, что ему достался молодой самец королевского василиска, и он был ненамного старше его самого. Ночами змей сворачивался в кольца, и в уютную серединку забирался довольный Бакви, а по утрам он нежно чесал зверю носик и кормил с рук мясом. Они вместе охотились и распугивали охотников за магией, дурачились на стоянках, и Хильдемор покорно выслушивал все творческие излияния Бакви.       За неделю они добрались до эльфийского леса: огромные подпитанные магией деревья сплетались кронами в вышине, и даже обычная трава доставала до пояса. Где-то в глубине щебетали птицы. Лес был величественный и солнечный, и путники вступили в него, с интересом озираясь по сторонам. К вечеру они столкнулись с эльфийским патрулем, и те провели их в Обитель. Это был огромный замок, воротами в который служили два огромных витых дерева. Пройдя древесными переходами, они очутились в тронном зале. По пути Хильдемор умудрился снести своим могучим телом все подсвечники — змей наотрез отказался оставаться в лесу. Король Леанрон восседал на шикарном троне, свитом из тонких ветвей деревьев с золотыми листьями.       Бакви преклонил колено и коротко изложил всю суть вопроса:  — Приветствую вас, великий король светлой расы. Мое имя Бакви Гумиро Арнедис Мундехельм, выходец Клана снежных медведей по линии отца и внук шамана по линии матери, хозяин королевского василиска и единственный в Деле обладатель спермы дракона. Я хочу вступить в равный брак с вашим сыном.       Леанрон из всей речи умудрился заметить только два слова: «брак» и «сперма». Он вознес клятву благодарности всем богам за то, что в лице этого мальчишки ему удастся решить две его великие головные боли — сбыть с рук зарвавшегося сыночка и стать обладателем редкого целительного артефакта. Он с удовольствием принял предложение Бакви и распорядился устроить праздник, пообещав вечером познакомить парня с сыном.       Парню и василиску выделили шикарные покои, отделанные черным деревом. Поверхностно оглядев это великолепие, Бакви скинул одежду и поманил Хильдемора к горячим источникам. Нежась в горячей водичке, Бакви устроился на шее друга и лениво почесывал ему чувствительные наросты на основании рогов, а змей кончиком хвоста щекотал ему пяточки, отчего Бакви смешно морщился и фыркал. Смыв с себя всю грязь, Бакви почистил змея и прошествовал в гардеробную. От обилия цветных тряпочек у него зарябило в глазах. С трудом отыскав в ворохе шелковых сорочек и халатиков кожаные штаны, он с удовольствием натянул их. Образ завершили высокие сапоги и черная рубашка с серебристым шитьем. Выползая из комнаты, змей случайно столкнул хвостом большую шкатулку, и из нее выпало множество золотых браслетов.  — Золото тебе идет, — сообщил Бакви, надевая браслеты на рога подопечного и украшая корону сложными цепочками.       Василиск величественно поднял голову и покрасовался перед другом.  — Смотри, чтобы принц не перепутал, на ком его женить собрались, красавец, — фыркнул Бакви, и они пошли на звуки музыки.       Спустившись вниз, Бакви почувствовал к музыкантам некое уважение: они играли просто прекрасно, и звуки музыки заглушали скандал Леанрона с хрупким рыжеволосым эльфом. Тот кричал, размахивая руками и бутылкой вина, и, выстраивая крутые матерные загибы, в красках объяснял отцу, какими из известных способов мучительной смерти изведет будущего мужа, если он вдруг у него появится. Молодой эльф не сразу понял, что оказался в тени огромной рогатой тени, но, когда повернулся, как-то совсем не по-королевски уронил челюсть. Сначала он увидел огромного василиска в отливающей черным золотом короне, который, сощурив хлорно-зеленые глаза, иронично разглядывал его щуплую фигурку. А потом из-за его спины вышел стройный юноша с гордым профилем, который может быть только у северян, и прямыми черными волосами до плеч. Молодой принц завис, рассматривая этот колоритный дуэт. А молодой человек тем временем подошел к нему и представился:  — Рад знакомству, принц Эйранир. Надеюсь, вы не откажете мне в чести стать моим супругом?       Эйранир молча рассматривал кандидатуру на его руку и сердце. Он был в ярости, когда узнал, что отец продал его за бутылочку спермы какому-то северному шаману. Но отвертеться от решения отца у него не получилось бы, да и шаман был не самым страшным из кандидатов в его женихи. Не так давно его пытался забрать в свой гарем перекаченный одноглазый наг, весь расписанный шрамами, и имеющий к нему чисто шкурный интерес. И молодому принцу не оставалось ничего, кроме как выдавить:  — Я приму за честь стать вашим супругом.       Леанрон сиял, как оборотень во время гона, которому подарили дюжину девственниц, и распорядился устроить ритуал по сбыванию с рук сыночка в ближайшее новолуние. Бакви кормил василиска стейками с кровью и ненавязчиво интересовался у Эйранира, чем можно заняться до свадьбы.  — Садоводство?  — Скучно.  — Рыбалка?  — Уныло.  — Охота?  — Хильдемор сожрет все до нас.  — Гулянки?  — И в первую брачную ночь я буду держать тебя над тазиком?       Эйранир злился. Казавшийся неотесанным грубияном шаман постоянно ставил его на место неопровержимыми и слегка насмешливыми аргументами, с которых сидящие рядом эльфы пытались скрыть смешки в бокалах с вином, а его отец был определенно доволен таким исходом событий. Полыхая от тихой злости, принц на время потерял нить разговора. А Бакви тем временем уже болтал с Леанроном на нейтральные темы и сумел получить разрешение посещать шикарную эльфийскую библиотеку.       Время до свадьбы пролетело незаметно. Бакви купался с Хильдемором в источниках и целыми днями пропадал в библиотеке, а Эйранир отправился на охоту выпустить пар, и с будущим мужем смог увидеться только на свадебной церемонии. Его верный василиск, с фамильными украшениями на короне, гордо обвивал хвостом алтарь, а сам жених стоял с таким видом, будто ему должен весь мир. Раздраженно поправив воротник, Эйранир взошел на алтарь и встал рядом с северянином. Леанрон скрепил магией их союз и защелкнул на запястьях обоих золотые браслеты, с которыми Бакви принял брачный обет и бессмертие. Когда пришла очередь поцелуя, Бакви удивительно нежно обнял вечно недовольного принца и умелым язычком проник ему в рот. Эйранир пытался отвоевать ведущую роль, но сказывался недостаток опыта, и горячее сопротивление принца было больше похоже на пылкий ответ.       Во время праздника Эйранир был на удивление мил со всеми и даже смеялся над шутками Бакви, медленно попивая вино. После торжества молодожены отправились в общую спальню, из белого дерева и оформленную в перьях, переплетениях бус, голубых кружевах и лепестках белых роз. Бакви оглядел все это безобразие и скептически хмыкнул:  — Давай мы из этой неудачной пародии на жилище озабоченных пикси переместимся в мою спальню.  — Ну уж нет, там все змеем провоняло, — мгновенно встал в позу принц, — и вообще, если тебя что-то не устраивает — закрой глаза и наслаждайся процессом.  — Еще чего, — бросил Бакви и собрался уже идти требовать более адекватные апартаменты, но был остановлен принцем. Тот грубо схватил его под локоть и поволок к кровати. Бросив мужа на присыпанную белыми лепестками перину, он сел между его ног, нагнулся, и, зафиксировав руки над его головой, жарко выдохнул в приоткрытые губы:  — Я ждал этого момента с тех пор, как отец связал меня печатью. И я не позволю тебе обращаться со мной, как с горной овцой, которая подставляет тебе зад и с нетерпением ждет в своем стойле каждую ночь.       В руках Эйранира материализовался мягкий, но крепкий шнурок из кожи прирученных эльфами аурелий, и он потянулся к запястьям Бакви. Вот только северянин не собирался спускать своему мужу такую наглость, он вывернулся из его рук и подмял принца под себя.  — Я никогда не думал о тебе в таком ключе, — он переместил руку на шею рыжего, прочно фиксируя и не давая двигать головой, — и сегодня ночью я докажу это, — жарко прошептал он, целуя мужа в губы. Эйранир, как голодный вампир, впился в его губы, покусывая и зализывая, снова пытаясь отвоевать ведущую роль, и неосознанно потирался бедрами о бедра мужа. Едва сдерживая улыбку, Бакви протолкнул язык ему в рот и принялся жадно изучать его, без особого труда удерживая цепкие ручки принца, которыми он пытался его задушить.  — Какой же ты вертлявый, — на миг оторвавшись от поцелуя, заметил северянин и, дернув на себя свисающую под пологом ленту с бусами, обмотал ею запястья принца. Тот недовольно забился под ним, но возразить ничего не мог — его заткнули жарким поцелуем. Целуя, Бакви поглаживал его шелковистые волосы, помассировал чувствительные ушки и спустился к нежной шейке, которая оказалась у эльфа мощной эрогенной зоной. Шаловливыми пальчиками Бакви старался доставить ему как можно больше удовольствия везде и сразу, поглаживая и пощипывая кожу. Разорвав поцелуй, он вылизывал и покусывал шею и ключицы Эйранира, оставлял на ней яркие засосы, и тот позабыл все нелицеприятные слова и тихонько стонал, покусывая губы.       Подбросив вверх бедра принца, он сжал его ягодицы и сполз чуть ниже, по пути исследуя языком горошинки сосков, впалый живот и ямочку пупка. Добравшись до члена принца, он провел языком по всей длине и захватил, дразня, губами головку. Поглаживая пальцами внутреннюю часть бедер и яички, он посасывал головку, как вкусную конфетку, забирался языком в отверстие уретры, заставляя принца толкаться в его рот в жажде получить большего, но не позволяя ему получить желаемое.  — Да давай… уже! — Глотая стоны, выкрикнул Эйранир, и Бакви с чувством выполненного долга взял в рот на всю длину и принялся усердно сосать.       Но парню быстро надоела эта поза, и, убедившись в том, что принц не сопротивляется, развязал ему руки и подтянул к себе, перевернув спиной. Решив сыграть по-грязному, он вновь занялся его шейкой, умело лаская пальцами его член, и тот абсолютно расслабился в его руках, слегка толкаясь бедрами в кулак. Заглушив тихий стон, Бакви проник пальцами в его ротик, и принц лениво облизал их, очерчивая языком контуры. Заменив пальцы языком, северянин ввел их в дырочку принца. Эйранир протестующе замычал, но стоило Бакви нащупать простату, эльф начал получать легкое мазохистское удовольствие и даже изредка подмахивал попой в такт ласкающим его пальцам.       Сбив все бутылочки на прикроватном столике, северянину таки удалось ухватить один, не отвлекаясь от своего занятия. Но радость добычи мгновенно улетучилась, стоило ему сковырнуть большим пальцем крышку: повеяло до невозможности приторным цветочным ароматом, и Бакви как-то злобно замычал. Но делать нечего — все остальные бутыльки с маслом оказались на полу, и лезть за ними абсолютно не хотелось. Убедившись в том, что дырочка его нежного принца достаточно разработана, он вылил немного мерзостной жидкости на член, приставил его к колечку мышц и плавно вошел. Его эльф, казалось, просто создан для секса. Бархатистые стеночки плотно обхватили его член, а бесовский темперамент принца заводил Бакви с пол-оборота. Впрочем, в серебристо-голубых глазах читалось гордое выражение поверженного монарха, да и ощущение острых ноготков под ребрами ясно давало знать, что Эйранир придерживается иного мнения. Поставив принца на колени, он принялся быстро двигаться, буквально долбя по простате в надежде разжечь в строптивом муже то желание, которое сжигало его самого. Намотав длинные рыжие волосы на кулак, он заставил его прогнуться и, оцеловывая спинку, слегка прикусывал лопатки и плечи, отчего Эйранир невольно вскрикивал. Бакви увеличивал темп, чувствуя нарастающее наслаждение в низу живота. Он не оставлял без должного внимания прекрасное тело своего принца, оглаживая бока и живот эльфа. Приближаясь к пику наслаждения, обхватил его сочившийся смазкой орган, подстраивая ритмичные движения под темп толчков, и вскоре излился в теплую глубину попки мужа, который пару раз толкнулся в кулак и последовал за ним.  — Сейчас я отдохну и проделаю то же самое с тобой, — пообещал принц, лежа в объятиях мужа.  — Конечно, — согласился северянин, целуя рыжего в висок.       Ради него, со следами страстных танцев в постели на тонкой коже, он теперь был готов на все, лишь бы это сокровище было довольно. Про Эйранира его прадед сказал бы: «Стальная попа, но ранимая душа». И Бакви знал, что с ним, таким нежным делать — глубоко и страстно любить, а, главное, почаще.