Приданое

      Парни распрощались недалеко от перевала, на развилке. Бакви отправился в долину, а Гелион в сторону родного дома. Без навязчивого спутника дорога пошла быстрее и тише, и к исходу второго дня охотник достиг храма. С гордостью неся яйца синего дракона, Гелион вошел в храм. Его всегда восхищала стена почета: коллекция прекраснейших драконьих и не только яиц с именами героев, которым удалось их добыть. Еще ребенком, когда он впервые попал в храм, то понял свое предназначение: на этой стене будут висеть добытые им яйца, а под ними тонкой вязью выведено его имя.       Центр храма был расчищен, и кроваво-алой кровью сияла огромная пентаграмма с рунами удержания по контуру. Священник доводил работу до конца, копируя руны из огромного ветхого фолианта. Гелион кашлянул, чтобы привлечь к себе внимание, и мужчина обернулся.  — Я выполнил задание, учитель, и принес вам яйца синего дракона.  — Отлично, Гелион, ну-ка покажи трофеи… Ого! Вот это размер! Он будет прекрасно смотреться на стенде почета.  — Спасибо, учитель, — скромно потупил глазки молодой охотник.  — Но ритуал мы проведем завтра на рассвете, когда звезда Иутигрен будет еще видна. Сегодня я немного занят.  — Как скажете… А кого вы хотите вызвать? Это не опасно?  — Не волнуйся за меня, малыш. Увидимся на рассвете, — с нажимом повторил он.       Разумеется, Гелион и не вздумал его послушаться. К всевозможным ритуалам душ он проявлял искренний интерес и благоговейный трепет. Спрятавшись в тени большой колонны, он внимательно наблюдал за происходящим.       Поместив над пентаграммой какой-то странный артефакт, священник встал напротив руны Дома и, взяв в руки фолиант, нараспев читал заклинание вызова на древнем мелодичном языке. Пентаграмма ярко засветилась, а в ее центре разрасталась темная дымка. Когда священник завершил призыв, тьма и огонь смешались в горячий вихрь, а когда все рассеялось, и на пол храма улеглась последняя пыль, в центре пентаграммы стоял высокий мужчина, абсолютно голый. На его коже блестели капельки воды, заплетенные в хитрую косу волосы ниспадали на плечи, струились между лопаток и искусной завязью спускались до ягодиц. Но выделяло его не это - там, где у всех мужчин было достоинство, у него стояли два крупных красивых члена, которые он ласкал своей божественной рукой, и, очевидно, еще не понял, что произошло. Гелион тихо ахнул — перед ним стоял темный бог Аалал собственной персоной.       Священник застыл от радости удачи и безумно соблазнительной картины. Пентаграмма слабо поблескивала, и от рун удержания к запястьям бога тянулись тонкие фантомные цепи. Не в силах преодолеть пульсирующую силу желания, священник потянулся вперед и провел ладонью по совершенным членам. Бог распахнул глаза и с удивительной смесью шока и скептицизма оглядел храм, руку священника на своем сокровенном и остановился на его лице. Мужественное, с шрамами и татуировками лицо, черно-синие глаза, ломаный нос и волевой подбородок.  — Позвольте поинтересоваться, что я делаю в центре пентаграммы вызова высших демонов, господин священник?  — Это магия перворожденных. Если в вызываемом течет кровь демона, а вас течет кровь бастардов Люцифера, то он откликнется на зов пентаграммы.  — И зачем вам потребовалось меня вызвать? — с насмешкой поинтересовался бог.  — Знаете ли, мне в руки попал очень интересный артефакт, — выгнув бровь поведал мужчина, — «Роковая капля», может знаете. Говорят, что только настоящий бог эроса может ее оживить.       «Роковая капля»… Сколько великих магов сгинули в погоне за ней, сколько эльфов продали невинность, чтобы быть обманутыми. А все для того, чтобы получить силы, которых нет у самых сильных инкубов, потому что «Капля» позволяет во время занятий сексом с жизнью партнера впитывать его магические и физические силы. И когда будучи еще молодым, Моргаст отправился на испытание, чтобы принести на стенд яйца воина-скорпиона из южных пустынь, нашел в одной тролльей пещере артефакт. Изначально он не понял, то ли его магические силы были на исходе, то ли на него были наложены мощные скрывающие чары, но при тщательном исследовании оказалось, что ему посчастливилось стать обладателем «Роковой капли». И чтобы вскрыть ее без особых магических потерь для себя и получить двойное удовольствие, он решил обратиться к Аалалу, который точно смог бы ее распечатать. «Тем более, что ритуал крови рода показал, что моей парой должен стать потомок сына Люцифера, и с «Каплей» я буду в состоянии переспать со всеми, чтобы найти своего. А пока мне хватит и этого двойного удовольствия в своей заднице».  — А если я откажусь? — откровенно насмехаясь, спросил Аалал, уловив отголоски мыслей священника.  — Тогда двойное удовольствие окажется в вашей божественной попке, — строго предупредил Моргаст, угрожающе потрясая внушительным драконьим членом, принесенным Гелионом, — и вы по-любому снабдите «Каплю» необходимым.       Такой поворот событий Аалалу явно не понравился, и он попытался вырваться из фантомных оков, но магия перворожденных блокировала всю его силу через демоническую кровь. Пока ошеломленный бог искал изъяны в плане озабоченного священника, тот успел раздеться и продемонстрировал идеальное, расчерченное шрамами, которые только подчеркивали его брутальный шарм, тело. С мускулами на его руках вздымались татуировки братства, узорной дорожкой сплетавшиеся на шее и спускающиеся по позвоночнику. Но самой искусной была татуировка ниже пупка, скрывающая один из шрамов: хвостами сплетались два костяных ящера, и один тянул длинный язык к пухлым яичкам и обивал их хвостом, а другой сложил аккуратные лапки на бедре.       Гелион ожидал любого развития событий, но происходящее полностью выбило его из колеи. Внезапно он ясно понял две вещи: он очень плохо знает своего учителя и то, что в свете последних событий, он очень скоро станет изощренным вуайеристом. Пока молодой охотник пытался свыкнуться с этой мыслью, Аалал принял неизбежное как данность и позволил священнику руководить процессом. Моргаст потянулся к его губам и увлек бога в тягучий поцелуй, растягивая удовольствие и ощущая на своих губах приятный жар и желание большего. Одновременно с томными поцелуями они неспешно изучали тела друг друга, путешествуя пальцами по коже партнера, и потирались уже внушительными стояками друг о друга. Аалал очертил пальцами контуры ящерок, которые уж очень ему понравились, и хотел было прикоснуться к члену священника, как тот резко развернул его спиной, заломив руку за спину.  — Не так быстро, мой бог, — с хрипотцой прошептал ему на ухо мужчина, и, пробормотав заклинание, заставил фантомные цепи связать его партнеру руки.  — Что ты делаешь? — чуть более высоким голосом, чем ему этого хотелось, спросил Аалал. Пентаграмма блокировала все его силы, и он был беспомощен, как человек, а теперь и связан.  — Я не сделаю тебе больно, — успокоил его священник, приставляя к его дырочке драконий фаллос. Аалал забился в цепях, высказывая не самое лестное мнение о действиях священника, но тем самым делая себе хуже. Драконий стержень, даже смазанный при помощи бытового заклинания, входил с трудом, упираясь в нежные стеночки и неприятно растягивая их под свой размер. Чтобы отвлечь партнера от неприятных ощущений, Моргаст принялся вылизывать его шею, забираясь языком в маленькие ямочки (особенности расы) и прикусывая гладкую кожу, а свободной рукой поглаживал каменные стояки. Он прекрасно понимал, что бог секса сопротивляется только из принципа, а не от нежелания быть изнасилованным. Точнее, изнасилование вообще неуместно в его случае.  — Выпадет — отшлепаю, — томным голосом предупредил священник и для убедительности с громким хлопком опустил ладонь на его упругую ягодицу и помял эту чудесную часть тела.       Поставив бога на колени, он встал перед ним и пошлепал внушительным достоинством по его губам. Аалал, очень любящий этот пошлый жест, взял умелым ртом его член полностью и смог доставить священнику истинно божественное наслаждение. Не давая себе кончить, через какое-то время Моргаст отстранился. Жарко поцеловав бога в губы, положил его на спину, устроился сверху и принялся насаживаться на оба его члена. Предварительная подготовка оказалась недостаточной, и, даже не смотря на то, что смазка в его анусе так и хлюпала, он стиснул зубы, чтобы стерпеть весь букет новых ощущений. Когда члены вошли полностью, и он немного привык к чувству заполненности, аккуратно двинул бедрами, а затем, войдя во вкус, буквально поскакал на Аалале, при каждом движении задевая чувствительную простату. Прибалдевший бог двигал бедрами в такт толчкам священника, наслаждаясь теплотой и узостью его дырочки. Все быстрее становился темп, все откровеннее стоны, все ярче разгоралась «Капля» над пентаграммой. И, когда, со стоном запрокинув голову, кончил Моргаст, а вслед за ним и Аалал, артефакт вспыхнул и влился в тело священника. Пентаграмма, удерживаемая магией «Капли», распалась. Бог вновь обретал свои силы, придерживая священника за бедра, который не торопился слезать с его достоинств и даже улыбался ему уголками губ, впитывая силы партнера. Получив достаточное количество магии, он потянулся к его щеке и легко ее погладил.  — Я так понимаю, из потомков Люцифера ты сильнейший. Остальные не выдержат слияния с «Каплей». А, значит, ритуал крови рода указывал на тебя, мой бог. — Моргаст потянулся к нему за поцелуем, и Аалал охотно на него ответил.       Гелион оторвался от захватывающего зрелища, и, проведя рукой по собственному стояку, довел себя до разрядки, стиснув зубы. Старательно игнорируя тот факт, что у него встал на собственного учителя, он убедил себя, что только что получил шикарный опыт в подсматривании за проведением ритуалов душ, и решил обязательно заполучить замечательный фолиант учителя. А заодно завязать с подсматриванием за совокупляющимися людьми и не только людьми.       На рассвете, когда звезда Иутигрен была в зените и ярко освещала его путь, Гелион подошел к храму. Священник стоял рядышком с Аалалом и держал в руках ритуальную стрелу Снежных Медведей. Гелион ликовал — исполнялось его предназначение, и он готов был вступить в Клан. Учитель приложил к его лбу стрелу, и Аалал нарек его Шикур Рари — гроза драконов, хитро при этом улыбаясь. Вспомнив, как именно используются в этом храме трофеи, Гелион мучительно покраснел, но быстро взял себя в руки и повторил клятву верности Клану, и священник открыл ему его путь. Гелион с гордостью принял стрелу и на прощание крепко обнял учителя, сожалея о том, как мало он знал об этом человеке, а затем взял верный двуручник и пошел по начертанной дороге.