Джинна вызывали?

      — Ханна Джонсон? С вас двадцать два доллара. Распишитесь вот здесь.       Облокотившийся на дверной проем, мужчина безразлично ткнул острием ручки в конец чуть измятой квитанции, где необходимо было оставить подпись. По неосторожности ручка чиркнула по бумаге, нарисовав неровную линию.       Ханна с недоверием заглянула в листок.       — Мне кажется, или написанная сумма меньше той, что вы сейчас назвали?       — Двенадцать долларов за доставку, плюс десять за неверно указанный адрес.       Работая всего несколько лет организатором различных торжеств, Ханна Джонсон уже привыкла к спорным моментам. Она знала, как можно получить у мясника неплохую скидку для корпоративного барбекю, даже если он не согласен сбрасывать цену, где арендовать шатер на свадьбу и заказать клоуна для детского праздника без дополнительных условий и затрат. Ей не раз приходилось сталкиваться с ситуацией, когда в гонораре за услуги то и дело приписывались лишние нули в надежде на наивность Ханны, а в итоге она ещё и отнимала за обман то, что причиталось по праву.       — Стойте, какие ещё десять долларов? Я не могла ошибиться! Вот, глядите, — Ханна выдернула из рук у мужчины папку, на которой была прикреплена квитанция, и бегло просмотрела записи в поисках адреса. — Да вот же: Юнион-стрит, восемнадцать. Номер квартиры тоже правильный. Так в чем проблема?       — В неправильном адресе, — хмыкнул собеседник.       — Как там вас… — девушка мельком взглянула на бейджик, — Зак. Я своего адреса не знаю, по-вашему? Если вам кажется, что меня легко одурачить или…       — Послушайте меня, дамочка, — тут же перебил Зак, которому её тон явно пришелся не по душе. — Посмотрите выше на адрес, откуда нужно было забрать ваши коробки, прежде чем спорить со мной. Мы потеряли уйму времени, пока выясняли правильный адрес, и не выполнили следующий за вашим заказ. Так что хватит скандалить — платите, и на этом закончим, ясно?       Ханна уже было открыла рот, чтобы возмутиться — ведь никто не звонил ей уточнить адрес, нечего тут придумывать, но вовремя вспомнила, что для связи дала телефон Джеймса, своего брата, во избежание каких-нибудь непредвиденных ситуаций. Поэтому пришлось быстро сдаться.       Она неловко кашлянула.       — Наверное, мой брат…       — Мисс Джонсон, — на этот раз уже раздраженно оборвал её на полуслове мужчина, ясно давая понять, что ему абсолютно не интересно то, что она собирается сказать.       Окончательно поверженная Ханна некоторое время помедлила, но все же с нескрываемым недовольством потянулась за деньгами к заднему карману джинсов. Да, она умела вести споры, но этот был уже заведомо проигран без её участия.       Как только Зак, хмуро отдавший визитку с надписью «Грузовая компания Джимми Маккензи. Мы ценим ваше время», исчез за дверью, Ханна устало потерла лоб и оглядела своё жилище.       Это была просторная квартира с роскошной по величине гостиной и с совершенно тесными ванной и кухней. Спальня здесь одна, но большего и не требовалось: Ханна поместила в гостиной всё, что ей хотелось. Здесь расположились софа и пара уютных кресел цвета красного вина, большой книжный шкаф, аккуратно выкрашенный Ханной темным лаком, и беговая дорожка в углу. Огромный пушистый ковер покрывал практически половину гостиной. По стенам располагались небольшие картины. Их девушка каждую выбирала тщательно, отдавая предпочтение пейзажам: в частности, изображению цветочных полей.       В общем, Ханна старалась внести собственную гармонию в обстановку, которая её окружала вот уже три года. Исключение составляли только что появившиеся коробки, то и дело привлекающие к себе взгляд. Гармонии в этой груде картона девушка явно не видела.       Ханна терпеть не могла коробки. Они всегда означали хлопоты, иногда весьма даже лишние. Теперь эти самые коробки стоят здесь, рядом с её привезенным из Мексики маленьким плетёным ковриком, который безнадёжно затоптан грязными ботинками работников грузовой компании. И ведь она даже не переезжает! И вещи-то и не её вовсе.       — Я не знаю, как тебя благодарить!       Ханна повернулась к внезапному гостю. На пороге возник Джеймс — её старший брат. Вечно взъерошенный, Джеймс выглядел как «парень из колледжа» — клетчатая рубашка, потертые джинсы, тканевый рюкзак и кроссовки. Ему было почти двадцать восемь, но с его озорством в глазах и новой стрижкой он едва ли дотягивал до двадцати двух.       Джеймс как раз был весьма рад «обновлению» интерьера сестры. Парень, улыбаясь, тут же осмотрел коробки на наличие вмятин или каких-либо повреждений и явно остался довольным. Но ненадолго.       — Зато я знаю, Джеймс: с тебя почти двадцать пять баксов.       — Двадцать пять за какие-то коробки почти из соседнего квартала?! — он начал было возмущаться, но тут же состроил виноватую гримасу, как только заметил выражение лица Ханны. — Прости. Оказалось, я продиктовал тебе не ту улицу. Моя невнимательность всегда мне обходится дорого.       — Можешь просто заказать пиццу, — смягчилась она. — В моём холодильнике, по-моему, остались только оливки.       — Оливки! — Скривился Джеймс. — Ненавижу оливки.       Ханна усмехнулась. Она-то это знала как никто другой.

***

      Пицца, заказанная из маленького итальянского ресторанчика неподалеку, и бутылка вина плавно подходили к концу; на полу возле дивана были разбросаны фотографии, раскрытые альбомы и фантики от леденцов.       — Вспомнила! — Ханна ликующе хлопнула в ладоши. — Да-да, твои дружки, Келлан и Дак, взяли твою машину на выходные, а вернули её в среду, да ещё и без двери. Отец узнал об этом за ужином, жутко ругался, и бабушка решила сделать примирительную фотографию, чтобы отвлечь от неприятного разговора. У тебя лицо, будто ты съел лимон, посмотри!       — Да, — протянул Джеймс, рассматривая фото. — Зато ты просто светишься от счастья. И ещё не перекрасилась в блондинку. А отец, как и всегда, с неизменно спокойным лицом.       — У меня был ужасный цвет — какой-то мышиный. Подожди, а где тогда мама была?       — Дай подумать… — Парень потер виски. — Больница. Точно. Она отвозила Джексона в больницу.       — Да, он проглотил тогда машинку из твоей коллекции. Бестолковый был пёс. Зато мама и папа обожали его, хоть сначала были и против затеи завести собаку.       В комнате повисло молчание.       — Жаль, что родители развелись.       — Скажи, а что внутри? — Ханна тут же вскочила на ноги и обвела руками коробки, так и оставшиеся лежать на коврике возле входа. Она только что будто бы поняла, что до сих пор за полтора часа так и не поинтересовалась об их содержимом, и сейчас было самое время узнать.       Просто она совсем не хотела говорить о разводе родителей сегодня.       Хотя сейчас об этом брат и сестра вспоминают не так болезненно, тогда эта новость далась нелегко как девятнадцатилетнему Джеймсу, так и Ханне, которой должно было вот-вот исполниться шестнадцать лет.       Теперь, конечно, у отца появилась женщина, у матери другой мужчина. Время все лечит — родители могут не ссориться больше получаса, находясь в одной комнате, к примеру, на днях рождения своих детей, и даже делать вид, что ведут непринужденную беседу друг с другом. И все же в то время каждому с трудом дались ссоры, которым, казалось, не будет конца, ни к чему не приводящие разговоры, даже суд; но самое главное — понимание, что больше их как целой семьи не существует.       Им ещё не раз предстоит это вспомнить через несколько дней — намечается важное событие, которое соберет под одной крышей абсолютно всех без учета желаний: свадьба Джеймса. А пока зачем ворошить прошлое в такой замечательный вечер?       Тут же уловив настроение сестры, Джеймс тоже поднялся и указал на самую маленькую из коробок. Их было всего четыре, и практически все были размером примерно с небольшую корзину для белья. Две из них стояли одна на одной, а две другие с пометкой «Осторожно! Стекло!» чуть поодаль.       — Я даже покажу. Ты не подашь мне нож, пожалуйста?       Ханна кивнула.       Через некоторое мгновение после небольших заминок и еле слышных ругательств её брат откинул подальше, наконец, обрезки скотча, картона и пенопласта, после чего взял на руки на небольшой сундучок, который он извлек из коробки, и произнес:       — Можешь взять его. Вообще, мне редко достается что-либо просто так, но здесь ничего не потребовалось — разве что, всего лишь моё доброе имя.       Джеймс старался говорить равнодушно, однако в его голосе без труда узнавались нотки гордости. Ханна же относилась к его находкам весьма скептически. Впрочем, как и к его «доброму имени».       — Откуда это у тебя? — Ханна попыталась разобрать странные надписи на крышке, но быстро сдалась: они были явно на каком-то древнем языке.       — Один старик позвонил с просьбой забрать как можно скорее. Говорил, что семья его жены годами хранила реликвии, передавая по наследству, но после её смерти он не хочет больше видеть эти вещи в своём доме. Считает, что они якобы прокляты.       — Прокляты? — девушка приподняла бровь, переводя взгляд на сундук в своих руках. — Джеймс, мы, конечно, иногда ругались с тобой, но я не думала, что ты такой злопамятный.       Джеймс лишь отмахнулся:       — Очень смешно. Люди нередко винят вещи во всем, что им кажется странным в их жизни.       Ханна только покачала головой. Увлечение познавательными фильмами об археологах в детстве явно не пошло ему на пользу — теперь Джеймс проводит уйму времени, отыскивая старинные драгоценности, древние фолианты, реликвии и так далее.       — Почему именно моя квартира?       — Беа бы ни за что не позволила оставить их в нашем доме, — извиняющимся тоном ответил брат. — Она последнее время вся на нервах…       Ханна отложила сундук и недовольно протянула:       — Уже в курсе: разговаривала с ней вчера, уточняла некоторые детали. Её настроение создает мне проблемы с вашей церемонией. Беатрис буквально ежедневно меняет свои желания. Ты в курсе, что она снова изменила лилии на гортензии, и я уже четвертый раз за неделю меняю заказ флористу?       — Знаю, — вздохнул Джеймс. — Просто она хочет, чтобы все было идеально.       На самом деле в этой ситуации ничего, кроме немного потраченного времени и недовольства флориста, который и так вечно раздражался по любому поводу, не было страшного.       Просто Беатрис не любила Ханну. И Ханна с готовностью отвечала тем же. Однако ради брата старалась вести себя как можно более аккуратно с его невестой — не болтать лишнего и почаще пропускать мимо ушей её вечные колкости по поводу цвета волос, отсутствия личной жизни и нормальной фигуры и так далее. Иногда выходило из рук вон плохо, особенно в последнее время: ведь Ханна занималась организацией свадьбы Джеймса и Беатрис, хоть последняя была не в восторге. Но завуалированная попытка парня примирить двух дорогих ему людей до сих пор не увенчалась успехом.       — Радует только одно: ваша свадьба уже на следующей неделе. — Ханна заметила взгляд брата и рассмеялась. — Шучу. Главное, что ты счастлив.

***

      Джеймс ушел поздно, зато в хорошем расположении духа. Обнимая его на прощание, Ханна думала о предстоящей свадьбе брата и о будущем, которое его ждет с Беатрис. Хотелось верить, что Джеймс действительно будет счастлив с ней. Хоть сама Ханна и считала Беатрис Тэтчер настоящей змеёй.       Ханна оглядела комнату и, вздохнув, поплелась на кухню, чтобы вооружиться мусорным ведром: к сожалению, вечер оставил после себя гору не только положительных эмоций, но и мусора. Поэтому как бы ни хотелось спать, ей всё-таки придется заняться уборкой.       Прежде она аккуратно сложила разбросанные фотографии в деревянную резную шкатулку, которую лично выкупила у старьевщика практически за тридцать восемь долларов. Как только девушка увидела её, решила, что это будет достойным хранилищем всех её воспоминаний. Так Ханна подбирала любую вещь для своей квартиры — тщательно и со смыслом.       Когда очередь дошла до «обломков» коробки, которую Джеймс пару часов назад беспощадно искромсал кухонным ножом, Ханна на мгновение задержалась взглядом на всё том же загадочном сундучке в непонятных ей записях, стоящем рядом.       Она снова взяла его в руки и слегка потрясла. Судя по всему, там было что-то небольшого размера, но твердое: звук был глухой и ёмкий. Некоторое время Ханна колебалась, но все же любопытство взяло верх — замок едва слышно щелкнул, позволив откинуть крышку.       На дне сундука в углу располагался по форме напоминающий яйцо небольшой медальон, по всей видимости, позолоченный или что-то вроде того. Рядом лежала тонкая цепочка, которая временем спуталась в мудреный узел. На самом медальоне были некие изображения, но разглядеть оказалось непростой задачей: рисунок оказался довольно мелкий, да и со временем, похоже, изрядно загрязнился.       Ханна извлекла украшение и повертела его в пальцах. На вид ничего особенного, обыкновенная побрякушка. Такие сотнями продают на Фултон-стрит. Тогда почему тот старик, который отдал Джеймсу эту вещь, так боялся её?       Рука машинально потянулась оттереть пыль, скопившуюся на поверхности медальона. Сделать это было крайне трудно, так как рисунок был сложным по структуре и имел множество вкраплений и выступов. «Придется изрядно потрудиться, прежде чем оттереть его весь», — пронеслось в голове.       Неожиданно медальон раскрылся. Непонимающая Ханна успела заметить только, что внутри что-то мелко нацарапано. А после комнату внезапно стало заволакивать сиреневым дымом, который мгновенно возник из медальона.       — Что за черт? — Ханна в панике отбросила от себя проклятую вещицу и закрыла рот руками, испуганно бросаясь к выходу.       Но дверь девушка заперла сама, как только Джеймс ушел. Она сильно закашлялась, будто в комнате вмиг исчез весь воздух. Паника нарастала внутри так же быстро, как и уменьшалось пространство, которое было не занято этим чертовым дымом — по крайней мере, в тот момент ей казалось именно так. Ханна подбежала к окну, намереваясь его открыть как можно шире.       Однако окно не потребовалось. Исчез дым также быстро, как и появился — в доли секунды. Ханна к тому моменту уже рывком распахнула окно и судорожно вдыхала свежий воздух, стараясь выровнять дыхание. Сердце часто-часто билось, а в висках чувствовалось, как пульсирует кровь.       Девушка сильно испугалась. Звук лопнувшего шарика, шуточные розыгрыши, вроде неожиданно громких криков и выпрыгивания на неё из-за угла и тому подобное, — всё это для неё постоянно было проблемой. А здесь появление какого странного дыма, чего она вообще не ожидала!       «Какого дьявола тут творилось?»       Ханна обернулась к месту, где лежал медальон. Её, вперемешку со страхом, одолевало жгучее желание подойти и выкинуть его куда подальше или же сжечь ко всем чертям, на худой конец, пока не случилось чего-нибудь ещё. Она уже мысленно жалела, что согласилась оставить эти коробки у себя — а что, если в остальных что-нибудь похуже, чем какая-то странная дымовая шашка? Кто знает, что ещё полоумный старик и его женушка припрятали на долгие годы. Зачем вообще такое хранить?       Но медальона не оказалось. Теперь на его месте стоял человек.       — Слушаю и повинуюсь, — мужчина ухмыльнулся и насмешливо склонил голову в поклоне.