Secret...Victoria's

****** «Ну вот, допрыгался. Теперь у тебя есть твой персональный кошмар,- думал Чанмин,- как теперь смотреть ему в глаза? Какого чёрта я это сделал? Что теперь будет? Он точно станет меня презирать». Стыд и страх – коктейль Молотова для неустойчивой психики влюбленного человека, а если всё это замешано на гордости, то блокировка благоразумия гарантирована. Минн пытался не попадаться на глаза лидеру, что, в принципе, было довольно затруднительно, если принять во внимание факт совместного проживания. Поэтому, уйму времени проводил в общежитии суджу, и доводил Кю до бешенства сопливыми признаниями, тупыми сомнениями, и бегством в себя. Репетиции и съемки напрягали как никогда. Оба чувствовали неловкость, и просто перестали разговаривать друг с другом о чем-то кроме работы, и приближались только на безопасное расстояние. Но вместе с тем воздух вокруг пульсировал, откликаясь на каждый импульс, не позволяя до конца поверить в то, что ничего не произошло. Казалось бы, чего не бывает между близкими друзьями, перевели в шутку, вместе посмеялись и забыли. Но этот вариант не устраивал обоих, забыть не удавалось, а выход из ситуации не находился. Очередной фанмитинг подходил к концу, тысячи фанаток, представляли собой альтернативный источник энергии, заряжая, своих кумиров, как аккумулятор, криками, признаниями и счастьем. Ради этого живет артист, ради впрыска адреналина в кровь и наивысшей точки наслаждения от музыки и фанатской любви. На фоне эйфории и всеобщей суматохи, они не заметили, как остались в гримерке одни. Чанмин глубоко дышал, устремив блуждающий взгляд куда-то в пространство. Это зрелище, как на экране, отражалось в зеркале, в которое смотрелся усталым взглядом Юно, руки вцепились в спинку стула так, что побелели пальцы, мозг судорожно искал хоть какую-то адекватную мысль….безрезультатно. Кровь в бешеном ритме толкалась по сосудам, а услужливое воображение рисовало такие картинки, что Юно пришлось закрыть глаза. Немного придя в себя, он открыл глаза, и зря, волна желания сбила его с ног и утянула далеко от берега благоразумия, стоило только увидеть вполне осознанный взгляд Чанмина, с нежностью глядящий на него. Два шага и Юно уже прижимает его к стене, и смотрит в лицо макнэ, с вызовом, откровенно скользя взглядом по губам, не решаясь предпринять что-то ещё. -Поцелуй меня,- слышит он сбивчивый шепот Чанмина, видит, как тот прикрывает глаза, и почти физически ощущает, как остатки его драгоценного лидерского мозга плавятся и стекают куда-то в район пола. «Чанминаа»,- выдыхает Юно, и прижимается к губам макнэ, языком проводит по губам, вызывая тем самым сдавленный всхлип, больше похожий на рык. Этот звук окончательно лишает лидера воли, и он целует Минна так, как будто от этого действия зависит спасение человечества от ядерной катастрофы. Губы Чанмина мягкие, теплые и живые, Юно целует его так, как - будто весь смысл его существования в том, чтобы никогда не отрываться от этого поцелуя. Сердце младшего давно перестало вести себя адекватно, и теперь в ритме африканского танца блуждает по организму, отзываясь на поцелуй совсем в неожиданных местах. Язык старшего влажный и горячий ловко проникает глубже, ласкает язык Минни, заставляя сходить с ума от возбуждения и желания. Наслаждение накатывает , собирая все внутри в горячий комок . У обоих с губ невольно срываются стоны, Минн задрожал от избытка эмоций, и Юно лишь крепче сжал его в своих объятьях, удерживая на ногах, а руки макнэ пытаются справиться с пуговицами на рубашке и настойчиво гладят всё куда умудряются дотянуться. Собрав крупинки разума, Юно с трудом смог отстраниться от прижимавшегося к нему тела, каким- то шестым чувством осознав, что они не одни, успел отойти от Чанмина, когда в комнату ввалилась шумная компания из трех дорков, менеджеров и стилистов. На фоне всеобщего послеконцертного возбуждения никто и не заметил, что лидер и младший пытаются не смотреть друг на друга, что их, как одинаково заряженные частицы непроизвольно расталкивает по разным углам комнаты. Всё же нет на свете никого более жестокого, чем влюбленнее, страшась признать свои чувства, мучая себя и предмет своей любви, они готовы страдать, и корчится от боли, отрицая возможность счастливого исхода. И один и другой с легкостью находили причины невозможности отношений, логически обосновывали их для себя, и даже верили в свою правоту. Только это, отнюдь, не мешало сердцу Чанмина замирать по утрам, увидев сонного, потирающего глаза лидера, и сжимать пальцы от желания запустить их в его лохматую шевелюру. Юно же ловил себя на том, что молниеносно реагирует на малейшую возможность прикоснуться к Минну, как законченный наркоман, он постоянно выискивал его взглядом, контролируя всё ли в порядке, и нет ли необходимости, прибить кого-нибудь посягнувшего на ЕГО макнэ. ****** -Послушай, не пойму в чём проблема? Ты уже мне весь мозг выел своим «любит, не любит, плюнет, поцелует».,- возмущался Кюхен, проводя очередной индивидуальный сеанс психоанализа своему лучшему другу,- что может быть проще? Ты хочешь его, он хочет тебя, насколько я понял. Да здравствует койка! -Я, по – твоему, гей?- напрягся Чанмин. -Ты, по-моему, придурок, причем конченный,- вздохнул Кю,- Причем здесь ориентация? Тебя трясет от одного его присутствия, я же вижу. И причины твоих драк с Дже, тоже понятны. Не понятно только, кого он провоцирует, тебя или его? Может мне с ним вступить в сговор? -Зачем? -Как зачем? Для организации великого момента. Сами вы пока на что решитесь, состаритесь и умрете. А я любопытный, страсть, как хочется знать, чем всё закончится,- Кюхен уже откровенно веселился. -Отвали. Только попробуй что вытворить - прибью. Лавры Хичёля покоя не дают? – Чанмин откровенно злился. -Да ну тебя, только и делаешь, что боишься и сомневаешься, самому не надоело?- надулся Кю, и вернулся к игре.