***
Луи проснулся один, когда было уже давно за полдень. Его одежда, теперь уже сухая, аккуратно висела на спинке кровати. Не было сомнений, что Гарри постарался, как всегда, встав с первыми лучами солнца, независимо от того, когда он лег и как сильно устал. На главной палубе все еще гулял холодный порывистый ветер, раздувая, как паруса, одежду. Часть корабля уже была приведена в порядок, благо обошлось без особо сильных повреждений, хотя нужно было остановиться в ближайшем порту и отремонтировать мелкие поломки. — Доброе утро! — услышал он позади себя бодрый голос капитана и, с замиранием сердца, тут же обернулся, помахав Гарри, чья улыбка была ярче солнца в несколько тысяч раз. На секунду даже показалось, что он помолодел, превратившись в мальчика-подростка, а покрытая паутиной и пылью душа вновь расцвела. — После завтрака поможешь нам привести все в порядок, — продолжил Гарри, подойдя ближе. Он нахмурился, почему-то только сейчас обратив внимание на разбитую губу Луи, и уже протянул руку к ранке, как вовремя одернул себя, осуждающе посмотрев на кого-то позади принца и покачав головой. Юноша который раз говорил себе, что нужно вставать раньше, потому что для него не должно было существовать каких-то особых привилегий. Он уже чуть больше полугода с командой, пора бы и ему следовать их правилам. Найл перебирал овощи, стараясь разложить их все и высушить, чтобы ничего не пропало после шторма. Порция Луи уже давно остыла, но он не жаловался. Сегодня он чувствовал себя слишком хорошо, чтобы обращать на такие мелочи внимание. — Тебе вчера сильно досталось от Гарри за то, что мешался под ногами? — спросил Найл, на минуту присев с Луи, когда тот доедал кусок хлеба, не оставляя ни крошки. — Что? — спросил принц с полным ртом, а потом запил водой, тут же все проглотив. — Нет, нет, — сказал он и улыбнулся. В груди физически ощущалось тепло от прошлого вечера, когда были решены старые вопросы, грузом лежавшие на душе. — Мы… разговаривали. Найл удивленно поднял брови и хитро улыбнулся, прищурив глаза. — А я-то думаю, почему он весь светится и едва ли не порхает по палубе. Признавайся, что ты с ним сделал? — рассмеялся парень и легко толкнул его локтем в бок. — Ничего противозаконного, — краснея, улыбнулся Луи в ответ. — Мы просто расставили все точки над i. Больше никаких годами выстраиваемых стен и барьеров, — кивнул он головой и протянул Найлу пустую тарелку. Тот все еще недоверчиво смотрел на юношу, но был рад, что все разрешилось мирным путем. Он хотел знать подробности, но был рад даже этому короткому и смущенному ответу. Все же это личное дело Гарри и Луи, и он не имел права к ним лезть, пока те сами не захотят рассказать. А Найл чувствовал, что они сделают это совсем скоро. К обеду выглянуло солнце и заметно потеплело, хотя гуляющий по палубе ветер пробирал до костей. Корабль приводили в порядок с самого рассвета, теперь же была очередь Луи внести свой вклад и помочь команде. — Нужно вычистить все водоросли из щелей и покрыть доски специальным раствором, чтобы не гнила древесина, — сказал Лиам, указав на щетки и дурно пахнущую жидкость. Юноша скривился, но промолчал, согласившись одним кивком головы. Раз уж Гарри и Лиам тоже знатных корней и нисколько не брезгуют, то и ему нельзя. Он ничем не отличался от других людей, поэтому не хотел быть выше них. — Потом поможешь мне с парусами. Все же ту конструкцию стоит починить, чтобы в следующий раз она нас не подвела. У тебя пальцы тоньше, так что поможешь с одной деталью. — А Гарри против не будет? — спросил Луи, обернувшись назад и посмотрев на статную фигуру капитана, который беседовал о чем-то с серьезным лицом с несколькими членами команды. — Нет. Он сам сказал тебя взять. Уверил, что лучше тебя никто не справится. Он доверяет тебе, — тихо сказал Лиам и положил руку ему на плечо. — Я рад, что вы помирились, — подмигнул он и сжал пальцы. Жаркое солнце и холодный ветер были основными спутниками Луи в этот день. Он то распахивал плотную куртку, чувствуя, как печет в спину, то вновь одевался, когда покрывался мурашками и стучал зубами. Он весь испачкался в смоляно-восковой жидкости, она была на руках, склеивая пальцы, под сломанными ногтями, на загорелом лице, особенно на шелушившемся веснушчатом носу и красных щеках, на заметно отросших волосах. Но, несмотря на все, Луи понимал важность этого занятия. Без него корабль бы уже давно сгнил, пришел в негодность, а он, доставшийся от отца Найла, служивший верой и правдой по меньшей мере пятнадцать лет, а то и больше, оставался не хуже, чем только поставленное на воду новое судно. Сохранять его в первозданном виде было действительно важно, особенно, если учитывать, что для многих он был единственным домом. Луи не мог себе представить для Гарри другой жизни, той, где он бы не встретил капитана Хорана и не посвятил всего себя морю и кораблю. Казалось, что мужчина был рожден для того, чтобы в будущем бороздить бескрайние просторы морей и океанов, открывать новые земли и быть свободным. Принц сел на колени и устало вытер пот со лба, оставив густую каплю на брови. Он долго пытался ее убрать, пачкая лоб и переносицу еще больше, но все же смирился с этим. Найл сказал ему, что ближе к ночи они прибудут в порт, где, пока будут чинить корабль, можно будет принять нормальную ванну, привести себя в порядок и немного отдохнуть. Взглядом он оглядел главную палубу, каждого человека, занятого своим делом, а потом капитана, который, держа в руках карту, скручивающуюся от ветра, стоял рядом с Зейном и, нахмурившись, о чем-то с ним беседовал. После вчерашней ночи Луи стал меньше ненавидеть парня, поняв причину некоторых его поступков, и где-то глубоко в душе, не желая этого признавать, был ему благодарен за то, что тот вытащил Гарри со дна, поднял на ноги и научил заново жить. Слепая верность хозяину превратилась в опеку, заботу и любовь. Господин поставил слугу на одну ступень с собой, а то и выше, не зная, как отблагодарить за все, что тот для него сделал, кроме как подарить взамен частичку своей любви и позволить всю жизнь быть рядом. Принц понимал их отношения, которым стал свидетелем, когда только появился на корабле, но в глубине души никак не мог их принять. Он чувствовал, как гадкая липкая субстанция растекалась по всему его телу, заставляя внутренности скручиваться каждый раз, когда в поле зрения оказывались те двое. Луи не мог объяснить это, просто хотел, чтобы Гарри как можно меньше находился в обществе Зейна наедине. Эгоистично, особенно после всего, что те пережили вместе? Да, но Луи ничего не мог с собой поделать. Принц совсем забыл о своем занятии, продолжая следить за каждым движением Гарри и Зейна. Капитан вдруг нахмурился и что-то резко сказал. Луи не слышал, что именно, но то, как напрягалась его челюсть и заострились скулы, говорило о многом. Зейн виновато опустил голову, глубоко вздохнул и попытался оправдаться, но мужчина прервал его одним легким взмахом руки. Тот кивнул и, развернувшись, ушел, спрятав руки в карманах, ища там коробок спичек и скрученную свежую сигарету. — Дерьмо, — краем уха услышал Луи, как выругался Зейн, спускаясь на нижние палубы. — Несправедливое дерьмо. И, на удивление, именно с этого момента все пошло как нельзя лучше: выглянуло солнце, прогнав суливших дождь тучки, работа кипела, а настроение заметно улучшилось. Юноша даже не замечал, что испачкался в липкой темной массе с ног до головы, и ему потом придется долго отмываться. После обеда, уже ближе к вечеру, когда солнце приближалось к горизонту, окрасив некогда яркое голубое небо и спокойную гладь воды в пастельные розовые, оранжевые, желтые тона, он вместе с Лиамом поднялся на мачту и помогал ему чинить механизм, поднимающий паруса. — Оберни ногу канатом два раза, — сказал парень и показал Луи, как это нужно сделать. — Получится своего рода узел, который будет держать твою стопу, и ты не сорвешься вниз. Принц повторил за наставником-другом и довольно хмыкнул, потому что так действительно удобней и безопасней. — Руку оберни так же, — продолжил он. — Не раздерешь их в кровь, да и канат будет крепко тебя держать. — Есть! — улыбнулся Луи и проверил надежность своего «узла». Так они провели на верхушке несколько часов, смеясь, а потом опять приступая к работе. Кто бы мог подумать, что этот крепкий накачанный парень, обладающий недюжинной физической силой, аристократических кровей. Лиам рассказал, что он незаконнорожденный сын своего отца. Тот безумно любил свою кузину, что, когда бедняжка умерла после родов, забрал ребенка себе и воспитал наравне с законным сыном. Никто никогда не делил мальчиков. — А когда ты получил письмо Гарри, сразу без раздумий решил оставить все и отправиться с ним в море? — спросил Луи. Он рассказал о вчерашней ночи, так что считал, что имеет полное право узнать о жизни Лиама, который тоже был не против поделиться с другом. — Да. Когда я получил конверт, то сразу почувствовал, что что-то случилось. Он редко мне писал, только в крайних случаях. — Лиам закрутил маленький болтик и попросил Луи подать еще один. — На нем не было королевской печати, бумага была среднего качества, чернила водянистые, словно их разбавляли водой для экономии. Я даже не читал, сразу же побежал к отцу и сказал, что уезжаю. Он не останавливал меня, ни о чем не спрашивал, просто крепко обнял и умолял быть осторожным. Я бы все равно не занимался семейными делами, мне бы крупно повезло, достанься мне в наследство поместье с людьми, поэтому смысла держать меня не было. Я прочел письмо Гарри только в дороге, чтобы знать, куда направляться, — Лиам грустно улыбнулся и вытер рот тыльной стороной ладони. — Мы с ним так редко общались с тех пор, как я уехал. Каждое письмо было подарком свыше, а тут… Мне крупно повезло, что я добрался до дома Найла почти за неделю, потому что корабль вот-вот пустился бы в плавание, и тогда я бы вряд ли его еще когда-нибудь увидел. — Понятно, — грустно сказал Луи, ногтем ковыряя жесткие нити каната. — А можно еще спросить? — Все, что угодно, если тебе от этого станет легче. — Неужели Зейн не узнал меня тогда в замке? Совсем недавно он мне шею готов был свернуть за то, чего я не делал, и все же сам поспособствовал тому, что я оказался здесь. — Наверное, — тихо рассмеялся Лиам и, оторвавшись от работы, посмотрел на Луи, — ты с нами только потому, что Найл потакает моим эгоистичным желаниям. У Зейна просто не было выбора: либо мы забираем тебя с собой, либо нас закрывают в тюрьму или даже казнят. О тебе я только слышал, когда Гарри рассказал мне свою часть истории. Он не винил тебя, не ненавидел, скорее, говорил с особой теплотой, словно ты был ему… — Лиам не мог подобрать правильное слово. — Младшим братом, наверное. Его родной — та еще редкостная сволочь. Он был просто разочарован, глубоко обижен и сломлен. Это был уже другой Гарри, не тот, которого я видел. Я боялся, что он обозлится на весь мир, но нет. Наверное, это все-таки заслуга Зейна. Он не давал ему уходить в себя все эти годы, остался рядом, когда все отвернулись. Он правда очень любит Гарри. И сильно его опекает, думая, что без него наш мальчик не справится. Но ему уже почти двадцать шесть, он взрослый мужчина, может самостоятельно принимать некоторые решения. — Звучит так, словно ты ревнуешь Зейна к Гарри, — улыбнулся Луи, а сам чувствовал в груди неприятную тяжесть. Он ведь тоже был бы с Гарри, никогда бы его не предал, всегда был бы с ним, чего бы это ему ни стоило, но обстоятельства решили все за них. И это было несправедливо. Он действительно должен был быть благодарен Зейну за все, но не мог. Где-то глубоко внутри, сам того еще не осознавая, тоже хотел быть частью жизни Гарри, важнее, чем все остальные. Важнее, чем Зейн, который был ему всем: семьей, любовником, другом, подчиненным. — Забавно. Так заметно? — шутливо спросил он, и Луи разгладил ему пальцем морщинку на переносице. — Теперь нет. Они спустились раньше, чем зашло солнце. Блестящая от защитного лака древесина отражала пылающие краски заката, и казалось, что все вокруг погрузилось в пламя: и небо, и море, и корабль. Гарри тихо стоял в тени, прислонившись спиной к выступу, и, скрестив руки на груди, наблюдал за тем, как Лиам и, в особенности, Луи чинили механизм для поднятия парусов. Он не слышал, о чем они разговаривали, хотя очень хотел, но больше всего ему нужно было знать, что принц осторожно спустится, ничего себе не повредив. И теперь Луи, мягко приземлившись на палубу, твердо стоял на ногах и, как завороженный, смотрел на уходящее солнце. Гарри мог выдохнуть, но у него это никак не получалось. Он больше не переживал, что Луи может сорваться с десятка метров вниз, но способность дышать назад так и не приобрел. Было в этом вечере что-то особенное, магическое. Наверное, все дело в пестром пожаре заката или же в языках пламени, плясавших в волосах Луи, на его лице, в глазах, похожих на воды океана. Гарри тихо вышел из тени и, жестом показав Лиаму молчать, со спины подошел к Луи, стоявшему у края борта. Тот с чуть приоткрытым ртом смотрел на это необычное явление и немного испугался, когда рядом оказался капитан, и, то ли от страха, то ли еще от чего, его сердце слишком часто забилось в груди, из-за чего дышать тоже стало тяжело. — Хорошо справился, — похвалил его мужчина и тут же посмотрел на тихие и спокойные воды, встревоженные только движением корабля. — Это все Лиам. Я только подавал, — честно признался юноша и, закусив губу, чтобы хоть как-то прийти в себя, нашел в себе силы посмотреть на Гарри. Он действительно изменился. И не удивительно, что Луи его не признал. От мальчика, которого он когда-то знал, уже ничего не осталось. Возможно, он спрятан ото всех где-то глубоко внутри, чтобы больше никто не смог причинить ему зла. И все же вчера ему на несколько минут удалось встретиться с прежним Гарри, и то короткое мгновение было необходимо им обоим. А сейчас перед принцем стоял, хоть и другой человек, но все такой же Гарри. Ему бы очень хотелось верить, что он обладает исключительным преимуществом видеть старого Гарри. У него возникало такое ощущение, хоть оно и было призрачным. — Завтра в обед мы причалим к берегам одной деревушки, — продолжая смотреть вдаль, сказал Гарри и убрал за ухо щекотавшую лицо прядь волос. — Останемся там на пару дней, пока не отремонтируют корабль. Все не так уж и плохо, но хочу, чтобы он еще долго послужил нам всем. Луи кивнул, надеясь, что Гарри увидит его ответ. Принц впервые в жизни не находил, что сказать, и это было совершенно на него не похоже. У него в голове одновременно рождались сотни мыслей, которые не хотели уступать друг другу, и от этого хотелось только закричать и приказать всем им прекратить. Так что он просто повис на резных перилах, наблюдая за блестящими переливами огненных красок на воде, и слушал размеренный плеск волн. — Кто бы мог подумать, что еще вчера был шторм, — прошептал Луи и повернул голову в сторону Гарри. Тот, заметив, что его поймали за бесстыдным пристальным взглядом на принца, тут же отвернулся, и юноша не мог понять, это капитан покраснел или просто закат такой яркий. — Так иногда бывает, — прокашлялся Гарри и ответил. — Тебе крупно повезло увидеть такую красоту. Обычно еще пару дней небо затянуто темными тучами и моросит. Будет, что вспомнить, — улыбнулся он. — Точно. Они еще немного постояли так в тишине, как мужчина легко дернул его за рукав и потянул за собой. Он ничего не говорил, просто молча повел за собой к одной из мачт и подал руку, когда они по канатной сетке стали подниматься наверх на мостик. Гарри был чуть выше, иногда оборачивался и смотрел вниз, как бы Луи не отстал от него или не сорвался вниз, но он сильно недооценивал юношу, который ловко перебирал руками и ногами, крепко держась за царапающие ладони веревки. Его ладони только покрылись корочкой, но почему-то Луи готов был еще сотню, а то и тысячу раз разодрать их в кровь, лишь бы Гарри всегда звал его за собой. И показывал такую красоту. С высоты пылающий закат был невероятным зрелищем, захватывающим дух. Луи даже забыл, как дышать, пока капитан не положил на его плечо руку и не спросил: — Нравится? — Безумно! Глаза принца горели, в них отражалось уходящее солнце, и было сложно сказать, был ли океан похож на цвет его глаз или наоборот. Капитан гордо поднял голову, скрестив руки за спиной, и расправил плечи. Он был счастлив и доволен собой, улыбался одними губами, пока Луи восхищенно охал. Их волосы трепало ветром в разные стороны, кончики ушей онемели от холода, они дрожали, но это все стоило того, чтобы вместе забраться на верхушку самой высокой мачты и посмотреть на закат. — Ты как-то показал мне свое секретное место в лесу, — хрипло начал Гарри и широко улыбнулся, отчего на щеках вновь показались ямочки, а Луи все никак не мог понять, почему лицо капитана такое красное. — Теперь я показал тебе свое. Иногда тут хорошо подумать. Ты чувствуешь себя свободным, вольным делать все, что хочется, не обращая внимание на запреты. Наверное, я буду не против, если иногда ты будешь сюда подниматься, если тебе станет грустно. — Взгляд Луи вновь загорелся, юноша даже с восхищением воскликнул, потянув руки в волосам и убрав их с лица. — Но с одним условием. — На все согласен! Гарри рассмеялся. — Ты обещаешь мне быть осторожным. Я не всегда смогу поймать тебя, — сказал Гарри, а потом добавил: — Друг. — Обещаю, — Луи поднял мизинец, а сам закусил щеку изнутри, пытаясь подавить неизвестно откуда взявшееся неприятное чувство внутри.***
Когда Луи во второй раз ступил на твердую землю, первое, что он сделал, это вновь упал на колени, буквально целуя деревянную, слизкую от водорослей пристань под хохот команды. Все же плавание давалось ему с трудом, потому что его тут же стошнило. На корабле он и не замечал, как его постоянно качало. — Боже, Луи, какой кошмар! — расхохотался Найл, присев рядом с ним на корточки и похлопав его по спине. — Ты же чертов принц. — Их тоже тянет блевать, Найлер, ты не поверишь, — прокряхтел юноша, умывая лицо у берега. — А я думал, что ты пойдешь со мной в кабак и выпьешь, как настоящий мужчина, — скривился блондин. — Но теперь я сомневаюсь, что ты и глоток сделаешь без последствий. Предатель. Мужчины вновь рассмеялись, а после разбрелись, кто куда, условившись встретиться на корабле через три дня. Повреждения были не такими уж сильными, но, чтоб не портился общий вид корабля после ремонта, пришлось задержаться больше, чем на условленный срок. Ветром сломало фок-мачту1, ударами сильных волн откололись от надводной части кормы некоторые резные фигуры и орнамент, рамы небольших окошек для пушек прогнили, а нижние ярусы протекали. Луи помнил, что его похитили, но, несмотря на то что обстоятельства изменились в совсем другую сторону, все равно прятал лицо за высоко поднятым воротником плаща. На стене одной из старых таверн в каком-то грязном вонючем переулке висел портрет принца с обещанием вознаграждения за хотя бы примерное сообщение о местонахождении наследника. Плакат был плотно завешан другими объявлениями, но юноша не мог пройти мимо яркого королевского герба, которого все равно было видно. Он сорвал бумажку и убрал себе в карман, надеясь на то, что копии больше нигде не сохранились. Гарри с Зейном пропали; Луи потерял их из виду еще на берегу, поэтому его верной компанией стали Найл, Лиам и еще трое человек, которые потом тоже отделились. — Знаешь, не думаю, что кто-то сможет тебя узнать по этому портрету, — сказал Лиам, когда они сидели в шумном трактире. Людей там было немного, но из-за того, что они выпили большое количество дешевого разбавленного алкоголя, градус поднялся не только в крови. — Да, нос не тот. Ты не сильно тут на себя похож. Твой отец должен прогнать художника. У него руки не из того места растут, — вставил свое слово Найл, но это все равно не успокаивало Луи. Он так же продолжал кутаться в плащ, словно это могло его скрыть. — Кстати, сними его, — указал Лиам на верхнюю одежду. — Ты привлекаешь к себе внимание, потому что тут довольно душно. — А вдруг мне холодно? — резко вскинул бровями принц, но все же разделся и пересел спиной ко всем, чтобы никто не смотрел на его лицо. Он даже сгорбился, пытаясь походить на других посетителей, но воспитание и умение высоко держать себя было не скрыть. Луи все же отличался от всех их, и дело было даже не во внешних признаках. Юноше все равно казалось, что все всё знают, но выжидают подходящего момента, чтобы засадить нож в спину, поэтому слишком рано ушел в комнату, которую они сняли на пару дней, пока корабль не приведут в порядок. Он не выходил и все следующие сутки, получая миски с едой от Найла, который все это время гулял и развлекался, изредка вспоминая о страдающем друге. — Просто смотри на это чуточку проще. Даже если они и сообщат, что видели тебя здесь, ты будешь уже за тысячу миль отсюда, когда приедет твой отец и вся его свита. Ну, если ты, конечно, не хочешь вернуться обратно домой. Но Луи лишь закатил глаза и цыкнул, отвернувшись лицом к стене, дав понять, что на разговор он не настроен. — Да и ты не можешь провести тут вечность с клопами, приятель, просто потому, что когда-то давно повесили непохожий на тебя портрет. — Там четко написаны характеристики и внешние признаки. — Но оно было скрыто другими бумагами. Никого это не интересует, кроме тебя. Луи молчал, и потому Найл только пожал плечами и вышел. Так прошел еще один день, и принц молился, чтобы корабль ремонтировали быстрее и они как можно скорее могли уплыть отсюда. От капитана тоже не было никаких новостей, он как ушел тогда с Зейном, так больше не давал о себе знать. Хотел бы юноша знать, что он делал, потому что без Гарри ему было немного грустно. Наверное, думать, что после разговора они снова подружатся и будут так же, как в детстве, проводить все свое время вместе, было глупо и эгоистично. Вечером следующего дня Луи никак не мог заснуть, пытаясь игнорировать шум с нижнего этажа. Трактир был частью ночлежки, комнаты которой располагались выше. Он предлагал также водные процедуры, но принц из-за брезгливости предпочел не мыться. Ему не хотелось лечить какой-нибудь грибок или страдать от кишечной инфекции. Было уже давно темно, время приближалось к полуночи, а веселье нарастало. Не замечать пьяные песни, громкий смех и звон полупустых чашек было невозможно, поэтому юноша встал, чуть пригладив помятые волосы, и спустился вниз, прекрасно зная, что найдет здесь своих. Если он заберет пьяного Найла с собой, то станет заметно тише. Да никто и не заметит его лица, если он сделает все быстро. Но все пошло немного не так. Еще не доходя до лестницы, Луи услышал знакомые голоса. Блондин постукивал чашкой по столу, создавая себе ритм песни, и пел что-то на неизвестном принцу языке. Он слышал смех Лиама и других мужчин, но особенно выделялись звонкие выкрики капитана, когда он пытался говорить громче, чем Найл. — О! Вышел из берлоги, Луи? — засмеялся парень, лишь на секунду прекратив стучать, а потом вновь продолжил: — Не страшны волны мне, и шторм с дождем не страшен, когда я знаю, что ты ждешь меня на берегу! — Да, решил размяться, — промямлил юноша, выискивая, что еще осталось на столе. — И правильно! — Иногда блондин отвлекался от своих завываний, что-то кому-то попутно отвечая. — Знаете, он ведь все эти три дня провел в комнате, потому что… Но Лиам быстро прикрыл его рот рукой и отдал в руки свою бутылку, лишь бы тот не сболтнул лишнего. Но его услышали те, кто хотел, а потому несколько пар глаз с выжиданием смотрели на них. И Гарри в том числе. — Морская болезнь. Весь пол заблевал, — высказался Пейн и похлопал рядом вставшего Луи по плечу. — Бедняжка. — Тебе уже лучше? — спросил Гарри, и в его тоне слышалось искреннее сочувствие. Луи наигранно скривился, следуя легенде Лиама, и слабо улыбнулся, пару раз кивнув головой. Но он был действительно голоден. Его живот скручивали болезненные спазмы, потому что он с раннего утра ничего не ел. На столе осталось пару кусков хлеба и мяса. Не густо, но лучше, чем вообще ничего. — Может, закажешь что-то другое? Вряд ли твой желудок переживет такие закуски, — повернулся к нему Гарри, когда Луи занял свободное место на длинной лавочке рядом с ним. — Все нормально, мне уже лучше, — уверил его юноша, а потом, на секунду задумавшись, достал из кармана скомканный кусок бумаги. — На самом деле я не болею. Вот, — протянул он Гарри свой портрет с объявлением о пропаже. Капитан только расправил лист, как тут же толкнул Зейна локтем, привлекая внимание, а после убрал его к себе. — Не обращай внимания. Ты тут на себя не похож, — шепнул ему мужчина на ухо и ободряюще похлопал по коленке. — Да и вряд ли кто-то тут же побежит на тебя докладывать. Я не видел здесь больше ничего похожего. Удивлен, что ты вообще где-то это нашел. — Висело на стене одного здания под другими бумажками. Обратил внимание только из-за королевского герба. — Да, довольно ярко, — согласился Гарри. — В любом случае, уже завтра в обед нас здесь не будет. — Он поставил локти на стол и положил подбородок на ладони, о чем-то задумавшись. Он сосредоточил все свое внимание на лежавшей в середине стола в луже рома бутылке и даже не заметил, как Найл настойчиво позвал его по имени. — Эй! — начал он стучать кружкой, привлекая внимание. — Спой со мной! Луи никогда не слышал, как ты поешь. Этот малец многое пропускает. — Не сегодня, Найл, — мягко отказал он и отрицательно покачал головой. — Одну песню, — умолял блондин. Он даже встал и чуть не упал, зацепившись ногой за край лавочки. — Ту самую. Мне корабль заменил отца, а мать — морская гладь, — напел он. — А? — Отстань, Найлер, сейчас не место и не время. Ты слишком пьян для этого, — наконец за весь вечер заговорил Зейн, вступившись за Гарри. Луи даже посмотрел в его сторону. Он злил его, особенно потому, что пытался делать вид, будто не приставал к нему все эти месяцы и не избил его на палубе со складом продовольствия. Ссадины на скуле и на губе все еще не зажили, и принц ждал, если не объяснений, то хотя бы извинений. Простых, например, что Зейн был не прав. Этого было бы вполне достаточно. Но нет, Малик продолжал вести себя так, словно никакой вражды между ними не было. — Выйду покурить, — тихо сказал парень Гарри, и это не упустил тонкий слух юноши. Он слышал все, даже несмотря на пьяные песни Найла, которые подхватили другие посетители таверны, и заливистый смех. Капитан тоже последовал за ним, и Луи нахмуренно проводил их взглядом. Эти секретные перешептывания продолжались уже неделю. Они раньше не проводили столько времени вместе, за исключением самых первых недель, когда их связывали не только дружеские отношения, но об этом Луи старался не думать. Ему просто хотелось, чтобы он не был пустым местом. Другом Зейну он становиться не собирался ни при каких обстоятельствах, даже если об этом попросил бы сам Гарри, но игнорировать его тоже не мог. — Эй, — подсел к нему Лиам. — Расслабься. Луи резко обернулся, почувствовав легкое головокружение, и наигранно удивился, попытавшись сделать вид, что все это не имеет к нему никакого отношения. — В смысле? — спросил он, а сам косился на дверь, считая секунды, которые эти двое проводят наедине на улице. — В прямом, — улыбнулся он и разгладил ему складочку на лбу. — Все нормально. — И Луи опять нахмурился, оглядывая остальных, но никто не обращал на них внимания. — Можешь сказать, что тебя тошнит и ты просто вышел подышать воздухом. И увидишь, что все нормально. Пейн подмигнул ему и подтолкнул в бок, намекая хоть на какое-нибудь действие, потому что сидеть здесь и вариться в собственных надуманных мыслях было самым отвратительным и последним делом. Луи все еще хмурился, но встал, поправив съехавшую одежду, и вышел, на секунду почувствовав, что его и правда тошнит. — Думаю, нет смысла тут задерживаться, — сказал Гарри, пиная носом сапога камешки на песчаной дороге. — Тогда нужно собрать всех на корабле, не поднимая паники. Тут все еще есть люди, которые грезят королевскими сокровищами, но они понятия не имеют, как выглядит принц. — Это становится большей проблемой, чем я думал… Луи замер, затаив дыхание. Что же, они всего лишь разговаривали о том, что люди не забыли о вознаграждении за объявление о местонахождении принца. Это, конечно, не то, о чем он так сильно переживал, но оставаться спокойным после услышанного тоже не мог. — Если он хочет вернуться, тогда ему проще самому уйти и не тянуть нас ко дну. — Зейн! Он… Не такой, я говорил тебе. — Если он и правда не предавал тебя тогда, это не значит, что все его мысли чисты и невинны. Кошмар! Иногда ненависть Зейна к нему доходила до крайней степени, становилась ужасно смешной и нелепой. Как и неприязнь Луи к нему. Это было взаимно. — Кхм, — откашлялся юноша и вытер рот рукой, словно его только что стошнило. — Все еще плохо себя чувствую, — слабо улыбнулся он и прислонился плечом к дряхлой двери. — Отправимся сегодня ночью, — сказал Гарри, подходя к нему и прикладывая ладонь ко лбу. — Ничего, скоро это пройдет. Тебе просто нужно поесть нормальной еды, а не этой тухлой дряни. Луи кивнул и немного отошел в сторону, пропуская капитана внутрь. — Еще постою здесь. Там душно и воняет. Мужчина кивнул и перевел взгляд на сутулую фигуру Зейна, который стоял к ним спиной и курил. Он ничего не сказал, был все таким же неподвижным и никак не отреагировал, когда Гарри позвал его, но это звучало скорее как напоминание, чем приглашение следовать за собой. Луи видел, как парень напрягся, но вновь никак не показал, что услышал его, продолжая выпускать колечки дыма, густо стоявшего вокруг него. Когда дверь в таверну закрылась и ор из нее стал немного глуше, Малик повернулся и посмотрел на юношу, склонив голову вбок. Черты его лица были острыми, весь он напоминал натянутую струну, но все равно оставался спокойным. Почему-то Луи был уверен, что драки не будет, если только парень не начнет его опять оскорблять. Но он не собирался. Зейн хотел что-то сказать, но никак не мог собраться с мыслями, продолжая смотреть на юношу своим нечитаемым взглядом. Его глаза могли передавать настроение, оставаясь мягкими и спокойными, когда Гарри находился рядом. Они блестели черным расплавленным металлом, когда дело доходило до споров, и отражали темное море во время грозы, то самое, которое Луи впервые в жизни удалось пережить, когда причиной становилась ревность. Принц был уверен, что волны его эмоций обладали такой же разрушительной силой, что и это явление природы, и топили в глубинах своей ярости всех, кто попадался на пути. Но сейчас в его глазах отражалась тихая и спокойная ночь, скрывающая от чужих то, что они не имеют права видеть. И Луи был одним из них. — Я был не прав, — сказал Зейн и скрестил руки на груди. — Вау! — неожиданно на выдохе вырвалось у Луи. Он даже не заметил, как сказал это, потому что был буквально ошарашен услышанным. Перед ним извинились. Впечатляюще. — Это Гарри попросил, так что не сильно радуйся. Ты мне все равно не нравишься, — попытался пресечь всплески радости парень, но не получалось, потому что Луи все равно был приятно удивлен. Даже если это было не совсем искренне. — Хотя, готов признать, что действительно перегнул палку. — Я же говорил, что не виноват. — Луи выпрямил спину и чуть вздернул подбородок, чувствуя себя так, словно одержал маленькую, но очень важную победу. — Да, — поджал губы Зейн и провел рукой по мягкой щетине. — Но я не могу допустить того, чтобы Гарри снова страдал. Понимаешь? — он выжидающе посмотрел на Луи, словно ждал от него нужной реакции, но нет. Юноша был совершенно другого мнения. — Этого не будет. Все изменилось. И я скорее буду последним, кто обидит его. — Зейн закатил глаза, чуть сжал кулаки и стиснул зубы. Этот идиот не понимал его. — Гарри уже взрослый. Он справится. — Не справится, потому что ты один из немногих, кто дорог Гарри настолько, что он умрет за них. И ты всегда будешь его уязвимым местом. Слова Зейна делали больно только одним тоном и выражением, с которыми были произнесены. Парень словно хотел заставить его страдать так же, как мучается он. Такая тянучая, гадкая, пожирающая изнутри боль и обида. Луи не понимал, и его опять тошнило. — Я ничего не сделал, — жалобно прошептал он, пытаясь вспомнить, когда именно он действительно обижал Гарри, а не кто-то нагло прикрывался им. — Ты всегда что-то делаешь, с тех пор, как появился семь лет назад, как исчез из его жизни и как снова появился. Ты делаешь это каждый день и каждую секунду, которую находишься рядом с ним, когда улыбаешься, смеешься, дурачишься… — На какое-то мгновение Луи заметил, как блеснули глаза парня, но потом понял, что ему показалось, потому что они опять слились с ночной мглой. — Ты раздражаешь меня. Принц молчал и внимательно слушал каждое слово, которое ему говорили. Иногда Зейну следовало бы держать язык за зубами, потому что он говорил те вещи, которые совсем не стоило бы. Луи не знал, правильно ли он понимал все, что ему высказывали. Одна его часть просила парня замолчать и больше никогда не поднимать эту тему, другая же ликовала, потому что да, он был важной частью жизни Гарри, как бы кто ни завидовал и не был против этого. Он дорог, и это факт. — И что тогда в этом плохого? Я, как друг, тоже готов защищать его и умереть, если потребуется, — сказал Луи. На самом деле он особо не думал об этом, но его слова были как никогда искренними и честными, от всего сердца. — Да потому что это не дружба, — наконец произнес Зейн и со злости на самого себя и весь этот несправедливый к нему мир одним ударом ногой сломал шаткие перила у трактира. — И никогда не была. Разве что когда тебе было одиннадцать, идиот. Не дружба. Вот и все, Луи как будто вновь одарили пощечиной, такой же жгучей и приводящей в себя. А как это тогда называется, если не дружба? Юноша не понимал и еще больше не хотел об этом дальше разговаривать. Зейн вновь перебрал с алкоголем и нес чепуху. Он никак не мог знать, что именно чувствует Гарри. Это всего лишь его бурный характер, необоснованная ревность и злость. — Все, хватит, — юноша покачал головой в разные стороны, схватившись за волосы, и попытался зайти обратно в трактир, но Зейн перегородил ему дорогу. — Я хочу, чтобы ты держался от него как можно дальше. И не делал глупостей. — Это невозможно, — отказался Луи и попытался его обойти, но парень схватил его за руку, потянув на себя. — Все возможно, если только захотеть. Не давай ему ложных надежд, вот и все. Больше от тебя ничего не требуется. Пальцы вокруг его запястья разжались, и Луи тут же скрылся за дверью, оставив едва ли не плачущего от обиды и несправедливости парня одного на улице. Этот разговор останется только между ними. Зейн всего лишь извинился перед ним и все, потом Луи немного прогулялся по улице и вернулся. Никто никогда не узнает, что на самом деле произошло у главного входа. Разве что принц сам себя не выдаст, потому что, вернувшись на свое место рядом с улыбающимся и поющим песни Гарри, его сердце билось слишком странно и неестественно быстро. Он задыхался и не знал, где тот самый спасительный глоток воздуха, который смог бы его успокоить.***
Луи притворялся, что давно спал, когда Гарри погасил слабый желтый свет, исходящий из догорающей свечи в лампе, и лег рядом. От него все еще крепко пахло алкоголем и странными запахами, зацепившимися за ним из трактира. Они плыли уже несколько часов, скоро должно было выглянуть солнце, но никто из команды так и не протрезвел, кроме Луи, который не выпил ни капли, как бы Найл его ни уговаривал и в шутку ни угрожал. Он не мог заснуть из-за непрекращающегося ни на секунду анализа разговора с Зейном. Было что-то в этом такого, что так сильно волновало его разум и душу. Ему бы очень хотелось верить в то, что это неправда, но не мог, потому что это означало бы не верить себе и своим чувствам. Если бы он игнорировал их и делал так, как его всегда учили, а именно подчинялся и беспрекословно слушался остальных, он бы не узнал о том, что существует совершенно другая жизнь, за пределами замка, не был бы здесь на корабле, не познакомился бы со столькими интересными людьми. Не встретил бы Гарри и не решил давно забытые, но лежавшие тяжким грузом на сердце проблемы. Он был верен себе и убеждениям, которыми поделился с ним «мальчик с кудряшками» из далекого детства, и потому он здесь, так был ли повод сомневаться в чем-то? Может, это все было неправильно? Он не знал и потому все еще не был уверен в себе, своих поступках, мыслях и желаниях, а также в правильном восприятии мира и самого себя. Но что было этим правильным, когда ему всю жизнь говорили одно, а на деле происходило все совершенно по-другому? Луи сел и поджал колени к подбородку, пряча мерзнувшие ноги под одеялом. Он все еще нечетко видел спящий силуэт Гарри, который мирно лежал к нему лицом и тихо сопел. Солнце уже начало подниматься, а юноша все так же чувствовал себя бодрым. И запутанным. Он лишь на секунду склонился над спящим мужчиной, сам не зная, почему делал это. Просто ему хотелось что-то для себя понять. Луи вздрогнул, когда на главной палубе что-то упало. Это был тихий стук, но, когда на корабле все спали, было довольно громко. Он вновь повторился, и юноше перестало казаться, что ему послышалось. Он выглянул в маленькое окно и заметил движущиеся тени. Принц знал команду, каждое их движение и походку, и это были незнакомые ему люди. Кто-то тайно пробрался на корабль, и Луи не знал, что ему делать. — Гарри, — тихо позвал он, чтобы его никто не услышал. Незнакомец прошел мимо их окна, на секунду остановился и отправился дальше. — Гарри, просыпайся, — говорил он и тряс его за руку, но капитан не отвечал, только немного всхрапнул и отвернулся. — Черт! Луи никогда еще не ругался, но в этой ситуации каждый должен простить ему эту слабость. Юноша даже слегка похлопал мужчину по щекам, но тот не просыпался, как бы его ни будили. Принц уже сомневался, есть ли вообще такое имя Гарри, так часто он его сейчас произнес. Это было ужасно, потому что казалось, что капитан никогда не проснется, так что ему ничего не оставалось, как разбудить кого-нибудь еще. Он в последний раз склонился над Гарри, надеясь, что тот все же откроет глаза, но в ответ чувствовал лишь горький запах алкоголя. Мужчина не проснется. Луи тихо вышел из каюты капитана и направился на палубу ниже, стараясь не скрипеть старыми половицами. Он даже пытался идти на носочках и не стучать каблуками. И даже в кубрике2 никто не проснулся. На секунду ему показалось, что Найл умер в своей каюте от количества выпитого, но вдруг он тяжело вздохнул, и Луи расстроенно простонал. Все спали так крепко и глубоко, что не замечали, как кто-то посторонний пробрался к ним на корабль. Позади него скрипнули койки, и на мгновение юноше показалось, что кто-то услышал его. Он улыбнулся и обернулся, так и замерев на месте от ужаса и страха. — Доброе утречко, Ваше Высочество, — протянул Саймон, разведя руки в приветственный объятиях. — Как же я рад, что все-таки познакомился с особой королевских кровей. Нехорошо Гарри прятать от других такого гостя, правда, мальчики? — спросил он шепотом и посмотрел за плечо принца. Он даже дернуться не успел, как один крепкий, дурно пахнущий мужчина одной рукой зажал ему рот, а другой обхватил вокруг и потащил. — А теперь поищем часть свитка. Скажите мне, Ваше Высочество, где Дракон их прячет?