В огне

Withtin Temptation - And we run (ft. Xzibit) ______________ Вокруг была лишь темнота. Эта темнота не была физической – она проявлялась на ментальном уровне, заслоняя собой солнечный свет, падающий с неба. На этот раз видение было более ясным. Оно приоткрыло ему створки тайны, раскрывая путь, или хотя бы намек к истине… В предыдущий раз перед глазами был лишь холодный, темный свет, а сейчас… Под ногами была белая, блестящая мраморная плитка, заляпанная блестящими капельками крови. Здесь было сражение? Энакин изо всех сил старался впитать все детали видения, сохранить то, что называлось «осознанностью» … Пока была «осознанность», он мог управлять ходом видения, не позволять себе скатиться в тот бушующий океан, что поглотил его в прошлый раз. Сейчас он спал. Скайуокер четко знал это, однако, не мог заставить себя проснуться. Что-то внутри подсказывало, что пока он не досмотрит видения до конца, обратного пути не будет. Он повернул голову направо, вдыхая ветер с соленым привкусом. Вдали плескалось море, лазурное, голубое море. Казалось бы, райское место… Будто в ответ на его мысли, на горизонт наползали черные, грозовые тучи, будто отождествляя в пространстве плескающуюся рядом Тьму. Первые струи дождя скользнули по плечам… Намочили волосы, прогоняя по спине полосу мурашек. Внезапно та самая «осознанность», которую изо всех сил пытался удержать внутри себя Энакин, исчезла. Казалось, его обмакнули с головой в океан чувств и эмоций. Он тонул, захлебывался в них, будучи не в силах справиться с тем, что ему вновь предстояло пережить… Энакин слился с тем, что ему хотели показать. Он забыл, что находится во сне, забыл, что это не реальность. Теперь существовало лишь то, что было перед глазами, то, что находилось в душе. Все внимание приковала легкая, почти призрачная фигура на окровавленной ладони. С кисти на белоснежную плитку стекали капли крови, тут же размываемые дождевыми каплями. - Ты потерял ее, друг мой, - холодный, будто сталь голос. – Это плата… Внутри взорвалось облако, таившее в себя будто целый океан лавы. Он будто горел заживо. Казалось, все тело рвут на части горящие щипцы, которые нельзя отодвинуть, нельзя убрать… Комлинк, на котором отозвалась волна боли, щедро смешанной с внезапно накинувшимся на открытый, ничем не защищенный разум перед безумием, полетел в стену. Окружающий пейзаж исчез, растворяясь во мгле, которая наступала со всех сторон… В глазах темнело. Это больше не было сном. Это было реальностью… Во сне не бывает таких страшных, всепоглощающих чувств. Во сне невозможно пережить такое… Казалось, сердце сейчас разорвется на миллионы осколков. Душу будто вынимали из груди, разрывая на две части, одна из которых растворялась в окружившей его мгле. «Ты потерял ее. Ты виноват». Лава превращалась в открытый огонь, что лизал все тело, заставляя его мучительно гореть, обугливаться… Нет, не физическое тело. С ним все было в порядке, за исключением нескольких царапин. Куда хуже, когда горит твоя душа, и от этого нет спасения. От этого нельзя сбежать, нельзя уклониться. Физические раны можно заживить с помощью лекарств, но душу… Душу никто не спасет, кроме тебя самого. Разве можно сравнивать обычный ожог, и ожог твоих мыслей, твоих чувств? От этого было лишь одно спасение. Всего одно телодвижение… И боль растает, кровь заморозится в жилах, превращаясь в расплавленный лед. Чудодейственное лекарство. Ханаанский бальзам для души… Но за такое вмешательство была плата. Стоило один раз прикоснуться к адскому, арктическому холоду – и ты никогда от него не отвяжешься, никогда не сможешь вновь вернуть хотя бы маленький намек на любовь, на дружбу, на любые человеческие чувства… Ты превратишься в напрочь отмороженную куклу. Хотелось выть, кричать так, чтобы стекла бились от одного маленького отзвука. Хотелось выплеснуть ту боль, что сейчас бушевала внутри. Но этого было нельзя сделать. Можно было лишь принять в себя лед. Одним резким, аккуратным движением рука потянулась к сияющим осколкам, вбирая в себя холод, который с каждой секундой убирал боль, заменяя ее равнодушием ко всему. «Ты потерял ее». Зачем теперь были нужны чувства? Зачем? Лед могло убрать лишь одно. Его могло растопить лишь то пламя, что было рядом с ним совсем недавно. Но он никогда не примет внутрь ту боль, что пришлось испытать. Никогда… Она не сможет вернуть его к жизни. Просто потому, что ее больше нет… Легкое, будто шелест ветерка прикосновение Силы выдернуло его из болезненной дремы, возвращая в реальность. Хватая воздух, будто спасательный круг, способный вытащить его из картинок, до сих пор мелькающих перед глазами, Энакин резко сел на кровати, пытаясь осознать, что только что произошло. Это не было похоже на те видения, что являлись ему прежде. Ни капли. Это было что-то другое… Совершенно новый, ранее недосягаемый уровень. Ни разу он не испытывал таких ярких чувств. Они захлестнули с головой, заставляя позабыть обо всем. Несколько секунд назад он не видел ничего, кроме мглы, не чувствовал ничего, кроме боли. Несмотря на то, что сон начинался осознанно, потом его просто засосало вглубь, накрыло таким плотным покрывалом, что он даже и подумать не мог, что это возможно. Все воспоминания вылетели из головы, подмененные кошмаром… Вот оно, это определение, что он искал для этого сна. Кошмарное, ужасное видение. Едва слышно, стараясь не разбудить Падме, Энакин привстал с кровати, пошатываясь выходя в гостиную. Эмоции до сих пор не отпускали. Каждой клеточкой тела он чувствовал ту боль, что и во сне… Но лишь одно заглаживало ее. Когда Скайуокер проснулся, Падме была рядом, жива и невредима. «Так вот в чем дело» … Видение, что пришло к нему уже второй раз, было о Падме. То, что она сумела своим присутствием облегчить боль, частично успокоить его, говорило само за себя. Если раньше и были какие-то сомнения, то теперь они растаяли, будто дым. Но почему Сила начала предупреждать его именно сейчас, когда он уже решил во что бы то ни стало спасти жену? Уже завтра Иблис увезет ее далеко-далеко, во Внешнее Кольцо, а затем, возможно, переправит на крейсер, к мужу и детям… Однако, Сила по-прежнему взывала к нему, будто намекая, что плана с участием одного Иблиса недостаточно. Потирая виски, изо всех сил стараясь избавиться от неприятного осадка, Энакин присел на диван, всматриваясь в стремительно розовеющую даль. Затемнение окон уже спало – за окном был рассвет. Подсвеченные снизу нежно лиловой, а затем алой дымкой, высокие, курчавые облака медленно плыли по горизонту, окрашивая его в бордовый цвет. Алый рассвет… Что он обещал принести в этот, возможно судьбоносный день? Энакин вздрогнул, узнавая в цветах, расцветающих на небе, цвет крови. Той, что капала с его ладоней на мраморную плитку в видении… По телу невольно пронеслась дрожь. В прошлый раз ему удалось вытащить Падме практически с той стороны, вопреки всем видениям, всем пророчествам, которые преследовали его куда дольше, чем то, что приходило сейчас. Однако, в них не было и такого горького привкуса. В прошлый раз был лишь страх, всеобъемлющий ужас, а сейчас… Даже когда он похоронил мать на Татуине, такой боли не было. Тогда она свербила где-то ниже, в солнечном сплетении. А сейчас, до сих пор, ему разъедало всю грудь по кусочкам. Каждый вздох мучительно отдавался в сердце, заставляя его мучительно, болезненно сжиматься. Было ли это признаком того, что уже ничего нельзя изменить? Энакин резко встал, сжимая руки в кулаки. Он не сдастся. Не сейчас, не сегодня. Не для того был пройден такой долгий путь, чтобы потом просто остановиться, сойти с пути, сдаваясь на милость фатума. Нет, Падме выживет, в очередной раз плюнув смерти в лицо. Если Иблиса для ее спасения недостаточно, что ж, мы привлечем Тайфо. Мы привлечем всех, кого понадобится. Резкими, решительными шагами Энакин прошел в крыло прислуги, постукивая в дверь начальника охраны. Его встретили заспанные, удивленные глаза – Грегор явно не ожидал визита Скайуокера в столь ранний час. Более того, Скайуокер был даже не одет (легкие хлопковые брюки не в счет), что свидетельствовало о крайней важности вопроса. Почти неслышно ступая босыми ногами, Энакин, не спрашивая разрешения, вошел внутрь. - Закройте дверь, Тайфо, - стальным тоном приказал он. – Этот разговор не для посторонних ушей. Молча, ничего не отвечая, Грегор прикрыл дверь, и, неуклюже пошатываясь, присел на край кровати, пытаясь проснуться. Столь ранний визит Скайуокера не сулил ничего хорошего… Это было так же ясно, как и то, что сейчас пять утра. - Завтра к Падме придет Гарм Бел Иблис. Я хочу, чтобы вы помогли ему в любых его начинаниях, и предоставили пять человек охраны к шаттлу сенатора Амидалы. Вы сделаете все, о чем бы вас не попросил Иблис. Тайфо, туго соображающий с утра, приподнял бровь в немом вопросе. - Я хочу знать, на что подписываюсь. Энакин хмыкнул, на мгновение уходя с головой в рассуждения. Стоило ли приоткрывать Грегору свой план? Стоило ли раскрывать все карты? Безусловно, он хотел знать, в чем будет участвовать. Это здоровое желание любого человека… Никто не любит сюрпризов, особенно таких, которые вскоре готовил Энакин всей галактике. Завтра изменится все, полностью пошатнется расстановка сил, которая сейчас считается неразрушимой. Завтра все будет иначе… Возможно, это будет шаг к возвращению былого, а возможно – шаг к пропасти. Вопросов и дорожек, по которым могло пойти будущее, было море. Каждое слово, каждое движение определяло их, разветвляя на кучу тропинок. Любое лишнее слово, сказанное сейчас, могло отразиться на успехе всей операции… И Тайфо, будто назло, желал знать, будто не понимая, что будет с ними всеми, попади информация не в те руки. Лишь один ответ Скайуокер знал точно. Если не будет Падме – не будет и его, по крайней мере того человека, которому доверялись сенаторы. Если не будет Падме, его захватит лед, который сделает из человека монстра, способного лишь уничтожать и убивать… Ради этого стоит рискнуть. Если не будет Падме, то не будет и его самого. - Завтра сенатор Амидала покинет Корусант. Тайно, - добавил он, увидев немой вопрос в глазах Тайфо. – Об этом не должна знать ни одна живая душа. Иначе… впрочем, Вы умный человек. Вы поймете, что именно я хочу сказать. Грегор кивнул, проснувшись в один миг. - Разумеется, я помогу ей. Губы Энакина дернулись, будто бы в улыбке. Но такую улыбку не считают за знак добродушия. То, что сейчас изобразил Скайуокер, было больше похоже на нервную дрожь, на тик. Однако, Тайфо дипломатично промолчал. - Я надеюсь на Вас, - поднимаясь на ноги, проговорил Энакин, уходя по направлению к выходу. Ничего больше не говоря, он затворил за собой дверь, оставляя Грегора наедине со своими эмоциями. Лишь одно смутило молодого ситха. Резкий, неестественный всплеск эмоций Тайфо. Он будто бы находился перед выбором… Однако, потерянный в собственной боли, бушующей внутри, Энакин не обратил на это внимания, откидывая мысль, будто шелуху. Картинки прощания до сих пор стояли перед глазами, лишь преумножая беспокойство, которое увеличивалось в размерах с каждым метром, разделявшим его и Падме. Энакин помнил каждое ее слово, каждую черточку лица, странный, неестественный блеск глаз, будто бы жена хотела заплакать… Он помнил ее боль, смешанную с волнением за него. Последние слова. «Я обещаю. Я уеду с Иблисом, чего бы мне это не стоило». Оставалось надеяться, что ангел исполнит свое обещание. Неизвестно, что могло задержать ее здесь, на этой проклятой планете-столице… Мотма улетела несколько часов назад, якобы под предлогом навестить родной сектор и отвезти туда новые указы Палпатина. Органа вообще был на Алдераане – улетел туда еще три дня назад, готовясь встречать малышей, которые должны были прибыть с Куата. Вроде бы, жену не должно было ничего задержать… Вроде бы. Одно это слово разъедало разум, будто кислота, заставляя чувствовать себя глубоко больным. Боль от кошмара по-прежнему и не ослабевала. Хотелось все бросить, и кинуться назад, в их квартиру. Вновь увидеть ее глаза, прижать к груди изо всех сил… Почувствовать мягкие волосы, скользящие под пальцами. Но нельзя. Если он ослушается приказа Палпатина, тот просто пошлет в их квартиру отряд клонов, арестует обоих, а затем уничтожит лично. Нет. Игра должна продолжаться хотя бы потому, чтобы потом просто закончиться, унося с собой все порядочно осточертевшие Скайуокеру закулисные столкновения. Он не был политиком, не был дипломатом. Эти игры были не для него. Энакин не понимал их правил, не понимал их сути. Однако, несмотря ни на что, играл, просто потому, что другого выхода не было. Слишком поздно пришло осознание того, что с Палпатином, который легко обдурил весь Совет джедаев, ему тягаться в таком не по силам… Слишком поздно. Однако, лучше поздно, чем никогда. Вдали показалось лицо Иблиса. Как они и договаривались, он будто бы случайно оказался в космопорте в назначенное время. Коротко кивнув ребятам 501-го, Энакин быстро прошагал в сторону друга, пожимая ему руку в знак приветствия. - Как Ваши дела, сенатор? Один вопрос, но какой подтекст… Для случайных прохожих это было простыми словами вежливости. Для Энакина – вопросом жизни и смерти, который решит исход проверки Алдераана уже сейчас. Иблис улыбнулся. - Спасибо, что поинтересовались. Все отлично, удалось наладить поставки на планету по низким ценам, - ответил сенатор. Скайуокер на мгновение прикрыл глаза, благодаря Силу. Даже боль, до сих пор грызущая сердце и подтачивающая холодную решимость, уступила эйфории, что на миг прокатилась по телу сияющим облаком. Безумно хотелось узнать, как все прошло, расспросить… Но он мог лишь следовать тому диалогу, что они обсудили заранее, вчера ночью, на нижних слоях, стоя на крыше заброшенного завода. - Что ж, удачи Вам. Ничего больше не говоря, Энакин вернулся к штурмовикам, продолжая прерванный путь к шаттлу, что должен был доставить его полк, Айсарда, и, возможно, солдат Императора на Алдераан. Стоило Скайуокеру войти внутрь, радость мгновенно исчезла, одновременно с появлением лица директора ИСБ перед глазами. Вместо позитива нахлынула жгучая ненависть. Внутренний зверь встрепенулся, подпитываемый реакцией хозяина, и поднял свою уродливую голову. Ему хотелось сорваться с места, бить, ломать, крушить, однако, Энакин нарисовал на лице лишь вежливую улыбку и заставил себя кивнуть. - Директор, – донельзя короткое, однако соответствующее нормам вежливости приветствие. Айсард улыбнулся во все тридцать два зуба, будто специально взывая к Вейдеру, уже очнувшемуся от спячки. Этот зверь просился наружу, молил дать ему световой меч, или просто удушить Арманда захватом Силы… Однако, Энакин держал себя в руках. Лишь одна мысль удерживала его на плаву, позволяя оставаться в руках… Что-что, а с самообладанием у всех ситхов были серьезнейшие проблемы. Когда каждый день пользуешься негативными эмоциями, чтобы усилиться, поневоле становишься их рабом… А Скайуокер не мог этого допустить ни под каким предлогом. Не сейчас. «Чуть позже». Чуть позже Айсард умрет самой долгой и мучительной смертью, что он сможет придумать… А пока, пусть живет, живет с осознанием того, что ему осталось недолго. Меньше суток… А когда время придет, его ничего не сможет спасти. Даже если ангелы спустятся с небес, закрывая директора своими крыльями, он все равно умрет. Энакин никогда не сможет простить ему расставания с детьми. Никогда не простит этой проклятой проверки на Алдераане. Он просто не сможет… Не дожидаясь ответного приветствия директора, Скайуокер резко направился к своей каюте. - Если понадоблюсь, Вы знаете, где я. От Айсарда полыхнуло недовольством. Очевидно, он ожидал другого… В этой поездке Вейдер должен был стать его учителем, и Арманд планировал вдоволь наиграться с этим злобным и тупым (по его мнению, разумеется) существом. Император обещал ему полную безопасность… И сделал уникальное предложение. Он попросил его проследить за Вейдером во время проверки Алдераана. Очевидно, Палпатин подозревал своего ученика в лояльности к мятежникам… Даже если это не так, Айсард решил, что будет землю носом рыть, но найдет, к чему придраться. Вейдер – всего лишь безмозглый палач, которому нет места при новом Императоре. Для этого есть другие, более сведущие люди… Энакин, едва сдерживаясь от того, чтобы не придушить Айсарда на месте, хлопнул дверью каюты изо всех сил. Эмоции, окутывающие директора, плавали на поверхности… Он едва ли не читал его мысли, настолько открылся под действием мстительной эйфории Арманд. «Мое время еще придет». Глубоко вдыхая, он загнал гнев в дальний уголок сознания, изо всех сил стараясь забыть о том, что только что почувствовал. Да, Палпатин понял, что к чему. В чем-то он допустил прокол, давая учителю повод для сомнений… Однако, он не был настолько критичен, чтобы убить его прямо в зале. Да, он догадался, что Энакин может помогать повстанцам, но он не был в этом уверен. Аккуратным, изящным движением он поднес к себе новый, абсолютно стерильный комлинк с помощью Силы. Медленно и вдумчиво набрал вызубренный на память номер. «Жду вас на Алдераане. Завтра. Война начнется… И я жду, я хочу ее, как и вы». Сжав Силой комм до непригодного состояния, уничтожая тем самым улики, Энакин подошел к иллюминатору, всматриваясь в стремительно уходящую из-под ног поверхность Корусанта. «Ангел… прошу, будь осторожна. Ты слишком нужна мне, чтобы жить без тебя». Лишь когда голубое небо сменилось чернотой космоса, Энакин прикрыл глаза, растворяясь в Силе. Пора было узнать, что готовит завтрашний день… Пора было отшлифовать все кусочки плана, собирая их в единое целое. Совсем скоро галактика расколется надвое. Совсем скоро… Открытое противостояние куда проще, чем те игры, которые вел Сидиус. Ему не было в них равных… А Скайуокеру не было равных в играх, что разворачивались на поле битвы. Пора начать сражение на нашей территории. Пора дать узурпатору отпор. Он сам подписал себе приговор.