Рыжие-бесстыжие

Она мягко приземлилась на металлические пласты крыши, едва слышно, как настоящая лиса, и потянулась. Ее зеленые глаза сверкнули в темноте, и по одному только взгляду Натаниэль понял, что она очень и очень довольна тем, как завершился их сегодняшний вечер. Каждая победа над злом делала ее счастливой. Вольпина взмахнула своими хвостиками, окрашенными в рыжий цвет, и торопливо приладила свою флейту к поясу, а потом подбежала к напарнику. — Ты был молодцом, Лисенок, — ласково взяла она его за плечо. Натаниэль немного неловко улыбнулся. Он просто переехал в другой город — родители по финансовым причинам должны были покинуть Париж, а сына оставить там, конечно, не могли. Натаниэль уезжать не хотел: в конце концов, там была хотя бы одна причина для его улыбки каждый день — Маринетт. Но взрослые часто просто не спрашивают детей, чего они хотят, а чего нет, и так Натаниэль оказался в этом городишке — довольно крупном, надо сказать, но куда более уютном, чем Париж, наверное, потому что надоедливых туристов было в разы меньше. И встретил ее. Точнее, сначала ему пришлось столкнуться со странным существом, которое настойчиво продолжало преследовать бедного отчаявшегося парня, пока тот не согласился выслушать его, а вот потом, в первую же ночь, он встретил ее. Он слышал, как о ней говорили в его новой школе. Вольпина, героиня города, защитница слабых и сильных, детей и взрослых — но кто же мог подумать, что именно Натаниэлю придется с ней работать! Не то чтобы он был против, за четыре месяца его умения в плане боевых способностей и многого прочего возросли, но она все равно продолжала подкалывать его на тему того, что сама так долго боролась с преступностью — и не только — в одиночку. — Мой квами говорил мне, что рано или поздно у меня появится напарник, но это было больше похоже на «все когда-нибудь найдут свою любовь», но ведь это не всегда происходит, верно? В смысле, я ждала тебя полтора года, — развела тогда она руками и улыбнулась, а потом игриво повела плечами, уже через миг оказываясь рядом. — И я очень рада, что теперь ты у меня есть, Лисенок. Его геройское имя было «Огненный Лис», но Натаниэлю даже нравилось то, как фамильярно общалась с ним Вольпина. Она глянула на луну; небо было безоблачным, ночь обещала быть прекрасной. Вовсе не было холодно; Вольпина проскользила за спиной друга и вынырнула из-за другого плеча, мягко беря его за руку. Натаниэль улыбнулся. — Я рад, что был полезен. — Пф, ты стал полезен уже спустя месяц, — взмахнула ладонью девушка, и ее замысловатая прическа подвисла в воздухе из-за дуновения ветра. — Так что будь увереннее! — Ну, если ты так просишь, — моргнул пару раз Натаниэль. Это прозвучало не слишком игриво, но и недостаточно отстраненно, и не было в этом никакой оговорки. Вольпина была не Маринетт, но она была тоже очень милой. И с ней… Натаниэль чувствовал себя полным, так что за последние недели стал все реже и реже вспоминать о той доброй девчонке из своего старого класса. — Прошу, — дерзко ответила та и прильнула к груди напарника. — Кстати, — стал ее голос тише, — эта ночь прекрасна, а скоро обещали дожди, может, прогуляемся? Она любила флиртовать. Если бы Натаниэля попросили описать Вольпину, он бы сказал, что она лукавая лисичка, любящая пофлиртовать и поиграть на флейте, а в перерывах — избавлять город от не самых хороших парней. Он прикрыл глаза и вдохнул запах ее волос. От нее пахло перцем, всегда пахло перцем. Она, когда не была Вольпиной, часто ходила в ресторанчики, бросая вызов местным хозяевам: мол, приготовьте мне что-то, что я не смогу съесть. И всегда побеждала. Поэтому, когда однажды Натаниэлю приснился поцелуй с ней, воспоминания остались не очень хорошие — боже, может, он сам и был Огненным Лисом, да только у Вольпины были огненные губы. И, да, они знали, кто находится под масками друг друга. Вольпина считала, что скрывать личности друг от друга глупо, потому что придется постоянно оправдываться, придумывать что-то, лгать, а так можно просто подойти сзади, легко стукнуть рыжего одношкольника по голове учебником алгебры и сказать: «Эй, время сбежать с занятий и преподать урок одной стремной девчонке, которая там на улице людей в кактусы превращает». Но запах Вольпины был даже приятным. Не болезненным, не жег глаза и нос — только раззадоривал аппетит. Вольпина заметила его интерес и игриво встала на мысочки, поцеловав Огненного Лиса в уголок губ, и тот почувствовал, как даже дрогнул его хвост, ну, разумеется, ненастоящий. — М-м, — протянул он задумчиво. Маринетт все равно осталась в Париже, а Вольпина была очень хорошей девушкой. Милой. И даже заботливой — когда учитель сказал, что Натаниэль заболел, она и мазь согревающую ему таскала, и сама, в одиночку, опять боролась против плохишей. — Воль… — Нет, ночь правда прекрасная, — перебила его Вольпина, — пойдем в мексиканский ресторанчик? И радостно улыбнулась, отстраняясь. Натаниэль задумчиво коснулся пальцами подбородка. — У меня денег с собой… Нет. — Я угощаю! — подняла руки победоносно вверх Вольпина и подпрыгнула. — Когда один платит за другого, это уже свидание, — скользнула ладонь Натаниэля с его щеки на шею и шипастый ошейник, который почему-то так нравился его напарнице. Ему было неловко. Правда неловко. Потому, наверное, он говорил так тихо. — Свидание свиданием делают отношения людей. Ты можешь сам выбрать, что это будут за отношения, — наклонила голову набок Вольпина, и ее накладные ушки мило встопорщились. В голосе ее не было зла: она просто давала Натаниэлю выбор, и выбор этот был именно выбором, а не его иллюзией. Натаниэль знал: если он не захочет, чтобы это было свидание, Вольпина не расстроится. Она подмигнула ему и хлопнула в ладоши, развоплощаясь. Желтый квами покорно упал в ее руки, и она осторожно убрала его в карман сумки. Провела тонкими пальцами по краю юбки, которая заканчивалась над коленом, и пожала плечами. — Так ты идешь, Лисенок? Натаниэль прикрыл глаза и все-таки за мгновение принял решение. — Да. Но, знаешь, — подошел он к ней поближе, немного робко глядя, — ты не сможешь спуститься с крыши просто так. — О, Огненный Лис, помоги леди, попавшей в такую затруднительную ситуацию, — наигранно вздохнула она, закидывая руки за шею напарника, и с тихим смехом чмокнула его в щеку, когда он все-таки взял ее на руки. Она была не такой уж и тяжелой, но каждый килограмм в ней был килограммом уверенности, бесконечной радости и веселья. Натаниэлю это однозначно нравилось.