Blackout

Время шло. Мне удалось как-то убедить себя в том, что не произошло ничего страшного, и что в мире взрослых людей ничего не бывает именно так, как мы хотим. Вадик был прав… Он не виноват в том, что его родным, знакомым и друзьям было не наплевать на его личную жизнь. Мне и так повезло больше, чем я того заслуживал: он был моим, насколько это было возможно для нас на тот момент. Больше всего на свете я боялся его потерять, поэтому я смирился с тем, что он виделся с той девушкой. Надо, значит надо. Я дал себе слово, что не буду доставать его на этот счет. Я был наивным влюбленным идиотом. Месяц, или около того, все было идеально. А затем все повторилось: он постепенно перестал звонить, приезжать, забирать меня с работы. Казалось бы, не катастрофа — я сам звонил, сам искал его, сам звал встретиться. Вот только в ответ все чаще слышал «нет». Не получится, не смогу, некогда… Я расстраивался и злился, истерил порой, грубил. Дурак, одним словом. Я чувствовал, что происходит что-то нехорошее, но ума не хватало тогда просто взять и сопоставить все факты. Его отлучки, холодность, отсутствие практически всех нормальных разговоров… Только редкий секс, причем не такой чувственный как раньше, а уже какой-то механический. Я ему и то, и это, а в ответ — поелозит рукой по моему затылку, перевернет на живот и вставит. Я ему всю подушку обслюнявил, пока лежал мордой в ней. А ему нравилось. Мне тоже, что уж говорить. Просто странно это было, такой контраст между тем, что было вначале и тем, что стало теперь. Сам процесс нравился, а после него я шел домой как оплеванный, грустно было и одиноко. Я поговорить, обниматься, целоваться хотел, а тут уже и забыл, что это такое. Так и ждал, пока это дерьмо, которое происходило, закончится, и снова вернется мой Вадик. Вадик-то вернулся, вот только не ко мне. Я до сих пор помню, как больно было, когда звонишь ему, а телефон берет девушка и сладким таким голоском говорит: «Вадик спит, не беспокойте нас, пожалуйста». Я у него, оказывается, был записан как «Саша (работа) ». Это я потом уже узнал, а когда позвонил и впервые услышал ее, меня словно по морде огрели. Это суббота была, вечер, дома мама сидела, мелкие бесились, как обычно, а я заперся в ванной и глотал слезы. Сидел в углу на коврике, схватился за голову и натурально рыдал, даже не думал, что умею так. И тошнота это дурацкая, боль в груди, будто штырь железный в ребра вгоняют. И страшно. Я столько гневных сообщений придумал, но ни одно из них тогда не отправил. Даже в то отчаянное мгновение я не хотел подставлять его и дать ей увидеть мое сообщение. Я боялся написать, боялся выяснить то, чего совсем не хотел знать. Но сидеть на месте и ждать, пока он соизволит хоть что-нибудь мне сказать, было невыносимо тяжело. На следующий день Вадик все-таки позвонил, поинтересовался как дела, чего не звоню, а я сидел и волосы на себе рвал, чтобы не начать материться и выяснять отношения. Сказал, что знаю, чем ты занят был вчера, и трубку бросил. Дурацкий, детский поступок. Думал, может, перезвонит, приедет, объяснит… Как я мечтал, чтобы он нашел какое-то объяснение этому! Чтобы сказал, что все хорошо, это было случайностью, что больше так не будет, прощение попросит, щелкнет по носу, скажет, что я дурак, парюсь из-за сраного прикрытия. Я бы снова поверил и простил. Но он просто пропал. Написал мне короткое «извини» и все… Ни перезвонил, ни в кафе не заходил… Я видел их вместе пару раз. Издалека. Мы вдруг стали совсем-совсем чужими. Как будто и не было ничего. Я промучился несколько недель: на работе помирал, дома помирал, на парах меня рубило по-жесткому, потому что я вообще почти не спал. Ни жрать не мог, ни пить, тошнило постоянно. Я тогда жутко похудел, начались проблемы со здоровьем. Я приходил домой, когда уже все спать ложились, включал комп и рубился в контру, пока не начинал падать со стула. Хоть что-то меня отвлекало. Не выдержав, я все-таки позвонил ему и потребовал встретиться. Он помолчал, потом сказал, что вечером заедет. Я ничего не смог угадать по его тону. Какой-то безжизненный, сухой, словом — никакой. Мне было ужасно не по себе. Вдруг у него что-то случилось, а я и понятия не имею? Такой мысли меня еще не посещало… Но дальше тянуть я уже не мог, это было выше моих сил. Уже стемнело, когда Вадик скинул мне смс, чтобы я вышел к нему. Я выбежал, забыв о куртке, и стал оглядываться в поисках машины. От вида синего Фольксвагена у меня на сердце чуточку потеплело, так я к этому малышу прикипел. Я подошел, открыл дверь и сел в привычное сиденье, и на секунду мне показалось, что все снова хорошо, и сейчас темный силуэт на водительском сиденье потянется ко мне, и мы поцелуемся, как всегда. Но Вадим молча сидел и даже не смотрел на меня. Мой запал сразу стух. Все по-прежнему было плохо… Я не решался заговорить. Думал, думал, думал, и не знал, что сказать. Мне было страшно и холодно, а царившая в машине тишина давила на уши. Меня потряхивало от озноба и нервов. Снова проклятая тошнота подкатывала к горлу, я уже почти к ней привык. — Ну скажи мне что-нибудь, — выдавил я. — Например? — грустно спросил Вадим. — Не знаю. Я тебе надоел? — М-м… Да нет, что ты… — Тогда что за херня происходит? Он молчал. Я пытался согреть руки, сжав кулаки в карманах толстовки. Черт, ну почему он не включил печку? — Вадь? Он вздохнул. — Я не хочу больше видеться. В меня словно нож воткнули. Это было больно. — Почему? — говорить было трудно. — Не знаю, как объяснить… Извини. Ну ты же уже сам понял, да? Я прижал ладонь ко рту, потому что губы дрожали так, что слова давались с трудом. — Это та же? Которая… в январе? — Да. Мы теперь с ней. «Мы теперь с ней, теперь с ней… Теперь с ней». — О, ну вот… — выдохнул я. Вадик смотрел на меня, и я видел по его глазам, что ему было меня жаль. Жаль! И тогда я сделал такую глупость, за которую мне стыдно до сих пор. — Вадь, пожалуйста… Все же так хорошо было… Не надо так сразу… я… И я почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. Я просто ничтожество! — Сань, не надо, — взмолился он, но меня было уже не остановить. — Я не могу без тебя, не хочу тебя терять, пожалуйста… Я так тебя люблю. Он потрясенно замолчал. Я и сам не думал, что брякну это, но в тот момент я своей головой совершенно не управлял. Это было так унизительно и тупо — признаваться в любви человеку, который только что объявил о том, что встречается с другой. На меня вдруг напала икота, и я сидел и давился, руки дрожали, глаза были на мокром месте, а Вадик тупо смотрел на меня и качал головой. Кажется, он тоже офигел от моих слов. Наверное, меньше всего он ожидал, что я буду так себя вести. — Прости, маленький, — его голос потеплел. — Хреново, что все так вышло. Я не думал… Что все так сложится. — Нет, — шепнул я, понимая, что безнадежно проиграл. Я попытался собраться и взять себя в руки. Икота мешала глубоко вздохнуть. — Зачем же нужно было врать? — Я никогда тебе не врал. — Прикрытие же. — Тогда я не врал, — Вадик, кажется, тоже опомнился от этой сцены. — Тогда она ничего для меня не значила. Я… не хочу заставлять тебя это слушать. — Нет уж, расскажи! — Да какая уже разница?! — психанул он. — Тебе че, сказать, что я в нее влюбился? — А что, это так? — со злостью рявкнул я. — Так! Доволен? — Да! — М-мда, — мрачно сказал он. — Мда, — тихо вторил я. Все, это был предел. Я открыл дверь и стал выбираться из машины. Это точно конец. Ноги держали плохо, а когда я вставал, в глазах потемнело, и на несколько секунд я ослеп. Сделав пару шагов к подъезду, я вдруг передумал и побрел в сторону сквера. Только не домой! Не могу я сейчас видеть моську брата и пугать своим видом маму. Я не выдержу вопросов, не выдержу просьб поиграть, мне нужно… Нужно было деться куда-нибудь. — Ты куда? — услышал я голос Вадика. Я не стал оборачиваться. Я услышал, как завелся мотор Фольксвагена, как захрустел ледок под шипованной резиной. Мне в спину ударил свет фар. Я продолжал брести к темнеющему впереди скверу. — Саня, стой! — позвал меня Вадик, высунувшись из окна, когда машина поравнялась со мной. Он остановился, выбежал из машины и догнал меня. Вокруг никого не было, лишь желтые квадраты окон проглядывали сквозь голые ветви деревьев в сквере. Мне было так холодно, что я уже почти не чувствовал конечностей. — Хватит уже, — попросил Вадик и потянул меня за плечо. — Я не понимаю! — выкрикнул я, отшатнувшись. — Как так, блин! Что тебя во мне не устраивало?! Почему она? Вадик замолчал. Он нервно переступал с ноги на ногу и пинал камни носками ботинок. — Не буду я отвечать. Просто хочу извиниться за все и попрощаться. — Да ответь уже! — рявкнул я. — Нахер мне твои извинения? — Саня! Я взвыл от отчаяния, схватился за голову и обошел Вадима по кругу. — Я думал, что это все для тебя что-то значило, — упавшим голосом сказал я, кое-как совладав с эмоциями. — Значило… Но ты пойми, — он заговорил увереннее, и в его голосе слышалось какое-то отчаяние, — я думал, что мы будем дружить. Окей, ты захотел большего — я был не против. Я догадывался, чего ты хочешь, и я тоже захотел попробовать. И да, это было охуенно! Но какие, мать твою, отношения? Какое у них будущее? Скрываться всю жизнь? Жить вместе? Серьезно? Мне это не нужно! Это был хороший опыт, и я это прошел и готов идти дальше! И ты иди, будь мужиком! Любовь, блять. Я не понял, как так вышло, что я заехал ему по лицу после этих слов. Рука сама дернулась, я этого не хотел. Костяшки пальцев скользнули по его челюсти, и он дернулся, зашипев. Затем сплюнул, развернулся и ушел в темноту. Затем мне в глаза ударил свет фар, и машина, газанув, уехала в сторону шоссе. Я плюхнулся на лавочку и закрыл лицо онемевшими руками. Я понимал, что он был прав, и понимал, что сам во всем виноват. Я все испортил. Испортил с самого начала, испортил своей «любовью». Все было кончено… *** После этого мы еще виделись несколько раз. Первый раз случайно, уже после того, как я из кафе уволился. Вадик тогда был счастливый, весь сиял, в отличие от меня. Он спросил меня, почему я уволился, а я буркнул в ответ, что не хочу, чтобы из-за меня он в собственное кафе не ходил. Он, конечно, сказал, что это все глупости, но раз я решил, то пожалуйста. Второй раз, спустя несколько месяцев, он внезапно позвонил и попросил встретиться. Я тогда приехал в его новую квартиру, мы выпили, а затем трахались так сладко, как в первый раз. Он тогда с Аленкой расстался во второй раз, и во мне снова вспыхнула надежда. После этого мы встретились еще раз, а потом, после недели молчания, он написал мне смс: «Алена беременна, мы женимся». Я проглотил и это. За эти годы я почти научился держать под контролем свои чувства. Я пробовал влюбляться и начинать отношения, но все мои мысли все равно возвращались к нему. Мы изредка переписывались ни о чем, и я узнал, что у них родился мальчик, что они с женой то сходятся, то расходятся… И я попытался заговорить о нас. На что Вадик посоветовал, чтобы я уже вырос и прекратил эти глупости. И я прекратил. В голове все вертелась фраза, увиденная в каком-то паблике: «Я — твой недостаток, ты — моя Вселенная». И я учусь жить без своей Вселенной, и надеюсь, когда-нибудь научусь. Или нет? Может, мой случай слишком уж запущенный?