Pythagorean

- Входи; я покажу, где моя комната. Его квартира находилось в одной из высоток, словно кричавшей о неприличном достатке, и первое, что заметил Чонин, когда снял кроссовки и аккуратно поставил их у стены, был стойкий запах ванили, пропитавшей всю квартиру. Когда они проходили мимо кухни, какая-то женщина что-то усердно мешала у плиты; она удивлённо посмотрела на них, когда они вошли, и легко улыбнулась на робкий, но вежливый поклон Чонина. - Привет, мам, - поздоровался Кёнсу, целуя её в щеку, перед тем как представить Чонина. - Как я рада с тобой познакомиться! – сказала мать Кёнсу. - Хочется верить, что мой сын понятно всё тебе объясняет. Ну, что ж, не буду вам мешать; нехорошо заставлять гостей ждать, Кёнсу. Кёнсу довёл его до комнаты в самом конце коридора, и он стал придирчиво осматривать её интерьер, пока Кёнсу раскладывал тетради и учебники на письменном столе в углу комнаты. Комната была просто пугающе спартанской в своей идеальности и чистоте – всё лежало на своих местах; безукоризненно чистая, аккуратно заправленная кровать, книги на полке рядом с дверью расставлены в хронологическом порядке, ни один корешок не выделяется из общего ряда. На краю сознания Чонин ещё удивился, где Кёнсу хранит порнушку – если вообще она у него есть. И они погрузились в учёбу; Чонин мог слышать приглушённые шаги по коридору за дверью. Он перевёл взгляд с наклонённой головы Кёнсу, который исправлял ошибки в его эссе по истории, на закрытую дверь и обратно. До Кёнсу мог выйти победителем из прошлых битв, но войну он ещё не выиграл, о, нет; если он собрался играть грязно, Чонин был более чем готов ему в этом поспособствовать. У него были свои козыри в рукаве, и пора было ими воспользоваться – и сегодня он решительно намеревался ударить первым. - У тебя есть Англо-Корейский словарь? – Кёнсу поднял голову на этот невинный вопрос; Чонин тыкнул пальцем в свою тетрадь. - Я не могу перевести это. - А… сейчас гляну, - ничего не подозревая, Кёнсу поднялся и направился к книжной полке, скользя по корешкам книг пальцем, перед тем как остановиться на нужном ему томике. Он вынул его из ряда и повернулся к Чонину: "Вот такой пойдёт?…" Но Чонин уже стоял позади него, возвышаясь, как башня. Кёнсу в замешательстве изогнул бровь, живот как-то разом скрутило от неудобства - Чонин стоял слишком близко. - Что… – но закончить ему не дали, сразу же крепко схватив за запястье, перед тем как жестоко захватить его губы в плен. Да так, что из разжавшихся от потрясения пальцев, выпал словарь. Том с грохотом повалился на пол, а Кёнсу прижали к стене рядом с полкой, и ему только и оставалось, что цепляться за своего агрессора, который яростно кусал его губы. Чонин легонько надавил на его подбородок, заставляя открыть рот, и ворвался в него горячим языком. Кёнсу чувствовал, как колени начали слабеть и предательски подгибаться, хотя мозг просто вопил о том, что так просто сдаваться нельзя и он обязан взять ситуацию под контроль. Но битва была почти проиграна. Терзающие его губы наконец освободили его рот, но только для того, чтобы жадно переместиться на шею; его слабые попытки оттолкнуть Чонина потерпели крах и оставили после себя лишь ещё больше засосов на нежной коже – удивлённый стон вырвался из груди, когда он почувствовал напряжённый член, прижимающийся к его собственной горящей эрекции. Он готов был взвыть от удовольствия, но лишь крепко зажмурил глаза, когда Чонин начал медленно и почти невинно об него тереться. - Остановись… Чонин… – его протесты потонули в его же громких стонах, когда безжалостные губы переместились на его печально известную эрогенную зону – на его ухо. И тут раздался внезапный стук в дверь: "Кёнсу?" Нет, нет, нет, о, чёрт, мама, я не запер дверь – но яростные попытки Кёнсу оторваться от Чонина, не увенчались успехом; Чонин ещё сильнее прижал его к стене, продолжая безжалостно тереться об его пах. Даже при всей панике, сковавшей мозг, он не мог сдержать сильную дрожь восторга; он прижал руку ко рту и с силой закусил костяшки пальцев, пытаясь приглушить громкие стоны, рвавшиеся с губ. Раздался ещё один стук. - Кёнсу? Я могу войти? - Нет… мам… Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, молил он; о чем, он не знал. Он был так близок, так близок, крепко цепляясь руками в рубашку Чонина, сминая ткань в своих судорожно сжатых кулаках. - У вас там всё в порядке? – с беспокойством спросила мать, но Кёнсу было так плевать на всё, кроме этого ослепляющего удовольствия. - Всё х-хорошо… не… входи… – последнее слово буквально вырвалось у него из горла, и он сильно укусил Чонина за плечо, чтобы заглушить свой крик, когда он наконец кончил; рядом с ухом раздался тихий хриплый стон, и обоих бросило в дрожь. И Кёнсу мог слышать лишь тяжёлое дыхание, рвано вырывавшееся из Чонина. - Всё в порядке, Госпожа До, - произнёс младший обманчиво бодрым голосом. - Всё просто прекрасно.

♦ ♦ ♦

Побегав от Чонина, как от бубонной чумы, на протяжении трёх дней, Кёнсу в итоге согласился продолжить обучение; но уже в том же самом пустом классе. Скорее всего, его до сих пор трясло от воспоминания, когда его мать чуть не застукала их за фроттажем, думалось Чонину, когда он наблюдал, как старший достаёт вещи из своей сумки и методично раскладывает их на парте. Он в кои-то веки пришёл раньше, и сейчас развлекался тем, что пытался прочесть непонятное выражение лица старшего. Он был так же невозмутим и собран, как обычно, ничего похожего на дрожащий кисель, слишком изумлённый прошедшим оргазмом, чтобы обратить внимание на настойчивый стук матери в дверь. К счастью, какое-то провидение заставило Чонина закрыть дверь на замок, какой она и оставалась до того, как Чонин и Кёнсу вышли из комнаты, тщательно скрывая свои грязные брюки. Он заверил мать Кёнсу, что ничего страшного не произошло, и, слава тебе, Господи, она не стала вдаваться в расспросы. Как обычно, они начали занятие с учёбы – Чонин считал, что единственный плюс из этой всей истории был в том, что его оценки каким-то волшебным образом улучшились, что уж говорить про бушующие гормоны и сексуальное воздержание. Но он был осторожен даже сейчас, занимаясь тригонометрией – ещё один урок, что он усвоил из занятий. Никогда не теряй бдительность рядом с Кёнсу. Никогда. Но прошла уже половина занятия, и старший выглядел так, словно не собирался принимать каких-либо действий, полностью погрузившись в свои задания и поднимая голову лишь когда у Чонина появлялся вопрос. Он был в своём амплуа порядочного студента, и Чонин не знал, что предпринять. Мало-помалому, он начал расслабляться, плечи медленно опустились, и он полностью погрузил своё внимание на свои задания, совершенно не замечая осторожного взгляда, который бросил на него Кёнсу. До конца занятия оставалось примерно минут десять, или что-то типа того, когда Кёнсу внезапно оживился. Чонин почти заканчивал своё сочинение, когда внезапно со стола упала кипа бумаг. - Ох, я такой неловкий, – смущённо пробормотал Кёнсу. Он прекратил писать и сразу же ринулся помогать, но был сухо остановлен словами Кёнсу о том, что он и сам прекрасно со всем справится. Он неохотно кивнул и попытался припомнить, чем он хотел закончить предложение, однако шелест бумаг под столом слегка отвлекал… Что?! Он дёрнулся, сильно ударившись коленками о низ парты. Сквозь туман боли он услышал приглушённый смех, но рука на его члене не пропала. Сценарий уже был знаком – и Чонин подумал, каким идиотом надо быть, чтобы повестись на один и тот же трюк три раза подряд. Никогда не теряй бдительность рядом с До Кёнсу. Никогда. Привет, Настоящее Я, это твоё Прошлое Я, и я пришёл, чтоб напомнить тебе, что ты придурок. Хорошего дня и побольше прекрасных рук Кёнсу. - Продолжай заниматься, - приказал ему старший, но Чонин попытался отодвинуться, однако не сильно преуспел в этом, потому что этот дьявол во плоти начал медленно расстёгивать его брюки и вытаскивать оттуда его тупой, почему-то возбуждённый, член. Его кончик уже сочился предэякулятом, и Чонину безумно хотелось умереть от унижения. Его ноги превратились в желе, когда тёплая рука обхватила его болезненную эрекцию и медленно, почти застенчиво, провела по ней сверху-вниз – о, мать моя женщина – я был так неправ, Настоящее Я. Потому что, святые небеса, его член только что взяли в горячий влажный рот, и он был более чем счастлив подняться ещё сильнее, радуясь такому вниманию к своей персоне. Чонина трясло как в лихорадке, пока горячий язык водил по чувствительной головке; он громко застонал, когда маленькая ручка начала играть с его яичками, а руки Чонина вцепились в мягкие локоны Кёнсу так сильно, словно от этого зависела его жизнь. Он был так близко, так близко… - Кёнсу? Ты здесь? Нет, да вы по-любому смеетесь. А если так, то это была абсолютно жестокая и глупая шутка, потому что из-за двери пытливо выглянули две головы; даже в тусклом свете он смог опознать странных друзей Кёнсу – Бэкхёна и Чанёля. - О, привет, Чонин, – сказал Чанёль, и Чонин оставил свои жалкие попытки оторвать Кёнсу от своего члена и перевёл взгляд наверх; держись, Чонин, только держись. С их угла, парни не могли видеть всей непристойности, творящейся под столом. - Ах… - Господи, если ты слышишь меня, пожалуйста, пронзи меня молнией и сотри с лица земли. - Ну. Привет. Да. - Ты видел Кёнсу? – спросил Бэкхён, когда Чонин очень громко закашлялся, потому что из-под стола раздавались громкие хлюпающие звуки и ему совершенно не улыбалось объяснять им, что их друг сейчас ему отсасывает… - А, Кёнсу, - его передёрнуло; чёрт, он был готов кончить с минуты на минуту и просто не мог держать нормальное лицо. - Он… Он вышел в туалет. - О, понятно, - они обменялись взглядами, и Чанёль пожал плечами. - Как думаешь, нам стоит подождать его здесь, да? Мы должны были встретиться ровно в пять. А сейчас четыре пятьдесят пять. - Да, давай подождём, - прощебетал Бэкхён, и эти двое собирались подойти ближе, но о, Господи, если они сделают хоть шаг вперёд, то увидят то, что им никогда не удастся стереть из своей памяти, и Чонин сначала пристрелит их обоих, а затем и самого себя за компанию, и он просто не мог допустить, чтобы это случилось. - Нет! – слишком громко получилось, наверное. В отчанном крике смешалась паника и предвещание скорого оргазма. Зато возымело эффект – парни остановились на полпути с одинаковым удивлённым выражением на лицах. - Ах… он… сказал мне… что… подождёт… вас… снаружи... - Ты в порядке, Чонин? – озабоченно спросил Чанёль. - Ты немножко… потный. Чонину было плевать. - Я в порядке, - стиснув зубы, сказал он, сильнее вцепляясь в волосы Кёнсу. Было чудом, что он до сих пор мог говорить, хотя перед глазами уже мелькали белые круги, и прошла почти вечность перед тем как оба парня кивнули. - Передай ему, что мы будем на крыльце, - сказал Бэкхён, перед тем как оба скрылись за дверью. Чонин взорвался в оргазме в ту же секунду, как щёлкнул затвор на двери. И чёрт бы побрал этого маленького дьявола, ибо он облизывал губы, садясь на своё обычное место напротив него. Руки сжимали ворох бумаг, а на лице застыло невинное выражение. Чонину ничего не оставалось, кроме как сидеть и тяжело и рвано дышать, он до сих пор не мог прийти в себя после оргазма. - О, мне ведь пора. Увидимся завтра, - и он ушёл прямо со звоном школьного колокола, объявлявшего, что стукнуло ровно пять часов. И Чонина будто бетонной плитой ударило. Он знал, мать его, он знал, и всё это было спланировано заранее, эта сволочь, этот дьявол во плоти… Он тяжко вздохнул и застегнул свои брюки. Чонин: 1, Кёнсу: 464335345221