Может быть

Дисклеймер: Все права на персонажей и сюжет принадлежат Дж.Р. Р. Толкину и всем тем, кому они по закону должны принадлежать. Автор фика материальной прибыли не извлекает. Волосы у Маэдроса были длинные, тяжелые и очень густые. Не так-то просто справиться с такими, заставить лежать ровно, волосок к волоску, и все же Элронду это как-то удавалось. Стоило ему один раз расчесать их, и они не путались несколько дней. Но не это главное. Главное, голова потом не болела целую неделю. А позже боль возвращалась, и все повторялось как обычно: Маэдрос пытался скрыть ее, Маглор бросал на него обеспокоенные взгляды, стараясь угадать, началось ли опять или, может, все-таки нет? Эти боли сильно выматывали, поэтому, в конце концов, Маэдрос как-нибудь выдавал себя, и к нему снова приходил Элронд с гребнем в руках. Но пока до всего этого было далеко. Мальчик еще не перестал его причесывать, и можно расслабиться, закрыть глаза. Впереди ждала целая неделя без навязчивой боли. Правда, со временем боль, вроде бы, становилась терпимей, и Маэдрос мог дольше выдержать без того, чтобы прибегать к чужой помощи. А когда эти боли только появились, они были просто невыносимы. Пожалуй, если б не Элронд, они свели бы Маэдроса с ума. Было трудно осознавать, что этот ребенок, странный, более уязвимый по сравнению с обычными эльфийскими детьми, обладал целительским даром, таким ярким и сильным, какой редко можно было встретить даже среди эльфов, рожденных в Валиноре. Но дар действительно был, и мальчик даже умел им пользоваться, немного, как раз по его молодым годам, но все равно это впечатляло. Маэдрос не спрашивал, кто учил его, потому что знал, каким будет ответ. Мама. Маэдрос помнил, что первое время на Амон Ареб это слово было ответом почти на каждый вопрос, касавшийся прошлого детей. Так что они с Маглором очень скоро научились ни о чем не спрашивать. По правде говоря, Маглор научился скорее, и, возможно, поэтому близнецы лучше воспринимали его. – Лорд Маэдрос. – Голос Элронда вывел Маэдроса из задумчивости. – Я закончил. – Спасибо, Элронд, – сказал Маэдрос, не поворачиваясь к нему лицом. Он всегда чувствовал себя ужасно неудобно в такие моменты. И Элронд, видимо, тоже, потому что обычно он торопился уйти. Но сейчас мальчик продолжал стоять рядом, казалось, в нерешительности. – Что такое? – спросил Маэдрос, все-таки повернувшись к Элронду. Впрочем, вряд ли это могло помочь. Скорее, наоборот. Элронд сделал движение, как будто все же собирался уйти, но остановился. – Я могу делать это чаще, – сказал он, решившись. – Каждый день, если хотите. Мне не тяжело. Это было большое искушение. Но Маэдрос понимал, что он не может пользоваться добротой мальчика бесконечно. – Нет, Элронд. Не нужно, ты и так много для меня делаешь. На несколько мгновений повисло неловкое молчание. Потом Элронд собрался, наконец, уходить. – До свидания, лорд Маэдрос, – пробормотал он напоследок. Когда Элронд уже взялся за ручку двери, Маэдрос неожиданно для самого себя окликнул его. – Элронд! Мальчик замер, вопросительно глядя на него. – Скажи, а тогда, в самый первый раз, как ты понял, что у меня есть эти боли и что расчесывание может помочь? – Никак, – ответил Элронд. – Я не знал. Просто... – он явно смутился, но продолжал: – Ваши волосы вдруг показались мне такими невозможно красивыми. Ужасно хотелось их коснуться, погладить. И я не удержался, попросил разрешения вас причесать. Такого ответа Маэдрос точно не ожидал. – И как, – ошарашено спросил он. – Они все еще кажутся тебе красивыми? – Нет, – ответил Элронд и смутился еще больше. – То есть, они красивые, конечно. Но не так, как в тот день. Тогда они были... – он остановился, стараясь подобрать подходящее объяснение. – Таких волос не бывает. – Понятно. Спасибо за честный ответ, – сказал Маэдрос. По лицу Элронда легко было прочесть, что он совсем не уверен, было ли разумно с его стороны рассказать Маэдросу все это. – Так я пойду, – сказал он и поспешно вышел. Но в одиночестве Маэдрос оставался недолго. Скоро в дверях показался Маглор. – Тебе лучше? – спросил он. Маэдрос знал, что брат не сомневается в ответе, но все равно желает услышать подтверждение от него. – Да, намного, – ответил он. – Когда-нибудь Элронд станет великим целителем. – Станет, – просто согласился Маглор. Братья на некоторое время замолчали. Думая каждый о своем или, быть может, об одном и том же. – Знаешь, я сегодня спросил его, как он догадался причесать меня в первый раз, – заметил Маэдрос. – И как же? – заинтересовался Маглор. Он сам давно хотел задать этот вопрос, но все забывал. Маэдрос пересказал Маглору ответ, услышанный от Элронда. – Случайность, – заключил он. – Игра детского воображения и случайность. Хотя, – он горько усмехнулся. – Весьма благоприятная для меня. – Случайность, – повторил Маглор. – Или, может быть, милость Илуватара. Без этой случайности ты навряд ли мог тогда обойтись. Маэдрос не стал возражать. Они поговорили еще немного о мелких повседневных делах, и Маглор, заметив, что брат выглядит утомленным, ушел. Это было очень любезно с его стороны, потому что, как всегда бывало после очередного сеанса этого лечения, Маэдрос чувствовал, что его неудержимо тянет на дорогу видений. Обычно он уступал этому стремлению с легким сердцем, потому что в такие моменты кошмары ему не снились. Но в этот раз Маэдросу все вспоминались слова Маглора. Они не отпускали, тревожили. – Милость Илуватара? Для нас... едва ли.