Чувствовать

Ночь я провела, смотря в потолок. Чтобы не испугать Гейла, я решила не засыпать вообще. Мне нравилось слушать его размеренное дыхание ночью и радоваться, что хоть он может спать спокойно. Затем я думала, как это пугающе, что Гейл, чьи руки по локоть в крови, может проживать жизнь абсолютно нормальную. В тот момент я поняла, что когда мы были детьми, Гейл учил меня убивать белок и куропаток. Его руки никогда не дрожали, натягивая тетиву, он прирождённый солдат. Я всё не могла понять, почему Пита сделали главой миротворцев? Зачем это Питу? В голове собралось множество вопросов, а ответов я не находила, поскольку я не знала, кто такой Пит Меларк теперь, как Гейл будет вести себя с ним, я знала одно: Плутарх задумал что-то, и Пит в это затянут. Завтракали мы молча. В вагоне было пусто, а Гейл разбавлял гнетущую тишину скрежетом вилки, которая врезалась в фарфоровую поверхность тарелки. Он заметно нервничал и также заметно пытался это скрыть. -Я бы не хотела, чтобы наша поездка продолжилась вот так,- произнесла я несмело, когда мы вернулись в наше купе. Гейл ничего не ответив, начал копаться в своём рюкзаке. Он прекрасно услышал меня, но ответа не удостоил. Я быстро выдохнула и отвернулась к стене. Не хочет говорить... Во мне затянулся щемящий узел сомнений: должна ли я поговорить с ним и успокоить, как я могу помочь Гейлу, надо ли сказать что-нибудь ободряющее или это прозвучит глупо? Я точно не сильна в таких вопросах, кажется все знают как поддержать близкого человека, какие слова он хочет услышать. Даже Хеймитч может парой фраз воодушевить кого угодно, мне этим искусством никогда не овладеть. -Что ты хочешь услышать?- произнесла я, стараясь проявить в голосе всё своё желание помочь. -Китнисс, я услышал вчера самое главное-ты со мной, теперь я хочу услышать, что Пит как всегда играет роль, доставшуюся ему от Плутарха. Я больше чем уверен, что он в очередной раз стал прикрытием, но для кого. Ты понимаешь? Меня пугает, что я слишком долго оставался в двенадцатом, я долже был Контролировать ситуацию, а они меня как будто нарочно сослали подальше. -Но ты ведь в курсе всех дел,-порывисто и удивлённо произношу я. -Назначение на такую должность, Китнисс, всегда оговаривается с главами миротворцев во всех дистриктах, но меня никто даже в известность не поставил,-в его голосе пульсировало жуткое раздражение, которое вот-вот превратиться в гнев. -Меня коробит мысль о том, что за моей спиной что-то затевается. -Успокойся, прошу, -просьба выходит очень мягкой и даже немного девичьей. -Тебе просто не успели доложить, или же роль Пита в руководстве миротворцами настолько незначительна, что тебя и вовсе не стали беспокоить. Гейл словно прокрался в мои мысли в обход словам: «Ты сама то в это веришь?» После я замолчала надолго. Я думала о том, как странно я говорила с Гейлом, пытаясь его успокоить, я как будто перестала быть собой, сделав вид, что жизнь Капитолия и, в частности, жизнь Пита не тревожила меня совсем. Мне вдруг стало понятно почему Сэй смотрела так сочувственно, но слава у неё будто не складывались в необходимое мне поддерживающее послание. Она знала, что происходило со мной, но произнести вслух это не могла, знала, что это точно не поможет. После обеда меня всёже свалил сон, которому я так яро сопротивлялась. Глупо было думать, что смогу не спать несколько суток подряд. Открыв глаза, первым, что открылось моему взору было испуганное лицо Гейла. Он нависал надо мной, а его губы двигались так быстро, что я не смогла различить ни слова. -Китнисс, -он повысил голос, увидев, что я не сплю. -И так каждую ночь? -Спросил он, и глаза его стали неимоверно грустными. Лицо Гейла вдруг исказилось и налилось, как переспевшее яблоко. Гейл чувствовал вину. -Ты звала Прим, -опустив голову тихо произнёс он. «Я догадалась, Гейл. Мне очень жаль, что так вышло», -Сказать это я так и не смогла. Несмотря на моё желание подбодрить Гейла, поездка вышла тяжёлой и напряжённой. Я чувствовала, что отдаляясь от двенадцатого, мы всё сильнее менялись в отношении друг друга. Гейл становился серьёзнее и часто думал, не впуская меня в свои раздумья. Я же выглядела глупо, пытаясь вытянуть из него хоть одну эмоцию кроме мрачной удручённости. В первый мы приехали рано утром. На выходе из вокзала возвышалась огромная стеклянная коробка, переливающаяся всевозможными цветами. Ассоциации стали утягивать меня в сторону капитолийской жизни. Здесь мало что было разрушено, да и вообще поменялись разве что только флаги. Из тех людей, что я увидела на улице в такое раннее время, я не смогла выделить ни одного «столичного фрика». Все выглядели прилично, конечно, одежда была дороже, а сами люди ухоженней, но они не мигали перед глазами, словно яркие пятна. Нас встретил мужчина лет сорока, такой же высокий как Гейл. На нём была униформа и несколько значков, среди которых я разглядела и сойку. Мне вдруг захотелось собрать соек со всего Панема и выбросить в океан. Наш встречающий оказался ответственным за личную безопасность одного из членов правительства в первом, он представился как Рэйк Блоутрин и назвал ещё несколько имён, представляя своих начальников и подчинённых. Его приветствие было похоже на рапорт, так что я ничего не запомнила. Когда мы ехали в машине, мой взгляд крепко зацепился за руки Рэйка: они безжалостно крутили и выворачивали руль из стороны в сторону, шрамов на них было такое множество, что, если не всматриваться, то можно подумать, что мужчина в копроновых телесных перчатках. Они с Гейлом обсуждали план расстановки солдатов по квадратам и кварталам, говорили, что какие-то ракетные системы устарели и неплохо бы их заменить. Всё это отбрасывало меня назад в тринадцатый дистрикт, и я заметно вздрагивала на заднем сиденье при упоминании оружия. Отвлечься, глядя в окно, у меня получалось слабо: дома и люди, даже магазины меня пугали, мне становилось страшно от мысли, что первый дистрикт до последнего воевал на стороне Сноу. Повсюду мерещились предатели. Не найдя ничего лучше, я запрокинула голову назад и закрыла глаза, возвращаясь мысленно на луговину.