Чувствовать

Жарко. Невыносимо жарко. Мне еще никогда не приходилось встречаться с такими кошмарами. Сегодняшняя ночь не кончалась целую вечность и даже сейчас, когда я проснулась на часах еще нет и пяти. Слезы, почти просохшие, загораются на моих щеках, как только я вспоминаю, что все происходящее прошлой ночью реально. Я была в старом двенадцатом вместе с Питом, там были только мы и наши воспоминания. Сначала мы пытались играть: притворялись будто изменились, будто нам теперь нет дела друг до друга, а потом яд внутри Пита расставил все по своим местам. Я целовала его. Того переродка. Того капитолийского избалованного мальчишку, которого взял на воспитание Плутарх, я опустилась так низко, поддалась его внешнему облику. Хотела вспомнить своего мальчика с хлебом, а познала нездоровое желание и полную беспомощность перед ним же. Но сегодня новый день. Я наконец перестану доверять своему сердцу и импульсивным порывам рвущимся из меня. Я уеду с Гейлом не потому что я так хочу, а потому что так нужно, в первую очередь для меня самой. Вещи все мы давно собрали, точнее их собрал Гейл. Он занимался подготовкой нашего переезда уже довольно долго, мне то казалось, что вещей у меня не много, но Гейл решил, что нам понадобится все. Только на верху дома все оставалось на своих местах. Я отсюда возьму всего парочку вещей: отцовскую куртку, книгу, кулон и жемчужину. Все эти пожитки дороги мне, даже не как память-это души тех людей которых я потеряла, заточённые в обычное барахло. Еще я возьму Лютика. Спускаюсь с небольшой дорожной сумкой и подхожу к самой двери. Этот дом такой большой и уютный, я заметила это только тогда, когда решилась уезжать. В нем бы вполне смогла жить семейная пара с двумя детьми. На просторной кухне можно затеять готовку: печь пироги или жарким летним днем делать мятный лимонад. Гостиная с большим диваном и двумя креслами у камина-лучше не придумаешь для встречи старых друзей, под ногами пушистый ковер с мягким ворсом, дети обязательно разбросают там все свои игрушки. В саду можно выстроить целую площадку для них, я бы часами проводила там время или в лесу, гуляла вдоль озера, брала бы их с собой, пока муж на работе. Второй этаж дома, который я так настойчиво скрывала все это время, вполне можно поделить на четыре комнаты. Мне всего девятнадцать, а я уже успела побывать в самом пекле, потерять всех кого только можно, умереть миллионы раз, а счастья я так и не узнала. Теперь когда я пожертвовала жизнями тысяч и тысяч людей, когда принесла в жертву жизнь Прим, когда исковеркала душу Пита до неузнаваемости, когда одним выстрелом убила сразу двоих президентов, я поняла за что боролась. Ни Гейл, ни Сей не отваживаются зайти, хотя на поезд мы изрядно опаздываем. А я все же решаю удивить их тем, как быстро и легко могу уехать не попрощавшись. Выхожу из дома и молча бреду до вокзала. Мои попутчики молчат так же складно, иногда я посматриваю на Гейла, его глаза неопределенно печальные, решаю, что мне стоит показать-я не жалею. Беру Гейла под руку и хлопаю по плечу, тот приободряющее улыбается, но не на долго. Вокзал, обычно переполненный людьми, пустует последние полтора года. Раньше много, кто стремился покинуть двенадцатый, но теперь поезд либо привозит новых поселенцев, либо же продукты и материалы, но и то и другое случается крайне редко. Быстро прыгаю в вагон и жду пока Гейл разберется с билетами. На поезде я ездила очень много раз, сейчас мне почему-то вспоминаются ночи, в последнее время все чаще. Этот конечно не сравнить с теми на которые возили на игры или в тур, но тоже не плохо. Я медленно укладываюсь на диванчик в нашем купе, оно просторное и в два окна, есть телевизионная панель и много всяких штуковин для досуга. Первые несколько часов нашего пути Гейл упорно пытается меня накормить. Его предложения весьма соблазнительные, но я редко реагирую на них. Спустя некоторое время Гейл прекращает всякое общение со мной, он похоже обиделся. Правильно Китнисс, он думал, что помогает тебе, а ты ведёшь себя словно направляешься на Голодные игры. Эта мысль слегка холодит меня, но помогает оправдаться перед обиженным попутчиком: -Мне сложно ехать в поезде, да ещё и в этом направлении.-Зачем-то буркаю я. И сразу же сожалею о сказанном, я нагло вру, и себе и Гейлу. -Война окончилась Китнисс, игр больше не существует.-Голос Гейла звучит грубо, словно он раскусил мой коварный план, валить всё на прошлое. Я в замешательстве. В этот раз мне нельзя будет врать ему, что я начинаю новую жизнь. Он не принимает больше этих устаревших отмазок. Гейл как-будто читает мои мысли и повернув голову от окна прямо на меня, ловит мой удирающий взгляд: -Ты согласилась уехать со мной и начать жизнь сначала, да или нет? -Слегка повысив голос, он проговорил настойчиво. -Да.-Бросаю я и опускаю глаза. Чувствую себя нашкодившим ребёнком, который в сотый раз обещает начать учиться с понедельника. Лицо Гейла постепенно смягчается, но не теряет строгих ноток. -А теперь бегом в вагон-ресторан! -Теперь мой друг ухмыляясь пытается делать грозный вид. Вечерние сумерки встречать в поезде особенно тяжко. Я привыкла спать одна или с Питом. Весь год, что я провела с Гейлом он ни разу не остался на ночь. Мой друг даже не подозревает, как я кричу и плачу. Сегодня вряд ли буду спать. Мой высокий попутчик еле протискивается в двери нашего вагона. Он выглядит раздражённо, часто дышит и пытается пристроиться на своём месте. -По тебе и не скажешь, что ты солдат привыкший ночевать в полевых условиях, на голой земле и без одеяла и подушки.- Реагирую я на его четные попытки вытянуть ноги на короткой кроватной полке. -Знаешь, Кис-Кис я чувствую себя жутким монстром в этой маленькой коробочке.-Ещё более негодующе произносит он. Гейл достаёт из сумки несколько электронных гаджетов и направляет проектор на одну из стен купе. -Ты ведь не против? -Уточняет он. Как я могу быть против, когда это изображение заполняет собой всё пространство и страниц моей книг больше не видно. -Эй, я тут читать пыталась, — стараюсь произнести это максимально обиженно, -а что это? -Закрывая книгу перепрыгиваю на кровать Гейла. -Это «smartv».-Гейл смотрит на мои округлённые глаза и продолжает, -переносной телевизор, должен же я, как глава миротворцев первого следить за тем, что происходит в Панеме. Он ещё несколько раз кликает по сенсеру и на экране появляется молодая девушка в белом костюме. Впервые новости из Капитолия не режут глаза. У неё естественный русы цвет волос, глаза вовсе не фиолетовые, а губы просто алого цвета. Внезапно перевожу взгляд на Гейла, он смотрит заинтересованно, хотя ведущая только представилась. -Сейчас там всё так выглядят? -Мой вопрос слегка неожиданный, Гейл вздрагивает. -Нет Кис-Кис, далеко не все, многие пытаются сохранять верность «Клоунской моде», даже в первом ещё таких полно. Приедешь сама увидишь. Он отвечает на мой вопрос, а сам продолжает глазет на девушку с экрана. Внезапно я понимаю, что меня задевает эта его отрешённость. Я машинально надуваю губы и перебираюсь к себе на постель. -Раньше ты не показывал мне этот прибор.-Недовольно бурчу я. Наконец Гейл поворачивает голову ко мне, он застаёт то самое обиженное выражение лица. -Ну во-первых ты не просила, а во-вторых сейчас лопнешь.-Улыбается мой друг. Он видимо догадался о моих чувствах, но ничего не говорит, только тактично переключает канал. На одном из них мелькает изображение Пита. Тяжело вздыхаю, когда вижу, что и на следующем канале он. Что-то в выражении лица Гейла меняется, ему явно есть, что сказать по этому поводу. Он нервно подёргивает бровью и смотрит на меня. Видимо он хочет послушать, что такого важного говорит Мелларк, если на всех каналах его изображение. Гейл ждёт моей реакции. По моим опушенным губам и бегающим глазам видно, что тяжело даётся каждый брошенный взгляд в сторону экрана. -Гейл, я не против.-Все что могу выдавить из себя, после отворачиваюсь к ночным сумеркам. Гейл ещё несколько секунд мнётся и уже хочет переключать, как на проекции появляется президент. Теперь я понимаю, что для моего друга это работа и сейчас я должна потерпеть. Обидно, но Гейл именно такой. Военная служба сейчас выходит на первое место. С годами я замечала у него эту самую военную холодность в глазах, в поведении, возможно даже в сердце. Я не знаю, что сделало его таким. Может это была смерть отца или это в нём с рождения. Несколько мгновений и я слышу, как залп из аплодисментов разносится по нашему купе. Когда я поворачиваю голову, вижу на экране Пита. Он в новой военной форме. На сером пиджаке красуется символ Панема-брошь Сойки, прикреплённый только что президентом. Пока я наблюдала за реакцией Пита на брошь, Гейл вырвался в коридор. Из-за дверей я слышала, как он кричал. Его тень то выпрямлялась, то сгибалась от отчаянья. Он просил всё перепроверить и доложить ему. Именно в этот момент ко мне пришло осознание того, что Гейл теперь будет работать под началом Меларка. Пол часа, как я по-прежнему наблюдаю за широкими, мужскими плечами. Гейл не решается войти, а я чувствую, что придаю его сидя здесь на мягких подушках и изредка поглядывая на Пита, который всё ещё выступает перед ахающей публикой. Я решилась выйти спустя ещё десять минут. Брюнет всё так же стоял и сверлил взглядом наручные часы. Молча стоять за ним было невыносимо. Гейл дышал тяжело, но размеренно. Сейчас он такой подавленный, я помню его таким, когда мы с Питом держась за руки вышли из поезда, вернувшегося с семьдесят четвёртых игр. Тогда я не могла обнять его, показать, что я помню о том, как будучи детьми, мы прятались в лесу от наших совсем не детских проблем. Я медленно завожу руки ему за спину и смыкаю их на рельефном животе. Гейл напряжён, я чувствую будто обнимаю статую. -Эй, всё хорошо, ничего страшного не произошло.-Я пытаюсь проговаривать слова спокойно и мягко. -Я догадывался, что он не просто так остался в Капитолии.-Произнёс Гейл спустя несколько секунд.-Теперь мне придется подчиняться ему.-Последнее предложение слегка подкосило мои ноги. Голос Гейла звучал обречённо. -Давай не будем говорить про Пита.- я буквально умоляла его. По моим щекам во всю уже лились солёные водопады. -Скажи мне только одно Китнисс, -Гейл накрыл мои руки покоящиеся на его животе.-Ты со мной? Прикрываю солёные веки и представляю перед собой того Пита, которого я целовала ещё вчера ночью: грубый, взрослый, безразличный ко всему, даже ко мне. Я сама оставила свой одуванчик в полночь возле гигантского дерева на арене. -Я с тобой.-Мурлычу я уткнувшись носом в его спину. Хочу что бы это звучало, как признание, которое я вряд ли смогу произнести вслух.