Холодная война

Римус зевнул, перелистнул страницу, ему хотелось спать, но сестра не отстанет пока, он не дочитает ей сказку. Что ж осталось немного. Или много… Когда Мойра болела, она становилась особенно капризной. – Если ты хочешь получить красную розу, – молвил Розовый Куст, – ты должен сам создать ее из звуков песни при лунном сиян-н, – Римус не смог подавить зевок,- нии. – Слушай, Мо, может, я завтра тебе дочитаю? – взмолился он. – Ну, Риму-ус, – захныкала девочка, – что там дальше? –Тебе пора спать, – сказал мальчик, поднимаясь и складывая лоскутное одеяло на подлокотник кресла, в котором сидел, – и мне тоже. Он указал на часы, висевшие на стене. – Как можно спать, когда не знаешь конец, – сестра обижено шмыгнула носом, стягивая с головы одеяло и демонстрируя степень своего страдания кашлем. Выглядела она и правда не очень, под глазами залегли тени, а нос светился красным, как у оленя Санты. – Даже если он плохой? – спросил Римус, испытывающе глядя на нее, Мойра задумчиво сморщила лоб. – Я люблю плохие концы, ты же знаешь, – наконец выпалила она. – Значит, соловей умрет? – ее голубые глаза хитро поблескивали из-под густой челки. – Завтра узнаешь. – Так не честно! – завопила девочка, в порыве скрутив угол одеяла. – Я болею! – Ты можешь сама почитать, - предложил он и демонстративно положил книгу на прикроватную тумбочку. Его всегда забавляло, как сестра обиженно надувала губки. – Я не люблю читать, - буркнула она, недовольно покосившись на томик сказок. – Но ты любишь сказки, – напомнил Люпин, похлопав по книжке рукой, – и ты умеешь читать. – Но я не… – запнулась на полуслове Мойра и хитро прищурилась. Римус понял, что его план по приучению сестры к чтению был раскушен. – Так соловей умрет? – Кто знает, – задумчиво вздохнул мальчик, его лицо не выражало ничего, хотя за этим явно пряталось некоторое самодовольство. Заинтересовать он ее, конечно, заинтересовал, но читать самой ей не хотелось. – Он умрет? – почти уверенно заявила девочка, наблюдая за братом. Он стоял у стола, скрестив руки на груди и отвлеченно рассматривая фотографии, висевшие на стене. Мойра добавила новые, с тех пор как ей подарили фотоаппарат. Она только и делает, что все снимает: цветы, кузнечиков, тыквы, папу, маму, брата. С недавних пор отец начал проявлять самые удачные ее снимки с помощью волшебства. Так что рядом с навечно застывшей овсянкой, висела одно из немногих волшебных фото, на котором двигающаяся пчела собирала пыльцу. Получилась она действительно красиво. – Римус! – Ты можешь дождаться завтра или, – опомнившись, предложил Римус, – прочитать сама. Мойра открыла рот то ли в ужасе, то ли в возмущении, но в комнату зашла мать, сжимавшая в руке стакан теплого молока с медом. – Мойра опять тебя мучает? – поинтересовалась она, ставя кружку на тумбочку. Римус неопределенно пожал плечами и снова начал рассматривать живые картинки. Помимо пчелы, из нового имелся мусорный бак вокруг, которого кружили мухи. – Вот не правда, – возмутилась Мойра, когда мать присела к ней на кровать и приложила ладонь ко лбу девочки, – мы просто читали сказки и … – Читали? – усомнилась женщина. Римус успешно делал вид, что его здесь нет. – Или все-таки он читал с больным горлом, а ты слушала? – У него горло не болит, – девочка надула губки и скрылась под пуховым одеялом, – он вообще не болеет. – Мойра! – по-родительски строго произнесла миссис Люпин. –Мам, она тоже читала, – рассеянно подтвердил мальчик. Мать одарила его сомнительным взглядом. Мо могла заставить кого угодно читать ей сказки, только не себя. Женщина устало покачала головой, и несильно пихнув кучу одеял под которыми пряталась девочка, сказала, – Тебе нужно выпить молоко перед сном. – Не люблю молоко, – пробурчали из пуховой кучи, женщина закатила глаза. – Читать не любишь, молоко не любишь… К меду нормально относишься? – Нормально, – заверил бугор. У Римуса вырвался смешок, он наконец снова повернулся к сестре. Новых фото было немного, отец уехал по делам, и пленка валялась в ящике стола, ожидая своего часа. – Вылезай уже, чудо, – потребовала миссис Люпин. Мойра высунула из укрытия взъерошенную голову, и дабы никто не усомнился в ее болезни пару раз кашлянула. Мать протянула ей чашку, и Мойра через силу начала глотать, всем видом показывая свою нелюбовь к молоку. Гримасы, которые строила девочка, были неописуемы. – Все, экзекуция закончилась, – обрадовала мать, чмокнув дочку в щеку, – и не надо дуться, это все для твоего блага, – женщина подоткнула края одела, и, поднявшись с кровати, пожелала Мойре счастливых снов без молока и чтения. Римус пошел за матерью, когда услышал тихий шепот сестры: – Ты завтра дочитаешь? – Куда я денусь, – одними губами ответил он, выходя из комнаты. Действительно куда? Ему уже есть одиннадцать, но он никуда не денется, это его сестра через два года уедет в Хогвартс, и ему больше некому будет читать сказки. Римус грустно улыбнулся, и отправился чистить зубы. Мать зашла к нему, когда он уже выключал лампу. – Привет, – улыбнулась она, присев на край его кровати и взъерошив ему волосы. Римус знал, что она проверят его температуру. Все еще надеется, что он, как нормальные дети, может заболеть. Но он не может. Даже если с сестрой скакал по лужам ночь напролет. Не может, как Мойра, кашлять, и чихать. Потому что он оборотень, а оборотни не болеют. Мама снова ему улыбнулась тепло и ласково, она часто ему так улыбается, эта улыбка искренняя, но все же там, в глубине светлых маминых глаз прячется тревога и вина. – Как у тебя дела? – В последнее время ему часто задают этот вопрос. – Нормально, – Римус буквально чувствовал, как она пытается скрыть напряжение. В их семье редко говорят о Хогвартсе, это очень печалит и даже злит Мойру, потому что ей хочется говорить о школе постоянно. И хоть они почти об этом не говорят, только все равно Римус знает, что в этом году к нему должна была прилететь сова из школы чародейства и волшебства. Отец заверил его, что лично займется его обучением в этом году, но… Все равно тоскливо. Даже мать, которая никогда в Хогвартсе не училась, понимает, как больно ее сыну. Она хорошо прячет печаль во взгляде, не как отец… – Папа сказал, что в августе мы купим тебе волшебную палочку, – по секрету сообщила мать, подмигнув, - только не говори ему, что я проболталась. Он хотел сделать тебе сюрприз. – Не буду, – пообещал Римус, миссис Люпин крепко-крепко обняла сына, мальчик видел, как она зажмурилась, стискивая его в объятьях. – Все хорошо, – заверил он, погладив мать по спине, – правда. Римус, конечно, врал, это у него получалось с каждым годом все лучше и лучше. – Какой же ты замечательный, – всхлипнула она, чмокнув сына в макушку. Мальчик смутился он всегда так дел, когда его хвалили. – Вообщем, как только отец вернется, мы идем в Косой переулок. И в ту лавку мороженого и… – Так и знала! – победоносный крик из соседней комнаты был очень громким. Мама выпустила его из объятий, и, поджав губы, поднялась с кровати. – Мойра, – закричала миссис Люпин, Римус захихикал в подушку, – тише выражай свои эмоции! В соседней комнате пристыжено закашляли. Хоуп тоже засмеялась вместе с сыном, прислушиваясь к тишине, долго быть строгой у нее не получалось. Она посидела с ним еще немного, пожелала спокойной ночи и ушла. Римус остался один. Мойра скоро сама начнет читать книги, она слишком нетерпелива и любопытна. И он станет ей совсем не нужен. Этой ночью ему снилось, что сова все-таки прилетела. Утро началось, как обычно весь дом пропитал запах жареных шампиньонов, сосисок и бекона, аромат щекотал ноздри, вырывая из приятной утренней дремы. Римус заворочался, спать уже не хотелось, но вставать… И тут с кухни донесся голос отца, мальчик открыл глаза и резко сел. За дверью послышался громкий топот, это Мойра неслась по коридору. Дверь комнаты резко распахнулась. –Ты слышал?! – восторженно верещала она. – Папа приехал! Сегодня Мойра выглядела намного лучше, хотя нос все еще краснел на бледном личике. Зато глазки весело поблескивали и казались здоровыми. – Слышал, – Римус встал и заглянул под кровать в поисках тапочек. – Давай быстрее, быстрее, – нетерпеливо переступая с ноги на ногу, поторопила его сестра. Голоса на кухне были громкими и явно радостными, и это было крайне необычно. Мойра застыла в проходе, напрягая слух, но это было бесполезно. Даже Римус с обостренными чувствами не мог расслышать ничего. Отец наложил на дом такое количество заклинаний, что они искажали звук. Когда дети сбежали по лестнице вниз, их поразило то, что они увидели. Мама и папа прыгали, словно маленькие дети, такими беззаботно счастливыми ни Римус, ни Мойра их не видели. Разве, что на фотографиях. – Что-то случилось, – настороженно поинтересовался мальчик, когда сияющие улыбкой глаза отца встретились с его. – Да! – выпалил отец, едва сдерживая радость, он сделал глубокий вдох и произнес: - В этом году ты едешь в Хогвартс! Он непонимающе посмотрел на него, потом перевел взгляд на мать, она улыбалась, сжимая в руках тарелку, явно оглушенная счастьем. Мойра, застывшая рядом с ним, тоже непонимающе вертела головой. У Римуса пересохло во рту, может это сон? – Я? В Хогвартс? – прошептал он, как же ему было страшно, что он не так понял слова отца. – Да, милый, – со слезами на глазах ответила мать. Римус облизал пересохшие губы и растерянно схватился за спинку стула. – Я поеду в Хогвартс, – тихо повторил он, сильнее сжав пальцы на стуле. – Но как это возможно, я же… я же…– стараясь подавить горечь, подступающую к горлу, мальчик уставился в пол, – оборотень. Отец подошел к нему и, положив руку на плечо, и присел рядом с сыном так, чтобы их глаза были на одном уровне. – Помнишь, – начал рассказ отец, – я говорил, что давным-давно работал с Альбусом Дамблдором и Геллертом Грин-де-Вальдом. – Римус кивнул. – Они сейчас работают в Хогвартсе и… В общем, вчера мы встретились и разговорились. Мальчик поднял голову и посмотрел на отца, тот улыбался. – А сегодня профессор Макгонагалл дала мне это. Лайелл извлек из кармана желтый пергамент, испещренный изумрудными чернилами. Где-то на заднем плане восторженно вздохнула Мойра. Римус смотрел на письмо не мигая. А правая рука сама собой потянулась к конверту, который в лучах утреннего солнца казался золотым. И когда пальцы почти сжали заветный пергамент, мальчик отдернул руку и сделал шаг назад. – Нет, нельзя, – уговаривая себя, он мотал головой, глядя на ботинки. – Я опасен… я могу… – Римус, они примут все меры безопасности, - заверил его отец, - мы это обсудили. – Нет, – заорал он и выбежал с кухни. Римус бежал так быстро, как только мог. Хогвартс. Хогвартс. Хогвартс. Стучало в висках. Глаза предательски щипало. Хогвартс. Далекая несбыточная мечта! И это тогда, когда он полностью от нее отказался. Он уже смирился. Смирился! Неожиданно он споткнулся на лестнице, в последнюю минуту схватившись за перила. – Римус! – это был голос мамы. Но он не остановился и, поднявшись на ноги, снова побежал. Иногда, когда эмоции были слишком сильны, мальчик чувствовал в себе волка. Чувствовал, как спящее чудовище настороженно поднимает ухо, прислушиваясь. Ледяной страх прокатывался от макушки до пяток. Вот и сейчас он чувствовал это, его прошиб холодный пот. За ним бежали. Но он уже был у спасительной двери своей комнаты. Хлопок, и он в полном одиночестве сидит на полу, прижавшись спиной к стене. Римус пытался восстановить дыхание и успокоится. Дедушка Джон говорил, что это только, кажется… Что волк есть только в полнолуние. А дедушка целитель, но он ведь не знает, что волк всегда с ним… каждый день, каждую минуту. Зверь просто ждет удобного случая. Мальчик провел рукавом пижамы по щекам, стирая дорожки слез. Они все не знают, не понимают. - Римус, - громко позвал его отец. – Мне… мне, – стараясь совладать с голосом, протянул Римус, обращаясь к двери, за которой столпилась вся семья, – надо успокоиться и… Я скоро спущусь. Мальчик сам не понимал, что на него нашло. Он же мечтал именно об этом. Римус горько усмехнулся, какой же он трус. Дедушка прав – волка нет. Он откинул голову назад, закрыл глаза. Нет никакого волка, это только воображение. Воображение. В дверь тихонько постучали. – Рим, открой, это я, - тихий голос Мойры успокаивал. Он поднялся с пола и поплелся к двери, зная, что ей говорить о том, что ему нужно побыть одному, бесполезно. Мойра очень бережно относилась к своему личному пространству, а вот с его она никогда не церемонилась. Римус знал, что если не открыть, она возьмет измором. Девочка могла скрестись в его дверь сутками. – Я в порядке, – заверил мальчик, глядя на сестру из-за приоткрытой двери. Послышалось шебуршание, он вздохнул, родители прятались где-то поблизости. Дети тактично сделали вид, что не слышали, а девочка продолжала настойчиво на него смотреть, он сдался. – Проходи. Мойра прошагала в комнату и уселась на кровать, Римус вернулся на пол. Так они и сидели какое-то время, пока он не заметил, что сестра мнет в руках злосчастный конверт. Мойра демонстративно не замечала брата, и все ее внимание было сконцентрировано на занавесках. Занавески эти подарила бабушка Энн, они были похожи на шоколадный водопад, их складки гипнотизировали. Мойра жутко разревелась, кода брату вручили их в подарок, ей тогда было пять. И она завидовала. С тех пор каждый раз, оказываясь в его комнате, сестра на них смотрела. Римус пару раз предлагал их ей забрать, но она отказывалась и уходила прочь. – Уедешь в Хогвартс, – начала она, беззаботно мотая ножками, – и я наконец их заберу. - Девочка по-хозяйски окинула взглядом комнату. – И карточку Грин-де-Вальда тоже, в моей коллекции ее как раз не хватает. Она спрыгнула с кровати и пошла к письменному столу, на нем стояла жестяная коробка, в которой Римус держал свою коллекцию карточек от шоколадных лягушек. Но на брата конфискация карточки впечатления не произвела. Поэтому Мойра разочарованно плюхнулась рядом с ним. – Рим, хочешь я тебе кое-что прочитаю? – спросила девочка, положив на пол карточку. Он перевел на нее взгляд, в ее руках по-прежнему был конверт. Он не ответил, но, поскольку явного протеста не было, Мойра подцепила пальчиком восковую печать и открыла конверт. – ШКОЛА ЧА-РО-ДЕЙ-СТВА И ВО-ЛШЕ-БСТВА «ХОГВАРТС», – девочка читала медленно с выражением, стараясь, чтоб каждое слово выходило весомым. Ну, насколько это могло получиться у девятилетнего ребенка на дух не переносящего чтение. – Директор Минерва Макгонагалл. Дорогой мистер Люпин! Мы рады про-инфо-рми-ро-вать Вас, что Вам пре-до-ста-вле-но место в Школе чародейства и волшебства «Хогвартс», – тут Мойра не выдержала и уткнулась брату в плечо. – Ты ведь этого хотел и не ври, что нет? – Мо, – тихо заговорил он, – послушай, я просто не понимаю, что происходит. Он и правда не понимал, все было слишком… хорошо. Римус обхватил колени руками, в душе у него происходил невообразимый кавардак, мысли и эмоции так быстро сменяли друг друга. – Ты думаешь, папа врет? – Конечно, нет, но… – Тогда в чем дело?- девочка совершенно запуталась. - Мама с папой так расстроились, когда ты убежал. Они думали, ты обрадуешься. – Да, я, – тихий шепот Римуса сорвался на крик. – Рад! Я счастлив! Он вскочил на ноги, его надвое раздирало чувство радости и страха, но мальчик уже все для себя решил. Нельзя упускать свой шанс, потому что боится. Мойра шмыгнула носом, девочка не знала, что сказать, поэтому ляпнула: – Беконом пахнет. Мальчика втянул ноздрями воздух, сестра была права, он только сейчас понял, что голоден. – Да, пора завтракать, – согласился мальчик, протянув сестре руку, он помог ей подняться. – А сейчас верни мне мою карто… Римус не успел договорить, а Мойра уже с визгом выбежала из комнаты, сжимая в руке трофей. Желтый пергамент лежал на полу. Римус наклонился, чтобы его поднять. Конверт показался ему теплым, он долго рассматривал герб, на восковой печати которого были лев, орел, барсук и змей, а в центре буква Х. Он провел пальцем по печати словно завороженный. Когда он оторвал взгляд от конверта, то понял, что из-за двери на него смотрят родители, они улыбались, он тоже улыбнулся. Ему казалась, что это самый счастливый момент в его жизни.