Холодная война

Римус никогда в жизни так не волновался, как сегодня. Прошло почти две недели с тех пор, как он узнал, что едет в Хогвартс, но юный волшебник не думал, что окажется там так быстро. До сентября почти два месяца. Мальчик шагал по густой зеленой траве, в воздухе витал вечерний туман. Неподалеку проглядывались очертания огромного замка. Римус старался сосредоточиться, ведь ему предстояло знакомство с Альбусом Дамблдором, но любопытство мешало. Хогвартс был так близко, туман много прятал под своим молочно белым покрывалом, но полностью скрыть чернеющую громаду замка ему не удавалось. Римус не переставая вертел головой. Поскольку луна сегодня ночью будет полная, все чувства были на пределе. Запахи леса, дурманящие и дразнящие, манили его, он слышал, как в ожидании ночи оживает чаща. Он никогда не оказывался еще так близко к лесу во время полнолуния. Больше всего на свете ему хотелось убежать туда, в зеленую гущу. Сегодня его не смогут догнать. Мальчик остановился, зачаровано глядя на древние деревья. – Что такое? – спросил отец, обеспокоенно глядя на сына. Что мог ему ответить Римус, которого в этот момент разрывало на части? Сегодня все решится. И пусть ему говорили, что все уже решено, и он будет учиться в Хогвартсе, но… – Ничего, – мальчик посмотрел на отца, они были так похожи: те же волосы, нос, лоб, но такие разные. Римус отвел взгляд и тоскливо посмотрел в сторону деревьев. Бежать в лес хотелось вовсе не ему, а волку. – Там кто-то есть, – сменил тему Римус, указав вперед, и в это самое мгновение из тумана вышел человек. – Добрый вечер, – поздоровался незнакомец в темно-фиолетовом сюртуке, поверх которого была накинута длинная серая мантия. Римус не сразу его узнал, ведь на карточке из шоколадной лягушки Альбус Дамблдор был одет в форму аврора, и волосы у него были короче. Правда, очки-половинки были точно такие же, как сейчас. – Хотя, скорее, туманный, – улыбнулся профессор. – Значит это ты – Римус, – Дамблдор протянул мальчику руку, – твой отец много про тебя рассказывал. Римус хотел ответить, но его хватило только на рукопожатие – не каждый день ты знакомишься с одним из самых известных волшебников в мире. Отец тоже поприветствовал Дамблдора. – Я рад с вами познакомится сер, – запоздало выпалил Римус. И все же лес был очень близко, это мешало думать. – Отец сказал, – неуверенно начал мальчик, покосившись на Лайелла, – что вы покажете, где я… буду превращаться. – Что ж, это похвально – сразу к делу. Идемте, уже не далеко, - улыбнулся профессор, бодро шагая по траве. - Как вы находите Хогвартс? – махнув в сторону очертаний замка, спросил он у мальчика. Немного помедлив, Римус ответил: – Загадочным, – его слова вызвали у Дамблдора очередную улыбку. Мистер Люпин шел, внимательно слушая их разговор. – Загадочный… Пожалуй, это то слово, – согласился Альбус, мальчик определенно вызывал у него симпатию. – Значит, вы имеете с Хогватсом нечто общее. – Я не загадочен, – тихо протянул Римус, – я оборотень. – Отнюдь, вы полны загадок, мистер Люпин. Вот мы и пришли, – объявил Дамблдор, остановившись в нескольких метрах от странного дерева. Ветви огромной ивы методично раскачивались, хотя не было ветра, от них веяло опасностью. – Что это за дерево? – вопрос вырвался прежде, чем Римус смог его обдумать. – Это не совсем дерево – это дверь, – охотно пояснил профессор. – Дверь, за которой вы будете прятать одну свою тайну. Дамблдор взмахнул палочкой и дерево оцепенело. – Прошу, – указывая на открывшийся лаз, сказал профессор, первым зашагав к дереву, следом за ним прошел отец. Лайелл молчал, слишком волновался для слов – сегодня его сын впервые будет превращаться вне дома, это не давало ему покоя. Римус смело влез дыру. В тоннеле пахло землей и прелыми корнями. Ход вырыли недавно, и волку не очень хотелось туда лезть. Отец и Дамблдор зажгли огоньки, и тоннель осветился. Хотя маленький оборотень все прекрасно видел и в темноте. Взрослым пришлось двигаться на четвереньках, мальчику было гораздо проще. В холодной тишине туннеля Римус слышал, как копошатся насекомые, жуки дребезжат крыльями, пауки плетут паутину. Свет палочек взрослых только мешал, он видел в темноте яснее. Глаза жаждали мрака. Темноты… Его бросило в жар. Лес, земля, луна… Волк метался внутри, требуя свободы. Это воображение. Взрослым было тяжело, он чувствовал, что им трудно дышать, а вот ему было легко. Да, тело ломило, он чувствовал слабость, но ему было так легко и свободно. Каждая клеточка гудела как натянутая струна. Туннель резко пошел вверх, затем свернул, и Дамблдор, шедший впереди, указал на открытую дверь. За дверью скрывалась довольно милая комнатка. Цветочный орнамент обоев был безвкусным, а в сумраке вообще приобрел какой-то слащаво-приторный оттенок. Мягкие персикового цвета кресла, чайный столик, пустой посудный шкаф, несколько тумбочек, картина с изображением бушующего моря. – Этот дом когда-то принадлежал моей тетушке Гонории, – беззаботно сказал Альбус, – теперь, мистер Люпин, это ваше логово. – Но, сер, я же здесь все, – смущенно начал Римус, глядя на цветастые занавески, – сломаю. – Разумеется, – согласился Дамблдор. – Вы можете крушить здесь все, что пожелаете. Моя тетушка никогда особо не предавала значения таким мелочам как мебель. Для вашей безопасности я наложил на этот дом огромное количество заклинаний. Так что здесь можно разрушить все, только не стены. Без лишней скромности скажу, что это самое безопасное в Англии здание. Сюда никто не войдет и не выйдет. Единственный ход – вот, – он указал на дверь, – но стоит закрыть, и… – Я заперт, – довольно кивнул Римус, недоверчиво оглядывая помещение, где все казалось таким хрупким. Дома он превращался в бетонном подвале. Отец, бледный как мел, стоял у двери, тоже недоверчиво глядя на хлипкие стены. – Да, – грустно глядя на мальчика, ответил Дамблдор. – Хорошо, – Римус расстегнул верхнюю пуговицу рубашки, она просто душила. – И все же, профессор… Вы правда думаете, что никто не поймет, что я оборотень? – Порой люди бывают удивительно слепы, – улыбнулся Дамблдор. – Кому может прийти в голову, что руководство могло позволить оборотню учиться в школе? Вы не первый мальчик со слабым здоровьем в этих стенах. – У вас точно не будет неприятностей из-за меня? – Римус, – тихий голос Дамблдора пропитан мудростью, – нам не дано заглядывать в будущее, но я обещаю, ты никому не навредишь. Ну что ж, время идет, кажется, нам пора оставить тебя одного. Мы проверим, все ли работает как нужно. А все как нужно, – заверил Дамблдор, заметив, что в глазах мальчика появилась тревога. – Теперь на протяжении всего лета и последующего учебного года ты будешь превращаться здесь. – Держись, – тихо сказал отец, мальчик кивнул. – Вечером я тебя заберу, – он неловко шагнул навстречу сыну, обнял его и вышел вслед за Дамблдором. Снаружи раздался громкий щелчок, Римус был заперт. Мальчик сел на кресло, оно было ужасно мягким, он буквально потонул в этом персиковом ужасе. Накрыв глаза руками, он прислушался к ощущениям. Наконец темнота. Римус слышал, как сердце колотится внутри, как кровь течет по венам, как легкие качают воздух. Он расстегнул еще одну пуговицу. Сегодня снова взойдет луна. Белая и круглая. Он не видел ее уже много лет, во всяком случае, своими глазами. Волку это особенно не нравится. Единственное, что он помнит из превращений – это желание кого-то укусить и увидеть луну. Такую белую, такую красивую, такую далекою и печальную. Римус открыл глаза, поднялся с кресла и подошел к окну, занавеска покорно отодвинулась, природа застыла в ожидании белого лика на небе. Мальчик постучал по стеклу костяшками пальцев, звенит как обычное. Темный бархат ночи окутывал землю. Волк любит луну, а Римус… Римус ее боится… Холодную, безжизненную, чужую, одинокою… Это произошло неожиданно, как всегда. Можно целые сутки готовиться, и все равно это застигнет врасплох. Все тело окостенело. Ни вздохнуть, ни закричать, боль была парализующей. Первая волна. Вторая волна всегда заставляла падать на четвереньки. Эта боль была другой – ломающей кости. Болело сразу все тело, поэтому ощущения были немного размыты, зато он слышал, как рвется одежда. В этот момент на грани Римус так отчетливо видел волка, что сомневаться в реальности не приходилось. Мальчик чувствовал, что вместо рук и ног у него когтистые лапы. И вот последняя третья волна… Волк зарычал, лязгнул зубами и огляделся. Место было ему не знакомо. Зверь принюхался – пахло человеком. Он в одно мгновение оказался на кресле и начал кромсать обивку. Мерзкий мальчишка! Куда-то делся!? Только что был здесь… Мерзкий! Мерзкий! Куда он спрятался?! Куда?! Волк рвал обивку, представляя, что это мальчишка. Треск стоял невообразимый. Волк заскулил. Это из-за этого мальчишки ему больно. Так больно! Зверь замотал головой и спрыгнул на пол. Как гудят кости, все из-за человека! Только бы добраться. Добраться до него! Волк прыгнул на стол, тот перевернулся, больно ударив ножкой по боку. Волк взвыл. Он схватил зубами лохмотья, оставшиеся от одежды, и разорвал их на мелкие- мелкие куски, но даже это его не успокоило. Бегать хотелось жутко! Чувствовать под ногами землю, траву и ветки! Как сладко пах лес! Мерзкий мальчика! Волк в отчаянье прыгнул на стену, содрав клок обоев. Вся тоска и вся боль превратился в протяжный дикий вой. Однажды волк доберется до мальчишки, до его стаи. До женщины, которая ему улыбается и готовит! До мужчины, который учит и защищает! До девчонки, которая его утешает! Доберется и порвет им глотки. Да! Будет пить сладкую горячую кровь. Да! Да! Волк снова прыгнул на стену. Он убьет стаю этого мальчишки, отнимет у него все! Все! И мальчишка наконец сдастся и убежит в лес. А в лесу волк не будет один, он заведет свою стаю, и больше не будет выть в одиночестве. Больше не будет голодать, он будет охотиться со своей стаей, есть вкусную плоть. Мясо! Кости! Кровь! И бежать, долго вперед по лесу, обгоняя ветер. Сквозь щель в стене на пол падал свет, волк только сейчас заметил. Из дыры было вино небо с россыпью звезд и луну-у-у-у-у! Ау-у-у! Волк прыгнул, но ударился о невидимую преграду, упал, встал, потряс головой и прыгнул еще раз. Больно! И еще прыжок! Волк злился и в бессильной ярости рвал когтями что-то невидимое, но даже царапины не осталось. Это все мальчишка! Порой зверю казалось, что человек где-то здесь, только и ждет проклятого солнца, чтобы прогнать его. Это будет неожиданно и больно, кости будут гудеть. Волк зарычал, завыл и силой цапнул себя за лапу. Мальчишка здесь, он следит. Мерзкий щенок! Зверь начал грызть заднюю лапу, было больно. Он заскулил, хлынула кровь сладкая, свежая… Кровь мальчишки?! Волк в конец обезумел, его лапы царапали пол. Он гонялся за собственным хвостом как дворовый пес. Мальчишка! Хвост мальчишки! Кровь мальчишки! Однажды он отомстит за боль, за страх, за одиночество… Человек будет страдать, выть, биться о стены, царапать пол… *** Римус проснулся, когда солнечные лучи начали скользить по его лицу. Во рту был привкус крови. Мальчик облизнул пересохшие губы и приподнялся на руках. Это была плохая идея, голова гудела как колокол. Он упал, единственное, на что хватило сил, это перевернуться с живота на спину. Он открыл глаза и уставился в потолок, перед глазами плясали красные точки, хотелось есть, мыться и спать. Хотя, прежде всего, хотелось прополоскать рот. Римус вздохнул и, собрав всю волю в кулак, снова попытался подняться. Дохлый номер. Мальчик терпеть не мог кого-то звать на помощь, да и волк так навылся ночью, что горло саднило. Пока он размышлял над этим, в дверь постучали. – Можно войти? – голос был незнакомый и женский, поэтому Римус все же сел. – Да, – хриплым сорванным голос отозвался он, вообще он был довольно скромным ребенком, но после перелома всех костей было не до скромности. На пороге появилась женщина в лимонной мантии целителя. В руках она держала поднос с едой, у мальчика судорогой свело живот: жаренный бекон, ломтики окорока… – Добрая утро, молодой человек, – объявила она, поставив поднос на упавший шкаф. – Меня зовут Поппи Помфри, но ты можешь звать меня мадам Помфри. Для начала, - она взмахнула палочкой, и из воздуха возник махровый халат, - надень это и это, - следом за халатом появились тапочки, - а то нахватаешь занос. Римус послушно оделся, в халате ему было гораздо комфортней смотреть на мадам Помфри. – Я Рим… – Я знаю, – заверила она, волшебством подчинив один стул. После чего помогла Римусу доковылять до обеденного места. – Ешь. Я еще вчера хотела с тобой познакомиться, но начальство не отпустило. Видите ли, я еще две недели должна отработать перед увольнением. Она подала ему стакан с водой, чтобы он прополоскал рот. – Да прямо на пол выплевывай, – скомандовала она. – Все равно бардак. Прямо как у нас в больнице теперь. Носком туфли она легонько пнула валявшуюся на полу картину. – Мой дедушка тоже так…– начал было Римус, но под грозным взглядом целительницы взял вилку в руки и принялся уплетать завтрак. – Знаю я Джона Люпина – непревзойденный эксперт в области ядов, его уход на пенсию еще горько аукнеться Лотсу, он еще пожалеет, что пляшет под дудку… – она осеклась. – Так, ты ешь. Я пойду, налью тебе ванну и посмотрю, что осталось от спальни, отец тебя заберет вечером. – А тут ванная есть? – удивленно спросил Римус, вчера его не особо тянуло обследовать дом. Да и времени у него не было. – Конечно, в подвале, – сказала женщина, роясь в сумке. Загремели склянки, и мальчик вытянул шею, чтобы взглянуть. Мадам Помфри вдумчиво вглядывалась в янтарно-желтую склянку. – Призрачные боли есть? – спросила она, повернувшись Римусу. – Да, – беззаботно ответил мальчик, – волк пытался отгрызть себе заднюю ногу. – Тогда подойдет, - зажав склянку в кулак, женщина закрыла сумку. – А что..? - Твоя задача все съесть, – напомнила она, открыв неприметную дверь у лестницы на второй этаж. Нога сильно ныла, Римус потер ее рукой. Странное ощущение: кровь и боль есть, а раны нет. Мальчик попытался отвлечься и снова принялся уплетать завтрак. Бекон таял на языке, но был пережарен и пересолен. Это, конечно, только на его вкус, мальчик запил мясо тыквенным соком. Нога по-прежнему болела. Загудели трубы. Значит, и правда, есть ванная. Римус вчера не осмотрел дом, и только теперь заметил лестницу, на ней виднелись следы от когтей. Он не заметил, а волк вечера все заметил и пометил. Стараясь об этом не думать, он доел последний кусочек окорока. После еды ему стало лучше, хотя слабость еще не отпустила. Римус посмотрел на лестницу, ведущую наверх, живописный след от когтей тянулся по ступеням вниз. Судя по нему, волк хорошо навернулся и, падая, цеплялся когтями. Держась за стену, мальчик прошаркал по обломкам гостиной к ступеням. Перила держались на честном слове, поэтому Римус поднимался все также опираясь на стену. От спальни осталось… помещение засыпанное перьями. – Блеск, – оценил он, когда по лестнице кто-то вбежал. – Так, – грозно раздалось за спиной. – Исследуем помещение? Вместо ответа он осел на пол. И ванную уже принимал в полуобморочном состоянии. Пока он отмокал в ванной, мадам Помфри вернула спальне надлежащий вид. А потом как всегда уснул мертвым сном, едва голова коснулась подушки. Проснулся Римус уже ближе к вечеру под тяжелым одеялом. Ему было тепло и уютно, но он знал, что не дома, и это мешало ему в полной мере насладиться пробуждением. Внизу он раздавались голоса. Он поднялся и бесшумно поднялся и прислушался. –… рад, что все прошло хорошо, – это был тихий голос отца. – А вы уверены, Альбус, что не стоило наложить звуковые чары? - опять незнакомый женский голос. – Думаю, Альбус, прав, – сказала мадам Помфри, – страх – лучший охранник. – Мальчик скоро проснется? – спросил Дамблдор. – Думаю, да, – сказала мадам Помфри. – Вы были правы – опасения напрасны. И все же бдительность прежде всего.