Убей своих любимых

      В старую смотровую башню в северной части замка уже очень давно никто не ходил. У старших офицеров не было для этого времени, а рядовым это было попросту незачем. Тут с незапамятных времен не было ремонта, поэтому все обваливалось. От обрушения спасало лишь то, что стены башни были толстыми и прочными, как и во всем замке. Но эта часть особняка все равно считалась заброшенной.       Именно по этой причине для раздумий Франом было выбрано это место. Мальчишка сидел на самом краю, свесив ноги вниз и смотря на простирающийся перед ним бескрайний лес. Деревья гнулись силой безжалостных порывов ветра, которые забирались Франу под куртку, заставляя ежиться от холода, обнимать себя руками и втягивать голову в плечи. Неприятная дрожь прокатилась по всему телу, и иллюзионист поджал ноги, обнимая их так крепко, как только мог. Фран уже продрог до костей и перестал чувствовать кончики пальцев, но уходить отсюда не собирался.       Франу не давал покоя его напарник. Что-то изменилось в его поведении в последние дни, и Фран перестал узнавать его. Обычно веселый и скалящийся своей белозубой улыбкой на любые его слова Бельфегор стал каким-то злым и нетерпимым и, что пугало Франа больше всего, агрессивным. У принца и раньше случались внезапные вспышки гнева, когда Фран получал по шапке в три раза больше обычного, но бывало это редко и длилось не долго, но за последний месяц Бел срывался уже раз восемь по неизвестным причинам. Фран даже старался не подходить к нему лишний раз и не давать повода злиться на себя, но помогало это не сильно.       Серая дымка то ли облаков, то ли туч заволокла небо и, с каждой минутой сгущаясь все больше, в любой момент грозилась разразиться холодным осенним ливнем, который плотной стеной пойдет вдаль, прибивая большими тяжелыми каплями высокую траву бескрайних полей и дорожную пыль. Долго ждать не пришлось: через пару минут на нос Франу упала первая дождевая капля, принесенная беспризорником-ветром, отвлекая мальчишку от поглотивших его разум мыслей.       Капли ударялись о землю с таким звуком, будто старые сухие шишки падали на асфальт. Звонко разбивались о землю и лежащие на ней листья. Дождевая стена не двигалась, а если и двигалась, то невероятно медленно и почти незаметно. Лишь сильные порывы ветра перемещали ее на мгновение, а затем оставляли в покое. Одним из таких порывов стену перенесло в до этой минуты надежное укрытие, и она облила Франа так сильно, как только смогла, что окончательно отбило у иллюзиониста всякое желание находиться здесь.       Из смотровой башни в центральную часть штаба вели две дороги. Одна проходила через крышу жилого крыла, вторая — через двор к парадному входу. Фран пришел сюда по второму пути. Он любил подниматься по винтовой лестнице, ведущей на самый верх башни, поэтому всегда пользовался этой дорогой. Единственная проблема была в том, что двор состоял из одних клумб, за которыми редко кто ухаживал, из-за чего те стали пристанищем обычной травы и превращались в грязевые болота во время проливных дождей. Чтобы не испачкать одежду и не вызвать тем самым гнев военного командира, обратно Фран пошел через крышу.       Вниз по лестнице на два пролета, небольшой темный коридор, стальная дверь и… Внезапный громкий удар металла о металл заставил иллюзиониста вздрогнуть и отдернуть руку от ручки двери. Прямо за ней было что-то, что распахнуло дверь на противоположном конце крыши и ударило ею о стальной парапет. Или, может, кто-то…       Через несколько секунд после первого удара последовал еще один, на этот раз более глухой. А затем тишина. Это пробудило в Фране интерес. Иллюзионист приблизился к двери и, прижавшись к ней вплотную, начал прислушиваться. Ничего. Совсем ничего. Ни звука, ни шороха. Прикинув в уме, что этот кто-то вполне мог сейчас смотреть на дверь, за которой стоял Фран, мальчишка поначалу решил не испытывать судьбу и не открывать ее, но интерес иллюзиониста был сильнее его страха, поэтому принятое решение быстро сменилось другим, кардинально противоположным, и Фран, стараясь быть как можно тише, приоткрыл дверь.       Бельфегор.       Фран отшатнулся назад. Бел был последним, кого он ожидал там увидеть. Иллюзионист проморгался и сдвинул брови — не мог поверить в то, что только что увидел. Чтобы убедиться, не мерещится ли ему, Фран вновь посмотрел в щель.       Ему не показалось. Принц и правда был там. Бельфегор стоял у самого края, опираясь о парапет и опустив голову. Дождь безжалостно мочил его, но принц будто не замечал этого. Он стоял неподвижно и, казалось, даже не дышал. В какой-то момент Бел пнул парапет что есть силы и, оттолкнувшись, сделал пару шагов назад, выпрямился и поднял голову к небу. Он стоял достаточно близко к Франу, и мальчишка смог разглядеть капли, катившиеся по щекам Бела, которые явно не были дождем.       Слезы…       Фран даже представить не мог, что увидит когда-нибудь, как его напарник плачет. Даже не так. Фран был удивлен тому, что Бельфегор вообще умеет плакать. Принц и слезы казались абсолютно несовместимыми, далекими друг от друга вещами. Однако сейчас Фран видел, как эти самые слезы, сливаясь с дождем, катились по его щекам. Не дожидаясь, что произойдет дальше, Фран закрыл дверь и ушел, не оборачиваясь.       На улице оказалось чище, чем он предполагал, но не достаточно для того, чтобы не испачкаться. Про то, что Фран вымок до нитки, и говорить не стоило. Дорога до парадного входа, казалось, была самой длинной и мучительной, по которым он когда-либо проходил.       Когда Фран добрался до дверей замка, ему наконец представилась возможность укрыться в тепле и сухости. Выжав лишнюю воду из волос и куртки, иллюзионист пришел к выводу, что местом его первой остановки будет душ. Сделав несколько шагов и случайно заметив за собой грязевые следы собственных берцев, Фран пришел к еще одному простейшему выводу: если он сейчас же не снимет ботинки, следы приведут к его комнате, а потом крика не оберешься. Поэтому, быстренько разувшись, Фран побежал в комнату, сопровождаемый возмущенным и злым возгласом капитана:       — Какая тварь здесь наследила?!

***

      Фран долгое время лежал в ванне. Горячая вода, наполнявшая ее почти до краев, хорошо расслабляла забитые мышцы и позволяла ненадолго отвлечься от заполняющих голову проблем. Подобная процедура была необходима иллюзионисту, ведь за последний месяц слишком много неприятностей и забот свалилось на его хрупкие юношеские плечи.       Фран задержал дыхание и опустился в воду с головой. Сколько он сможет так продержаться? Минуту? Две? А может, секунд тридцать? Фран никогда не засекал. Перед глазами поплыли картинки вчерашнего происшествия. Крик «Не смей!», сбившееся дыхание Бела. И его слезы… Иллюзионист забыл, что для жизни ему нужен кислород, и вспомнил только тогда, когда его стало катастрофически не хватать. Вынырнув из водяного плена, Фран начал жадно ловить ртом воздух, стараясь как можно скорее восстановить его недостаток.       Перед глазами до сих пор стоял Бельфегор. Мокрый от дождя, со слезами на щеках. Почему он плакал? Что могло так сильно задеть его чувства? Перебирая варианты ответов, Фран не смог найти подходящего: все они были слишком незначительны и бессмысленны.       Вспомнив выражение лица принца, его дрогнувший голос и необычно рваные движения после того его вопроса, Фран на секунду подумал, что именно он вызвал в Бельфегоре эту бурю эмоций, но тут же отверг эту теорию. «Нет, — с насмешкой подумал он. — Не может этого быть. Если кто в этом и виноват, то точно не я. Не стал бы он плакать из-за моих слов. Только не из-за моих.» Это было то, во что Фран не мог поверить ни под каким предлогом. Так могло быть лишь в его мечтах. Только в них Бел плакал из-за него, улыбался ему, касался его, сжимал в объятиях…       Легкая волна дрожи прокатилась по телу, и мальчишка, закрыв глаза, откинулся назад. Мысли о чувствительности Бела неслабо заводили его, за что Фран всем сердцем ненавидел себя, но не мог ничего с этим поделать. Иллюзионист с первого своего дня в Варии считал, что принц недолюбливает его больше, чем всех остальных. Он не знал, почему, но Бел всем своим видом показывал нелюбовь к юному иллюзионисту. Потом наступил период, когда Франа попросту игнорировали. Вот тогда-то все и началось.       Фран каждый раз, незаметно наблюдая за Бельфегором, видел, как тот улыбается, когда рядом появляется Мармон, и на сердце от чего-то становилось так тяжело и больно. Тогда Фран впервые рассказал кому-то о своих чувствах. Этим «кто-то» оказался Луссурия. Фран открыл для себя, что Лус был не только раскрашенным петухом с сомнительными предпочтениями, но и серьезным понимающим человеком, способным дать нужный совет и подставить плечо.       А потом Мармона не стало, но улыбка Бела, почему-то, стала еще шире, чем раньше. Не то что бы это пугало, но чувство беспокойства вызывало определенно. Но Фран быстро смирился с этой странностью принца. Теперь пришла его очередь игнорировать Бела, что не могло остаться незамеченным. Луссурия не раз спрашивал его, не случилось ли чего, но Фран лишь отнекивался, говоря, что очень занят. Но даже несмотря на это, он продолжал втайне смотреть на принца. И все это безжалостно заставило иллюзиониста влюбиться в Бельфегора.       Фран снова вспомнил его слезы, и на душе стало холодно. Кто, кроме него самого, посмел довести его принца до слез? Эта мысль начала злить мальчишку, и он решил сам все выяснить. Фран вылез из ванны, спустил воду, захватил полотенце и покинул ванную комнату.       Бледно-зеленая водолазка с легкостью налезла на влажное тело, а светлые джинсы еще долгое время не хотели, чтобы их надевали. Расправившись с одеждой, Фран быстро натянул кроссовки и, не завязывая шнурки, вышел из комнаты. Дорога до апартаментов Бела выдалась на удивление долгой: в один момент Фран понадобился всем, кому только мог. Его то и дело останавливали рядовые с какими-то глупыми просьбами, очень не вовремя появился Луссурия со своими расспросами. В конец разозлившись, Фран послал всех куда подальше и теперь шел, не останавливаясь.       Когда мальчишка уже стоял перед дверью в комнату Бела, его охватил страх. Только сейчас ему в голову пришла мысль, что это совсем не его дело, что Бел может быть не в лучшем настроении и вообще не желает его видеть. И почему он раньше не подумал об этом? «Глупая лягушка!» — мысленно отругал себя Фран. Иллюзионист сделал несколько шагов назад и, почувствовав стену за спиной, сполз по ней вниз. Еще никогда не случалось, чтобы Фран так долго принимал решение. Но ведь все когда-то случается в первый раз.       Просидев так минут пять, Фран поднялся и вновь подошел к двери. Ну, была не была. Тихий стук эхом разнесся по пустому коридору. Ни через минуту, ни через две дверь никто не открыл. Фран постучал еще раз и уже чуть громче в надежде, что принц все же выйдет и хотя бы прогонит его. Но нет. Тяжело вздохнув, Фран повернул ручку. Дверь оказалась незапертой, что вызвало удивление. Но, не медля, Фран вошел.       В комнате было темно и пусто. Только со стороны ванной доносился шум воды, и Фран немного успокоился: с его напарником все в порядке. Сев на край кровати, иллюзионист начал рассматривать комнату. Коричневые стены в темноте казались совсем темными, а атласные ярко-красные простыни — бардовыми. Золоченые часы у окна размеренно тикали. Их стрелки показывали двадцать три минуты девятого, когда Фран перевел на них взгляд.       Он не сразу заметил разбросанные по комнате вещи. На полу у двери валялись высокие ботинки. Бел редко обувался во что-то другое, поэтому они были изрядно затерты. Рядом с Франом лежала небрежно скомканная черная куртка. Она все еще не высохла после дождя. На полу по пути в ванную валялись полосатая кофта и брюки от варийской формы. Фран представил, как принц стягивает с себя одежду, оставаясь в одном нижнем белье, и стыдливо опустил глаза, быстро и очень заметно краснея.       Шум воды резко стих, что заставило Франа вздрогнуть. Теперь его взгляд был прикован к двери ванной комнаты. Из-под нее виднелась тонкая полоска света. Фран прислушался. Почти ничего не было слышно. Только шаги босых ног по кафельному полу. Послышался щелчок замка, и дверь открылась. Из ванной вышел Бел и, выключив свет, прикрыл дверь. Он только сейчас начал надевать джинсы, и от вида полуголого напарника Фран засмущался еще сильнее.       Бельфегор не сразу понял, что изменилось в комнате во время его отсутствия. Вроде, все было на своих местах: и кровать, и часы, и раскиданные вещи. Но что-то все равно было не так. И, только подойдя ближе к кровати, принц заметил аккуратный силуэт сидящего на ней человека. Приглядевшись, Бел узнал в нежданном госте иллюзиониста. «Фран? — тут же пронеслось в голове принца. — И что ты тут делаешь, лягушонок? Мне не до тебя.»       — Что ты тут забыл? — Негромкий смех разорвал тишину комнаты.       Вздохнув, Фран поднялся с кровати и медленно, будто боясь напугать или самому напугаться, подошел к Белу. Тот не двигался, ожидая дальнейших действий мальчишки. Они пару минут стояли друг напротив друга, не шевелясь и не произнося ни звука, а потом Фран, сам того от себя не ожидая, потянулся к принцу и, затормозив на несколько секунд, убрал челку с его глаз.       Удивленно приподнятые брови принца можно было разглядеть даже в сумерках комнаты. Глаза Бела округлились и стали похожи на монетки по пять фунтов, а Фран невольно залюбовался. С освобожденными от челки глазами Бельфегор стал совсем другим человеком. Отсутствие такой привычной улыбки тоже сыграло свою роли, и сейчас Бел не был похож на кровожадного потрошителя. Глаза совсем не подходили его мрачному образу, или это образ не подходил глазам… Большие и грустные, они принадлежали какому-то неизвестному Франу старику, повидавшему немало в этой жизни. Принц сразу перестал быть наглым и надменным ублюдком, каким хотел всем казаться. Сейчас он походил на сдержанного мужчину благородных кровей, что крутился в кругах местной элиты. Теперь он нисколечко не был похож на безжалостного убийцу, который заводится от одного лишь вида крови.       Фран совсем не обратил внимание на синяки, что красовались под глазами принца из-за постоянного недосыпа. Его взгляд был целиком и полностью прикован к одним лишь его глазам. Он не замечал ничего вокруг: ни быстрого сердцебиения, ни тиканья часов, ни самого времени. От любования его оторвал растерянный голос Бела.       — Ты что делаешь?       Голос был тихим, как шелест ветра. Неуверенным. Может, даже робким. Но что-то в голосе принца было такое, чего Фран еще никогда не слышал. Что-то новое и необычное, что хотелось услышать еще раз. Какая-то почти неуловимая нежность проскользнула в этой короткой фразе. Или, может, Франу это только показалось.       Бел молчал. Он не знал, что нужно говорить. Не мог найти слов. Эта ситуация сбила его с толку. Принц боялся сказать что-нибудь не то, что-нибудь лишнее и ненужное, от чего все могло с легкостью разрушиться. Он даже не двигался, позволяя Франу делать все, что придет ему в голову.       А Фран просто стоял и смотрел, не отводя взгляд и почти не моргая. Он никак не мог оторваться от глаз Бельфегора. На какую-то долю секунды иллюзионист забыл обо всем и, поддавшись мимолетному порыву, возникшему из ниоткуда, поднялся на носочки, отпустив пшеничные пряди волос, коснулся щеки Бела и, прикрыв глаза, поцеловал его. Это было, скорее, легкое, почти невесомое прикосновение, щекочущее кожу, но даже этого было достаточно, чтобы Фран по-детски смутился, а Бел застыл от неожиданности и удовольствия, током пробившего его тело от пяток до кончиков ушей. Он и представить не мог, что такое когда-нибудь произойдет, да еще и по инициативе мальчишки. Это окончательно снесло принцу крышу.       Опомнившись, Фран быстро отстранился и, шокировано распахнув глаза, закрыл рот ладонью. «Что я делаю? — тут же пронеслось в его голове. — Что он теперь обо мне подумает? Глупый… Глупый Фран!» Простояв так с минуту, иллюзионист развернулся и быстрым шагом направился к двери.       — Простите, я не хотел, — себе под нос пробормотал он, неожиданно поняв, что голос его охрип, а слова звучат не так убедительно, как он хотел.       Только пальцы легли на ручку двери, как та мгновенно закрылась на защелку, а сильные руки повернули Франа лицом к их хозяину. Не успел он что-то сказать — то ли оправдаться, то ли в знак протеста, — как Бельфегор, прижав его к двери, прижался к его губам своими. Фран от изумления растерялся. Такое поведение принца было ему в новинку, поэтому мальчишка совершенно не знал, что делать. Нисколько не сопротивляясь, Фран отдался Бельфегору.       Это уже больше походило на поцелуй. Бел целовал нежно, прикасаясь к иллюзионисту с неким трепетом, но в то же время настойчиво, требовательно, по-собственнически. Сильные руки осторожно прижимали Франа к телу лишь для того, чтобы убедиться, что он здесь, совсем рядом, и никуда от него не уйдет. Чтобы хоть на мгновение почувствовать, что Фран в его власти, что он только его. Приятное тепло разливалось по телу от таких мыслей.       Затопленный волной приятных ощущений, Фран закрыл глаза и крепко, что есть силы, обнял Бельфегора за шею, прижимаясь ближе к нему. Все ушло на задний план: проблемы, ссоры — все. Сейчас в их мире не существовало никого, кроме них самих. Фран совсем забыл о том, что к принцу у него было очень много вопросов, на которые только он мог дать четкие ответы. Что между ними было слишком много обид и недомолвок. Теперь это было не важно.       Бельфегор, на секунду отстранившись, чтобы сделать так нужный ему сейчас глоток воздуха, вновь припал к губам напарника. Они были теплыми и очень мягкими, чего нельзя было сказать, лишь взглянув на них. Бел легко провел языком по нижней губе иллюзиониста и едва ощутимо улыбнулся, услышав судорожный вздох в ответ на его действия. Не сдержавшись, принц укусил Франа и…       — Ай! — звонким эхом разнеслось по комнате.       Металлический привкус крови на языке будто отрезвил Бела. Он, раскрыв глаза, отстранился от мальчишки и, сделав несколько шагов назад, повернулся к нему спиной. «Что ты делаешь, Бел? — Принц схватился руками за голову. — Что ты творишь?»       Фран только сейчас осознал, что произошло, да и то не до конца. Мысли вертелись в его голове, толкаясь и пихая друг друга. Действия Бельфегора вызывали непонимание. Фран даже предположить не мог, что будет дальше, после этого внезапного порыва какой-то аномальной нежности, и это заставляло насторожиться.       — Бел, я… — осторожно начал Фран.       — Уходи, — коротко отозвался принц, пресекая все попытки иллюзиониста нормально поговорить с ним.       Он сказал это негромко, без агрессии или насмешки, но скребущее чувство тревоги закралось Франу в душу. Принц вел себя очень неестественно. Фран сделал пару шагов вперед, стараясь ступать как можно тише.       — Но… — Он вновь попытался начать разговор, но его опять перебили.       — Прошу, уйди, — мягко, с какой-то горечью в голосе произнес Бельфегор, поворачиваясь к нему лицом, и Фран заметил мокрую дорожку на его щеке, оставленную слезой. Снова. — Уйди, пока я не сделал что-нибудь, за что ты не сможешь меня простить. — Фран стоял, не шевелясь, и смотрел на принца. Он и сам боялся сделать лишнее движение. Слова Бельфегора задели его. Он хотел сказать что-то еще, но Бел не дал ему произнести ни звука. Нашарив в кармане джинсов стилет, он достал его. — Уходи!       Только Бельфегор замахнулся, как Фран, выставив руки перед собой, шагнул назад. Не решившись спорить с напарником, Фран развернулся, вышел из комнаты и бесшумно закрыл за собой дверь. А Бел, уронив стилет, рухнул на пол, не в силах больше сдерживать эмоции.