Когда рассеется туман

Не знаю, зачем я снова стала писать, как будто бы мне мало было той проклятой книжонки о моей семье. Вновь и вновь на желтых листах вывожу буквы, выстраивающиеся стройным рядом в предложения и абзацы. Бумаге проще довериться, нежели бездушной машине. Со страниц ничего нельзя удалить, только зачеркнуть или смять лист и начать все заново, но это уже будут иные слова и другая история. У каждой бумажной книги есть своя душа. Душа того, кто ее написал, и тех, кто прочитал. Только за это книги опасны. Я знаю это, но начинаю свою новую историю. Возможно, она будет не сначала и даже не с конца, а только с середины, но именно так стоит ее начать. Среди мертвых всегда легче находиться, чем среди живых. Мертвые не просят о любви и сострадании. Им все равно, даже если они блуждают в сумерках в поисках вечного пристанища. Они — не зло, как думают многие. Скорее всего, духи — наши помощники, вечно сопровождающие нас в нашем одиноком пути. Есть мертвецы, в ком жизни больше, чем в живых, но есть и живые, которые мертвее тех, кто давно не ходит по этому бренному миру, полному боли и отчаяния. Я вижу их. Чувствую. Ощущаю их присутствие рядом с собой постоянно. Слышу их разговоры, перешептывания, пение. С ними могу погрузиться в себя, чтобы найти ответы на сложные вопросы. Это единственное путешествие, из которого возвращаешься не с пустыми руками. Там, внутри, ведь нет границ, нет препятствий, там можно достичь даже самых далеких планет. Либо бродить по тем местам, которых уже не существует, и навещать людей, коих уже нет. Даже посетить те места, которых никогда не было, а, может, их никогда и не могло быть. Именно там и обитают духи — в мире, граничащим с нашим. Нет, призраки не зло, они те, кто может поведать нам о прошлом, старых ошибках, рассказать о скрытых чувствах. Они наша связь с тонким миром, невидимым почти всем людям, ибо они уже давно разучились верить в бога и дьявола, или их вера уже не так крепка. Да, именно наше неверие, желание всему найти логическое объяснение становится мишенью для темных сил, сеющих хаос и зло. Но этим людям проще жить, они не смотрят на мир другими глазами, не видят духов и не слышат шепот потусторонних сил. Они другие, обреченные на поиски понимания. Этих людей во все времена считали еретиками, отступниками, сумасшедшими. Их сжигали на кострах, обрекали на вечные муки в мрачных тюрьмах или же запирали в домах для душевнобольных. Таких людей называют сейчас медиумами, но вряд ли часть из них является таковыми на самом деле. Они обманщики, потому что, смотрящие через вуаль, не могут жить долго среди живых. Они ищут смерти, чтобы оказаться в этом мире, полном тьмы, забыв обо всех земных бедах, порожденных неверующими и инквизиторами. Вы скажете, что это абсурд. Может быть, это так и есть. Быть может, это правда. Хоть и прошли времена Великой Инквизиции, все равно есть те, кто до сих пор отправляет «ведьм», пускай не в жаркое пламя, а в тюрьму, называемую желтым домом. Теперь любое проявление «ненормальности» называют психическим расстройством. Все намного проще, ведь горстка людей не может видеть то, чего нет. Отрицает здравый рассудок. Вы снова скажете, что это бред, и эти строки принадлежат психически больному человеку. Пусть будет так. Я не могу научить всех видеть и чувствовать то, что могу сама. Не могу искоренить черное невежество, но способна лишь только на миг приоткрыть занавесу в мир, полный необъяснимых загадок. Как известно, время все расставляет по своим местам, и в итоге снова и снова оказывается так, что те, кто в меньшинстве — и есть праведники. И не всегда стоит идти за большинством, так как они часто неправы. Ночью наконец-то можно выйти на кладбище, ощутить прохладный ветер, поднимающийся с могил, услышать легкий шепот, предупреждающий об опасностях и в то же время успокаивающий. Я не боюсь света, не скрываюсь от него, просто есть что-то такое манящее в ночи, в ее спокойном холодном очаровании. Закат похож на вестника темноты или короткую предысторию перед долгим рассказом. Я любила день, любила встречать рассветы, наблюдая, как солнце медленно начинает свой путь, и обижалась, когда тучи скрывали его. Но в сиянии серебристой полной луны высматривалось нечто особенное: то, что звало на открытия, дарило сказку на минуту. Ночь дышала, чем-то напоминая легкое касание, смерть. Холодный ветер, несвойственный для июля, заставляет запахнуть посильнее пальто, чтобы спрятать себя от его сильных и разрушающих все вокруг порывов. Темный сизый туман бережно обволок могилы и деревья. Иногда ветер раздувал сгустки темноты и звезды выглядывали из сумеречного мрака ночи, будто подмигивали земле. Это был северный ветер, поющий о будущих переменах. О переменах в моей бренной жизни. Одиночество давно поселилось, как непрошеный гость, в моей душе. Я даже не помню, когда это случилось, как будто я родилась с этим чувством. Со мной был лишь только шелестящий шепот, и стоило только обернуться назад, как он прекращался, словно дьявол стоял за моей спиной. В каждом из нас есть что-то такое, от чего бы хотелось запереться на семь замков, не дав этому странному чувству вырваться наружу. Если бы это происходило, то люди бы стали свободными, дикими и необузданными, похожими на зверей. И тогда бы все стали злыми, отчего весь мир залился бы черной краской. Исчезли бы любовь и сострадание. Мы бы снова стали существами без Бога в душе и дали бы повод пировать злу в нашем сердце. Но что есть ад? Что есть рай? Все это существует только внутри нас. В нашей душе. В нашем доме. И ад, и рай можно найти в каждой комнате. За любой дверью. Под каждым семейным одеялом. В каждом громко бьющемся сердце. Это действительно так. Чуть-чуть злости — и человек человеку ад. Немного милости, капельку щедрости — и человек человеку рай... Ад и рай существуют не только за пределами нашего понимания, они всегда с нами. Когда-то сбежав от ада, поселившегося в моей жизни, я нашла покой в городе, где мертвых больше, чем живых. Сегодня не слышно шепота, что был со мной в других странах. Я давно его не слышу, и это прощение за мои ошибки. Бежала, куда могла, а теперь я здесь. Жить в Колме (1) вдали от живых, рядом с мертвыми, намного лучше, чем в тех городах, в которых я побывала за последние годы скитания, в попытке спрятаться, скрыться не только от прошлого, но и будущего. Но судьбу нельзя долго обманывать. Ее нельзя провести вокруг пальца. То, что написано кровью на небе — невозможно стереть. Наша судьба в теплых руках Бога. Сколько еще я смогу скрываться от мира? Хотя, я знаю ответ. За меня давно все сказали карты. Вот только интересно, правильно ли я поняла их значение, ведь они имеют очень часто двоякий смысл. Я живу здесь уже почти год, впервые за последние восемь лет удалось надолго осесть на одном месте. Мой дом — это старый брошенный коттедж, окруженный лесом, находящийся неподалеку от одного из кладбищ Колмы. Лет пятьдесят тому назад, а, может быть, и больше, кто-то поспешно оставил дом, не желая жить рядом с призраками. Это место хранило свои страшные тайны, как и любое другое жилище, где хотя бы на миг останавливались люди. Но меня не пугали эти секреты, наоборот, они меня всегда привлекали к себе. В итоге у всех нас одни и те же тайны. Я поселилась в этом небольшом домишке, обустроив его на свой вкус. У меня когда-то все это было: блага цивилизации, эти бездушные железные машины, упакованные в пластик. Теперь мне все это не нужно. Я в бегах, и мне нужно сделать все, чтобы скрыться. Я не нуждалась в телевизоре, интернете, телефоне, компьютере и банковской карточке. Все знают, что эти приспособления способны помочь найти любого человека в хоть каком уголке мира. Почти всегда я жила в коттедже около кладбища и лишь несколько раз в месяц уезжала в Сан-Франциско. Я боялась появиться в городе, несмотря на то, что среди толпы намного проще затеряться, нежели чем в малонаселенной Колме. Как бы странно это сейчас ни прозвучало, но в огромном городе намного легче найти человека. В Сан-Франциско я приезжала за продуктами, лекарствами, общением и… деньгами. За свои двадцать семь лет я мало чему научилась. Не окончила университет, не стала великой писательницей, как мой отец, не сделала головокружительную карьеру, которой бы позавидовали все мои бывшие одноклассники. Я ничего не умела, кроме как вызывать духов, помогая людям общаться с умершими родственниками, или гадать на картах Таро, рассказывая о грядущих событиях. Это умение кормило меня и в то же время напоминало о тех временах, когда я находилась в родном доме. Человек занимается своим делом, если у него есть это дело, он и есть личность. Если же этого нет, пустота собственной жизни заставляет его со всем пылом заниматься другими людьми, теряясь в переплетениях чужих судеб. Бесполезное занятие. Но люди так устроены, что им нужно во что-то верить, особенно в чудо. Зачастую многие этим пользуются, и шарлатаны ломают человеческие судьбы, но это вряд ли относится ко мне. Я говорю то, что вижу, и могу ошибаться лишь в одном — в толковании значений. Мне знакомо чувство одиночества: снедающее, губящее, и в то же время закаляющее. Одиночество — это как удар тяжелой кувалды: стекло она разобьет на тысячи осколков, но сталь закалит. Если говорить об одиночестве, то, наверное, я одинока. Хотя нет, я не одна. В моем доме поселился кот. У меня на Родине говорят, если кошка пришла в дом сама, то принесет с собой счастье и благополучие в семью. Это правда: кошки являются проводниками между человеком и потусторонним миром, за это их всегда опасались, сжигали на кострах, как и их хозяев. Кошка никогда не подружится с тем, кто не способен полюбить ее. Кошки никогда не ошибаются в людях. Мой новый друг очень напоминает мне моего черного кота с желтыми глазами, ярко горящими в ночи. Кота, которого задушили на моих глазах. Это сделал тот, кого я должна любить, но я за это ненавижу его, и это чувство съедает меня изнутри. Это воспоминание каждый день напоминает мне о том, что я никогда не буду похожей на всех представителей моей семьи. Я была первой после отца, решившей взбунтоваться против правил и принципов, когда-то установленных в нашей безумной семейке. Но сегодня я не хочу думать о прошлом или будущем, мне нужно рассуждать о настоящем, тем более у меня есть повод для этого. Никогда не думала, что смогу когда-нибудь встретить кого-то ночью на кладбище. Я нашла его у одной старой кладбищенской могилы, с треснувшим камнем и непонятными надписями. Наверное, мне бы следовало испугаться, стоило бросить его на произвол судьбы, ибо он мог быть тем, кто нарушил бы мой покой, вырвав меня из нового мира, вернув в прежний ад. Но я ничего этого не сделала, впервые за много месяцев услышав шепот духов. Он лежал лицом вниз, а на затылке была кровь. Аккуратно перевернув его, я смогла внимательно рассмотреть его. Высокий, худощавый, черные кудри, прилипшие к запекшейся крови. Его черты лица совсем не похожи на тех, кто живет в этих краях: светлая кожа, узкое лицо, острые скулы, лоб пересекают небольшие морщины. Он точно не американец, он даже одет не так, как это принято в штате: пальто из ирландского твида, похожее то ли на бушлат, то ли на шинель, дорогой костюм, белая батистовая рубашка, начищенные до блеска ботинки, хотя все же немного грязи на них было. При нем не было документов, даже мобильного телефона, поэтому мне трудно сказать, кто он и откуда. Вероятно, мне бы следовало позвонить в скорую помощь, однако, сегодня не вечер пятницы, чтобы включить свой телефон. К тому же визит врачей вызовет массу вопросов ко мне, допрос полиции, шумиху, а мне это совсем не нужно. Собрав всю свою волю в кулак, найдя в себе силы, я взяла таинственного незнакомца подмышки, дабы дотащить его до своего домишки, где бы смогла обработать его рану. Непросто было это сделать. Он все же выше меня ростом, и он мужчина. Приходилось останавливаться, делать короткие передышки, следить: дышит ли он или нет. Я боялась причинить ему боль или же стать причиной его смерти, не хочу пятнать свою душу еще одним грехом. Я распахнула дверь своего дома, меня встретил Нокс (2), обнюхивая нашего «гостя». Он не зашипел, не замяукал, лишь только лапой прикоснулся к его плечу. Это хороший знак. Мне не стоит переживать насчет того, что мое затворничество было нарушено необычным появлением в моих владениях этого мужчины без имени. Все в порядке. Уложив его на диван, стала искать настойки, с помощью которых можно промыть рану и обеззаразить ее. Руки трясутся. Что это со мной? Я снова слышу хорошо знакомый тягучий шепот за спиной, оборачиваюсь, но никого не вижу. Нокс отпрыгивает от меня, шипя и урча. Он видел то, что не видела я. Знал, что сейчас, в эту минуту, нас на кухне совсем не двое. В горле застрял огромный комок; мне стало трудно дышать, будто бы я тонула и легкие уже успели наполниться водой. Страх уже успел незаметно подобраться ко мне, раскрывая свои гостеприимные объятья. Нокс посмотрел мне в глаза, продолжая недовольно урчать. Сжав кулаки так, чтобы ногти вонзились в кожу, причиняя себе боль, я смогла вернуть себе внутреннее равновесие. Боль может утопить человека, дав ему возможность умереть, а может помочь ему найти нужное решение, помогая трезво мыслить. Испуг прошел. Я смогла нормально дышать. А чего я хотела? Что я ждала? Думала, что Он никогда не найдет меня? Полагала, что от Него можно скрыться навсегда? Хотела, чтобы Он забыл меня, перестал преследовать? Было бы глупо так думать, так мечтать. Я знала, что однажды Он найдет меня, но пока это был лишь первый сигнал, причина для того, чтобы я приняла меры предосторожности, не позволяя найти себя. Нет, не мой «гость» принес первую весточку от Него. Дело было не в нем. Дело во мне самой. В моем прошлом. В моем происхождении. Однажды я не смогу скрыться от Него. Когда-нибудь Он найдет меня, заставив вернуться в прошлый ад. Так было на протяжении последних девяти лет. Так будет всегда. Ничто и никто не сможет изменить этот порядок. Но я пока могу сопротивляться. У меня есть еще силы для этого. У каждого человека свое предназначение в жизни и нет у него иного выбора, кроме принятия этого, и мне когда-нибудь придется смириться с судьбой. Рассеяв все свои опасения, я нашла травяные настойки. Аккуратно обработав рану неизвестному мужчине, неожиданно появившегося в моей жизни, стянула с него пальто, решив утром почистить его. У него была небольшая травма. Просто кто-то ударил его по голове. Возможно, он замешан в плохой истории, связан с криминальными силами Сан-Франциско, или же, так же, как и я, скрывался от кого-то. Мне трудно дать ответ. Вероятно, утром он предоставит мне информацию о себе. Я укрыла его тонким покрывалом, достала свою колоду потрепанных карт. Нужно спросить у них, что они поведают мне по этому поводу. Колоды полукругом разложила на столе, мысленно задала вопрос, задержав руку над картами, проникаясь ими, настраиваясь на них и свою волну. Очень трудно гадать себе самой, ибо нельзя отказаться от всех эмоций. Быть беспристрастной можно, только когда раскладываешь карты для незнакомых людей. Вытаскиваю первую карту. Шут. Вторая — Повешенный. Последняя — Влюбленные. Мое прошлое, настоящее и будущее. Моя судьба. Все так неясно, и не так просто. Карта «Шута» означает, что попала в ситуацию, когда судьба требует «отработать» прошлые прегрешения, прежде смогу начать новый этап жизни. Следующая карта говорит о переломном моменте в моей жизни. Неужели появление незнакомца станет тем рубежом, после которого я смогу найти свое пристанище, либо снова окажусь в аду, запертая в четырех стенах? «Влюбленные» — именно у этой карты всегда двоякое значение. Меня охватила дрожь. Скоро появится человек из моего прошлого, к кому у меня были чувства, и именно из-за него все пойдет по совершенно другому пути. Этот мужчина был в тех временах, когда я еще была юной девушкой, с любопытством смотрящей на весь мир, но уже испуганно. Он есть и в моем настоящем. Он будет в будущем. Моя судьба будет проходить красной линией по его. Мы связаны. Жизнь человека лишь нить. Есть вещи, что связывают людские нити. Судьба плетёт узор. Из прошлого к будущему тянутся нити к новым узелкам. Все мы часть этого узора. Никто из нас никогда не узнает всех путей, по которым могли бы, и, вероятно, должны были двинуться наши судьбы. И это, надо думать, к лучшему. Некоторым тайнам следует навеки оставаться взаперти. Нужно ложиться спать. Долго не могла уснуть, ворочалась, пыталась прогнать удручающие мысли. Пока мне стоит остаться в Колме, нужно подождать. Только спустя время смогу решить, что же делать дальше. Сейчас нет никакого решения. Главное, не проглядеть этот момент, когда, почуяв настоящую опасность, нужно будет бежать, закрыв глаза, не оглядываясь назад. Пока нужно просто поспать. Нокс уже свернулся калачиком у меня в ногах, тихо напевая песню. Он оберегает меня, переживает, а говорят еще, что у кошек нет души. Моя религия так утверждает, но она во многом заблуждается — я не раз в этом убеждалась. Но это не меняет мою крепкую веру в нее. Карты не дали мне толкового ответа, не избавив от сомнений. Я уверена только в одном — в моей жизни скоро произойдут перемены.