Пакуйте головы, Синдрийцы!

      Темнота укрывала с головой. Она не давала понять, откуда доносятся эти звуки. Кто тут?       — Уходи, проклятое создание! — «дядя Френ? Это ты? Дядя, что случилось?» — Уходи! Мы не хотим лелеять под своим крылом чудовище!       — Как мы раньше не замечали, насколько ты уродлива? Ты — настоящий монстр, — «это же голос брата!» — Просто сгинь и больше никогда не возвращайся сюда. Ради нас, сделай хоть что-то полезное в своей никчемной, жалкой и бесполезной жизни. Или ты способна только на убийства?!       «Что? Нет, о чем ты?! Я никого не убивала, о чем же ты говоришь? Что случилось, я не понимаю, совершенно ничего не понимаю! Брат, скажи, где ты? Я тебя слышу, но тут так темно... я ослепла?»       Девушка увидела собственную протянутую руку — такую крохотную, такую истощенную. Она была обтянута кожей, жилки проступали сквозь тонкую оболочку. Детские пальчики загибались, будто чудовищные когти неведомого ей существа. Бинты совсем распустились не только на страшной руке, но и по всему телу, давая увидеть оголенное кровавое месиво под прозрачным панцирем. В темноте вспыхнули глаза, а затем призрачные силуэты прошлого. Они тыкали в неё пальцами, смеялись и злились, обзывали и проклинали её существование… А ауры родных и любимых людей полыхали мертвым синим огнём.       — Уходи, уходи, уходи, — скандировало множество голос ужасающим стройным хором.       Вдали обозначился силуэт корабля. Роняя слезы, девушка хватает небольшой мешочек и бежит. Родные и знакомые бегут рядом, спотыкаются и падают, превращая свои тела в прах, а их глаза продолжали катиться вперед, протянув за собой длинную дорожку из ярко алой крови. Хор отбойным молотком стучит в такт пульсу, разнося по венам страх и непонимание. За что они её так гонят? Родные, любимые, которые всегда отказывались смотреть в глаза правде ради неё? Почему? В спину ребенку посыпался целый дождь из камней, помидоров и яиц. Они попадали ей в спину, затылок, голову. Били по ногам и плечам, а девчонка упорно бежала, боясь обернуться. Ей было не больно от этих ударов. Более было от ударов её собственного раненого сердца.       — Ромали, — позвал сладкий, беспокойный и звенящий во внезапной тишине голос мамы, — Ромали, доченька, куда же ты убегаешь?       Сердце остановилось и упало к ногам бегуньи — она споткнулась об него и упала, ткнувшись носом в землю.       — Ромали, дочь моя, ты оставишь меня? — полный испуга и обиды голос матери звучал всё ближе. — Я же родила тебя! Я же так старалась, так мучилась! Я умерла ради твоего появления на свет, а ты отвернулась от меня?!       Голос затих на последнем слове. Прекратился и град из камней и еды. Блондинка приподнялась на трясущихся руках и посмотрела вперед. Волосы спутались и прилипли к её заплаканному лицу. Корабль всё ещё виднелся, как смутный призрак, впереди. Она присела, утерла слезы и взяла мешочек. Всё, пора с этим покончить. Девчушка встала, срывая с себя последние бинты, и направилась к кораблю. Первый шаг, второй, третий...       — Ромали! — это был не голос, это был рёв из преисподней демона. — Как ты смеешь так со мной поступать? Ты, глупый червь, что жил в моей утробе! Питался моими силами и жизнью! Паразит, только берущий, но ничего не отдающий. Убийца!       Образ светлого призрака корабля затмил фантом матери: длинные светлые волосы женщины развевались во все стороны, словно живые змеи на голове. Глаза презрительно сужены, а изо рта вываливался длинный язык. Кожа отливала синим оттенком, словно перед ней возник труп. А длинное цветастое платье, которое семья бережно хранила после её смерти, было изорвано и изъедено червями. Её чрево было превращено в кровавое месиво. Мать упала на колени перед дочкой, протянув к ней хладные руки. Из живота вывалились органы и захлестала на пол кровь.       — Что же ты не бежишь обнимать меня, доченька? Не об этом ли ты всегда мечтала? Вот она я! — раздался истерический гортанный хохот.       Ромали отшатнулась и оббежала мертвеца, глотая слёзы. Ноги не гнулись, в голове смешалось всё в кашу, она так хотела убраться отсюда на тот корабль, уже сияющий так ярко в темноте.       Её схватили за лодыжку. Рука крепко обвила ногу, а сзади, совсем близко, опять раздался противный смех. Девочка упала, отбросив мешок в сторону, который только мешал. Зачем она его вообще несла? Женщина подтянулась, будто не способная идти, и схватилась второй рукой за эту же ногу. Ногти впились в кожу и стали раздирать и без того ужасающие пятна на ней. Ромали закричала от боли. Искаженное лицо матери усмехалось, по-змеиному водя языком из стороны в сторону — сил отпихиваться второй ногой от родного человека не было, даже осознавая, что это не она.       — Мама, прекрати! — завопила девчушка, пытаясь сесть и руками разжать хватку. В ответ лишь послышался хохот, и прилила новая порция боли.       Ребенок извивался, как мог, лишь бы выбраться из цепких рук трупа. Раздался гудок. Корабль начал отшвартовываться, моряки что-то весело кричали, стали разноситься звуки порта, воды, чаек и хохот существа: всё это смешалось в жуткую какофонию в голове Ромали.       Кричать от отчаяния уже было невозможно, оставалось только действовать — всеми силами уперевшись в призрака, блондинка смогла отцепиться от чудовища, встать и рвануть в сторону причала. Порезанная нога саднила и была в крови, но сейчас это было не важно. Она успеет, успеет! Змеюка не может встать, а значит не побежит за ней, у неё есть шанс! Ноги стали ватными, но она бежала. Бежала изо всех сил! Вот, корабль уже недалеко, совсем немного отплыл от пристани. Она подбежала к краю и прыгнула в призрачный и светлый корабль, без оглядки... Но раненая нога предательски подкосилась в момент прыжка, девушка полетела в воду. Холодные черные волны приняли её. Собственное тело тонуло, мгновенно онемев от холода, а светлый образ корабля становился всё дальше и дальше...       Ромали расслабилась и сдалась. На сколько её хватит тут с задержанным дыханием? На минуту? Она хотя бы пыталась что-то сделать. Она бежала, старалась, трудилась. В прочем, какая разница утонет она или уплывёт, ведь дома её уже не ждут. Зачем лечить то, что уже никогда не вернёт ей семью? Её маму…?       Вода перед взором забурлила, девушка резко сфокусировала взгляд. Перед ней с огромной довольной ухмылкой плыл призрак матери, загребая своими трупными руками воду. Девочка заметалась в воде, жалея, что не попыталась даже всплыть. А легкие, тем временем, начало сдавливать. Чудовище подплыло к ней, обвив свой язык вокруг горла блондинки и начало душить. Какой смысл, она ведь уже тонет и задыхается!       — Ты меня убила. Хочу теперь я справедливости!       — А-а-а-а! — закричала Ромали, захлебываясь собственными слезами, и села в постели. Руки схватились за светлые волосы, начиная их неистово дергать. В хижине все всполошились.       Реакция, как гостей так и подруг, была молниеносной — все быстро выбирались из постелей и ринусь в часть хижины, откуда доносился плач. Вперед прорвалась Амайя, сзади столпились парни с недоумением в глазах. Самой последней прибежала Шали, путаясь в собственных волосах. Все были встревожены, лохматы и озабочены столь внезапным пробуждением. Растолкав Синдбада и Шарркана локтями, мулатка подошла к кровати и остановила истязание волос Ромали. Обернувшись, встревоженная девушка злобно зыркнула на парней.       — Вы с ней что-то сделали?       Все мигом замотали головами, утопая в собственном поту от мыслей о том, что она с ними могла сделать, будь они причиной слёз блондинки. Амайя же наблюдала, почти изучая, за истерикой подруги, видимо, метясь в душе и не зная, что делать. Такое за все годы вместе было в первый раз. Даже когда один раз подругу укусили за рану, она не проронила ни слезинки, только губу до крови прокусила.       — Амайя, принеси воды, пожалуйста, — попросила Шали, всё ещё крепко сжимая руки рыдающей девушки, не давая ей вновь схватиться за голову. — А вы трое — уходите отсюда! Это вам не представление на площади! Это вам не экзотическое развлечение.       Все неспешно покинули Ромали, аккуратно завесив проём шкурами и оставив девушек вдвоём. Беловолосая вернулась быстро и хотела было присесть около Ромали, как Шали попросила её удалиться.       — Ами, — довольно мягко сумела произнести обеспокоенная Шали, пытавшаяся уже пару минут успокоить Ромали, — я понимаю, что ты тоже хочешь помочь как-нибудь, но гостей всё ещё надо накормить...       Более мягкой и правдивой отговорки, чтобы отослать девушку, мулатка подобрать не смогла. Не говорить же синеглазой в эти самые глаза, что та всё равно не сможет понять Ромали, что только может расстроить всех троих. Порой это создавало трудности, все пребывали в неловкости.       На удивление, Амайя отреагировала спокойно — кивнула и вышла, оставив подруг. На сердце Шали было дважды тяжело. Но сначала надо разобраться в истерике Ромали, а потом они вместе найдут выход и для Амайи.       — Шали, знаешь, — Амайя просунула свою голову между двумя шкурами, заглянув опять в комнату.       — Да?       — Я возьму сеть побольше? — внезапно произнесла беловолосая. — Придётся словить что-нибудь большое, гости-то у нас прожорливые!       Шали удивленно кивнула в ответ и повернулась обратно к Ромали, которая уже потихоньку с рыданий перешла на всхлипывания. Амайя быстро задернула шкуры и отошла. На самом деле, она хотела как можно скорей рассказать подругам о том, что один из гостей, кажется, что-то вынюхивал, но завидев обеспокоенные глаза девушки, подумала, что сейчас не самый подходящий момент. Может, она и не поймёт, что с Ромали, но не зря же мулатка выставила всех вон. Значит и такой пустяк может подождать до завтрака. Синеглазая поплелась за сеткой побольше, надеясь, что и улов будет соответствовать заявленному.       Парни все были снаружи. Синдбад сидел у порога на камне, там, где вчера был разведен костер. Рядом с ним на траве развалился Шарркан, закинув руки за голову и смотря в небо, а Джафар задумался о чём-то своём и прислонился к стене хижины. Амайя, даже не удостоив их взглядом, устремилась прямо в чащу на охоту. Король Синдрии поднялся на ноги и поспешил за девчушкой.       — А это ничего что они остались наедине без тебя? — спросил Синдбад, отгораживая от себя ветку дерева, чтобы та не ударила его по лицу, с каждым шагом догоняя беловолосую.       Амайя даже не остановилась, уверенно идя вперед. Девушка слышала, что за ней кто-то шел, да и пахло главным врунишкой нехило. Поэтому вопрос не застал её врасплох.       — Такое часто бывает, — улыбнулась ему Амайя с безжизненным взглядом, когда незваный спутник поравнялся с ней, — я в таких ситуациях ничем помочь не могу, потому что мало знаю о людях...       — Думаю, Шали слишком строга к тебе, как тогда учиться понимать, если тебя не подпускают к таким случаям? — предположил мужчина, хватаясь за мелкие бреши в отношениях девушек. Однако кажется, Амайю было не так просто поймать. Другая девушка бы уже поплакалась, пожаловалась, в общем — попалась на его крючок, но девчушка посмотрела на него взглядом полным радости и задорных искорок.       — Я всё понимаю, поэтому стараюсь об этом не слишком задумываться, — беловолосая подпрыгнула и крутанулась как юла, — они всё-таки дольше друг друга знают, и я чувствую, что их связывает нечто очень крепкое будто они...       — Они — что? — буквально фиксируя любую информацию, король попытался мягко подтолкнуть собеседницу к продолжению.       — А вот не скажу, — охотница показала язык и двумя прыжками взобралась на дерево, — здесь и поставим ловушку.       Синдбад взял себя в руки. Продвижение есть, контакт есть, осталось дело за малым. Его привычные фразы и действия не хотели отражаться должным образом, поэтому пришлось менять тактику. Тем временем девушка осмотрелась и, видимо заметив то, что ей нужно, быстро спрыгнула вниз. Не медля ни секунды, она сняла сумку и достала оттуда сеть, сделанную из лиан с верёвкой на другом конце.       — Ты будешь страховать у сетки, а я загоню сюда наш завтрак, — клыкасто улыбаясь, объяснила Амайя и перекинула верёвку через толстую ветку.       — Хорошо, — согласился король и спрятался за кроной этого же дерева.       Девушка же, насвистывая красивую песенку, пошла вглубь джунглей. Её не было минут пять и Легенда Семи Морей начал было беспокоиться, но не успел что-либо предпринять, потому что ему на встречу на всех порах неслась его собеседница, а за ней быстро перебирая лапками гналось нечто на подобие курицы, только её перья были в шипах, а клюв напоминал хорошо наточенный меч, которым она и пыталась пронзить свою «добычу» в виде беловолосой охотницы. Та, не переставая улыбаться, перепрыгнула сетку, а вот нерасторопная «курица» угодила в неё, ничего не подозревая. Синдбад, не будь дураком, быстро натянул верёвку, поднимая добычу вверх.       — Завтра-а-ак, — пустив слюну, мечтательно проговорила девушка и потыкала пальчиком в животинку, начавшую пугаться её.       — Ты настолько голодна? — изумился мужчина, пытаясь соотнести размеры тела Амайи и её аппетита великана.       — Чтобы быть сильной нужно хорошо питаться! — радостно провозгласила та и, забрав верёвку из рук своего «помощника», перевязала сетку с добычей.       — Ха-ха и правда, — улыбнулся король Синдрии и подошёл к сетке. Это было слишком близко. Птица боялась только беловолосую девушку, поэтому, когда к ней подошёл Синдбад, она не преминула ткнуть в него клювом.       Охотница отреагировала молниеносно — сбила мужчину на землю ещё до того, как клюв смог проткнуть мягкий бок Синдбада. Мужчина не заметил, как его повалили за землю. Он очнулся лишь тогда когда ощутил на себе вес чужого тела. Проморгавшись от минутной боли в затылке из-за её неожиданного свидания с землёй, глаза Синдбада встретились с глазами его спасительницы. Волосы Амайи мягко касались его лица, и он был уверен, что на ощупь они напоминают шёлк. Если их отмыть в лучших маслах и горячих ваннах. Из своеобразной прострации короля не сразу вывел голос охотницы. Он лишь видел, как шевелятся её пухлые губки, пытаясь что-то до него донести. Кажется, он знатно приложился головой, потому что его просто дезориентировало. Вдалеке он краем глаза зацепил два огромных желтых шара среди кустарников... А может ему показалось это?       — Осторожно, звери чуют врунов ещё за километр. Они для них — самая лакомая добыча, — на этот раз хихикнула уже Амайя, но увидев непонимание, мелькнувшее в глазах чужака, немного стала серьёзней. — Ты в порядке?       — А? Да, — уверенным голосом ответил мужчина.       — Говорили же, что всё зверьё опасно, даже обезвреженное!       Амайя вскочила на ноги, что-то ворча себе под нос. Синдбад поднялся следом, отряхивая с одежды траву и песок.       — Спасибо, что не дала ему выпотрошить меня, — чувствуя недовольство девушки, пошутил синдриец. Ему бы очень не хотелось портить отношение Амайи к себе, пока он не узнал всё то, что знает она и её подруги про это место и как отсюда выбраться. Но девчушка уже тащила на плече добычу и насвистывала всё тот же веселый мотив.       — Это не значит, что я тебя собираюсь спасать от остальных обитателей джунглей, врунишка, — кажется, это прозвище приклеилось к нему до конца дней. — Догоняй!       Как только Амайя и Синдбад скрылись в гуще деревьев, Джафар встрепенулся.       — Чего это он?       Шарркан безразлично пожал плечами, жуя соломинку и смотря в небо. Советник многозначно хмыкнул.       — Пожалуй, схожу ещё раз на ту поляну.       Мулат молчал.       — Эй, свинья ленивая, может, поможешь мне?       — Не-а!       Бросив гневный взгляд на генерала, Джафар пошел к знакомой тропе. Без него даже лучше будет, не затопчет поляну. Если уж идти вдвоем, то лучше взять незнакомку Ромали. Сама же полянка ничем не отличалась на первый взгляд от других точно таких же заурядных полян. Трава высокая и сочная была залита утренними лучами света, давая легкий отпечаток тени от деревьев. Кусты расступались в стороны, открывая пространство, где спокойно грелись на солнышке цветы, вытягивая свои тонкие стволы, чтобы быть поближе к солнышку своими разноцветными лепестками. Однако не все цветы сейчас были так устремлены к главному источнику своей жизненной силы. Парочка цветков поникли бутонами к земле. Джафар остановился, приглядываясь. И не просто приглядываясь, а переходя на особую «волну».       Это позволило ему почувствовать, что за пелена мешает юному растительному миру развиваться дальше. Остатки магии. Может, для людей в таком состоянии она не так болезненно ощущается, но природа получала даже маленьким всплеском большой противоестественный урон по своим запасам. Подобравшись к этому месту поближе, стараясь как можно меньше натоптать тут Ромали, а то потом ещё получит по шее тяжелой рукой да горячей ногой. Не от неё, конечно... Юноша принялся изучать её хоть немного поверхностно. Надо бы ещё пару частичек с собой забрать, авось чего Синдбад скажет. А может это магия девушек и они сами их призвали? Вот тут тогда было бы очень интересно. Сами, значит, гнали на них волну, таскали по земле, грозились кровожадной расправой за единый волос, упавший с их статных висков, а тут — баловство. Поверить, конечно, было трудно, но чем чёрт ни шутит?       При помощи нехитрых манипуляций Джафару всё-таки удалось запихнуть немного магии в небольшую бутыль, предназначенную по грозному виду скорее для яда. Да и при попадании в эту бутылочку магия сразу приобрела свой цвет — голубоватый оттенок цвета чистого моря или лазурита.       Тем временем Шали удалось унять подругу, которая не на шутку разошлась в своих рыданиях и причитаниях.       — Прекрати, пожалуйста, и объясни, что произошло, — ласково ворковать вокруг «малышки» мулатка уже попросту не могла, желая узнать, что такого случилось, раз её подругу это довело до натуральной женской истерики.       Со вздохом проглотив последние слёзы, Ромали нервно сжала стакан и во всех красках поведала одной из дорогих ей людей о своём сне, стараясь при этом на самых мощных и эмоциональных моментах не всхлипывать. Шали сначала наблюдала за ней с мягкой тревогой в лице, даже сочувствуя, но под конец посерьёзнела и даже, кажется, приобрела бледно-шоколадный оттенок. Испугавшись реакции, та уже готовилась успокаивать саму темноволосую, но на удивление та лишь обняла и погладила по спине девушку. Оторопев и ничего не поняв, Ромали могла лишь в последний раз глубоко вздохнуть и успокоится в её объятьях. Её потихоньку отпускало это наваждение и она, высказав всё до последнего слова, вдоволь нарыдавшись, просыпалась от кошмара и осознавала границы сновидения и реальности.       — Выглядишь ужасно, — отвесила напоследок комплимент Шали с лёгкой улыбкой, прежде чем покинуть Ромали и дать ей немного отдохнуть после ночного ужаса.       — Спасибо, пойду в королевы, — шепнула в конце с лёгким нервным смешком блондинка, закидывая голову и плюхаясь в кровать обратно на мягкую кожу.       Шали вышла на порожек как раз во время, когда рядом друг с другом из джунглей шествовали Амайя и Синдбад. Король опешил, застряв где-то между кустов с ежевикой и огромной пальмы у дерева, на котором вчера ютилась охотница.       Бросив тушку на землю, Ами без задней мысли сдала Синдбада, как и обещала вчера вечером.       — Он меня расспрашивал.       Кажется, в этот момент у обладателя семи сосудов было ярое желание забраться в сетку с животным. Уж лучше оно, чем эта разозленная мулатка! Спрятаться за пальмой не представилось возможности, Шали настигла его в несколько шагов и, схватив ласковой медвежьей хваткой за ушко, потащила поближе к костру, который успела развести Амайя. Как кота в какашки, ей богу! Ограничились в этот раз наказанием простым — Синдбад был привязан к деревцу, а в рот бережено запихан фрукт, чтобы неповадно было порядочных девушек заговаривать в дикой местности. Распоясался шалопай!       О Шарркане вспомнили, только когда он заржал над своим правителем, нечеловеческим смехом. Опасности в лабиринте поймать его не могли, а какая-то девчонка лет двадцати сгребла за милую душу, разве что не слопала.       — Составить компанию хочешь? — «девчонка» пребывала ещё в скверном расположении духа, улыбкой обаятельного клоуна-маньяка сверкая в сторону хохотушки.       — Ты всегда такая?       — Только не начинайте, — осадила их Ромали. Она вышла из хижины посвежевшая, но немного потухшая. — У нас осталось что ещё обсудить, не так ли?       Амайя пока самозабвенно занималась свежеванием и всяческим приготовлением тушки, при этом, не забывая подтверждать свою заинтересованность облизыванием, все послушно ждали Джафара.