Китовая песнь

Он не мог нормально думать. Озноб не давал покоя. Горло пересыхало. Хотелось дозы, большой. Чтобы, наконец, головная боль прошла вместе с недомоганием. Нейтан шёл, придерживая своей рукой себя с помощью стен. Еще шаг и он прошёл мимо своей комнаты. Она не его цель. Он искал другую комнату, 109. Прислоняясь плечом к дереву, приложил свою руку на гладкую поверхность. Парень прикрыл глаза. В висках стучит, дыхание сперло. Почти нечем дышать. — Открой дверь, мать вашу! Недовольно крикнул он, ударив ногой об дверь. Хоть боль и отдавалась, он её не чувствовал. Все какие-либо чувства потупились злостью и жаждой. Услышав шаги за стеной, замер. Старался даже не дышать. Но это никак не отразилось на следующем. Осталось все, как и было. Дверь не открыли. Но он чувствовал, что парень совсем рядом. Он знал, что он стоял за этой чертовой дверью, и ожидал, что будет следующим. Так было всегда. Так будет и в дальнейшем. Едва приподняв уголки губ, уткнулся лбом в деревянную поверхность. Прикрыв глаза, вдохнул, хоть воздуха для него было недостаточно. Собственно, как и во всей его жизни. — Уоррен… Я знаю, ты здесь. И ты стоишь за этой ебанной дверью. — шепнул тихо парень, и легко, почти что без силы, ударил кулаком об неё, — Открой… В ответ — тишина. Как и всегда. Он никогда её не открывал, как бы сильно Нейтан этого не хотел. Тогда ничего не изменилось. Сегодня тоже не изменится. — Сказал, блять, тебе её открыть! Вспышка ярости. Зрачки уменьшились. Сжав кулак, ударил уже сильнее дверь, а после с размаху и ногой. И так еще раз, и еще… Пока не покажется, что достаточно. Или, пока не станет восстанавливать дыхание. — Сука, Грэхем! … — сквозь выступившие слезы, проговорил блондин, и снова припал лбом в дверь. На этот раз, дерево казалось ледяным. Тяжело дыша, положил свою руку на ручку двери. Едва нажав, она поддалась внутрь. Расширив глаза, парень посмотрел вперед. Перед ним стоял шатен, как-то грустно улыбаясь. Сглотнув, Нейтан тяжело поддался вперед, и пнув ногой эту долбанную дверь, прижал к себе паренька. Он сжимал теплое, столь родное тело. Вдыхал его запах, зарываясь носом в пушистую шевелюру. Слегка покусывал ушко, а после оттягивал сладостно её мочку. Шатен же нежно поглаживал его спину, прикрыв глаза. После, спустя несколько минут, тяжело вздохнул и сказал следующее: — Дурак, она всегда была открыта для тебя.