Девятнадцать

Эта история началась с телефонного звонка. Всё ведь с чего-то начинается. День начинается с восхода солнца, ночь - с его заката. Чья-то жизнь - со смерти... Эта история не похожа на остальные. Эта история расскажет о безжалостном еретике, о существе из самых страшных детских кошмаров. Об обладателе лазуритовой шкатулки... В Мистик-Фоллс ночь. В Мистик-Фоллс так тихо. А еще в Мистик-Фоллс есть дом, большой и устрашающе тихий дом. Он отделан белым камнем и вообще - почти весь снаружи и изнутри сливочно-кремовый. Со сливочно-кремовыми окошками, с белыми пышными кустами роз, с молочными занавесками и плотными розовато-ванильными гардинами. И кухня со своим большим гладким столом, и спальня и даже чердак - здесь все было ванильным и молочно-кремовым, таким, чтобы остаться здесь насовсем, вдыхая корично-гвоздично-шафрановый аромат. А еще в Мистик-Фоллс живет красавица девушка. Ей не больше 17 лет на первый взгляд. Но её взгляд. Стоит только увидеть ее синевато-зеленые глаза, не ореховые, не мятные, не бирюзовые, а какие-то странные, лазуритово-изумрудные, с черными обручами-каемками, и можно тут же понять, что ей давно уже не 17 и даже не 25. Она - Виктория. В ванильно-сливочном доме живет Виктория. Уже много лет живет, и вовсе не одна. И когда темно в Мистик-Фоллс, когда на улицах редко встретишь даже загулявшихся в час ночной подростков, она не одна. И когда солнце поднимается над горизонтом - она не одна. В сливочно-кремовом доме живет мужчина. И когда в мистик-Фоллс вот так темно, как сейчас, когда никто не станет тревожить визитом, он сидит с ней на кухне и смотрит на нее. Смотрит, как она играет длинными, черными волосами, как, не специально оставляя тонкие черные пряди у самого виска, заправляет остальные за ухо. Он поднимает стакан с виски, отпивает немного, продолжает смотреть. Мужчина крайне хорош собой - крепкий, среднего роста, с серыми глазами в обрамлении коротких, но густых ресниц. Что скрывать - он привлекателен. Он красив и умен. Он - Малакай. Это он живет в сливочном доме вместе с Викторией, это он смотрит, как она заплетает длинные черные волосы в косы, это он готов поспорить со всеми, что такой любви еще не видели в Мистик-Фоллс. Ни в Мистик-Фоллс, ни во всем остальном мире. Вот только Виктория знает, что легко бы выиграла спор. Знает, но молчит. В Москве полдень. В Москве снег и гололедица. А еще в Москве есть аэропорт. За десятки прошедших лет усовершенствованный почти до автоматизма, с приветливыми девушками-проводниками, с терминалами самостоятельной регистрации, с металлически-серыми движущимися лентами для багажа. Здесь все почти автоматическое. Здесь почти все серое. А еще из этого аэропорта отправляется мужчина, за почти 19 лет превратившийся из первого парня школы в не менее симпатичного взрослого мужчину. Но, честно говоря, он стал чуть менее симпатичным мужчиной, чем был когда-то. Теперь на его счету шестеро детей и четыре развода. И мелкие морщинки на лбу и вокруг глаз, и потускневшие зеленые глаза. А еще на его шее пусто. И так и должно быть, говорила его первая жена, так и должно быть, ведь юность прошла. Мужчина ненавидит эти перелеты и свою первую жену, но в душе понимает, что она была права, когда уходила - он невыносим. А еще мужчина ненавидит возвращаться обратно и обещает себе остаться в этом чертовом пригороде, который там, недалеко от Шарлотсвилля и, по рассказам друзей, совсем неподвластен времени. А еще мужчина никогда не верил в сказки про оборотней и вампиров, в сказки про ведьм, о которых ходят легенды. О маленьком городе близ Шарлотсвилля ходят легенды. Он им, конечно же, не верит. Но мечтает побывать там, где время однажды остановилось. Он - Максим.