Wild West.

— Есть у меня одна лошадка на примете, — Вон заговорщицки подмигнул шерифу, который, казалось бы, готов был сейчас безотлагательно пойти на то, чтобы взять и нарушить его горячо любимый закон. Риз глупо моргнул и поднял голову, чтобы внимательно вскинуть брови и сделать вид, будто понял, о какой именно кобыле шла речь. Вариантов было уйма. Начиная от вполне-таки представительницы местной фауны и заканчивая миссис Крэбблз, которая пекла чумовые пирожки, но при этом являлась вечным объектом для потехи. Она обладала великим лицом, вытянутым и глупым до того, что Риз в самые худшие времена для его интеллекта выглядел неоспоримым интеллектуалом на ее фоне. Он и сейчас переживал эпоху застоя в собственных мозгах, что явно отразилось на его лице: те самые брови, взметнувшиеся вверх, никак не соответствовали пустому взгляду его глаз, рот был слегка приоткрыт, как у местного мальчика-дауна, а указательный палец руки, некогда принесшей Вону максимум боли, был выжидательно возведен вверх. Сам же Вон не выдержал и собрал в себе все плескавшееся внутри отчаяние, чтобы направить его целиком и полностью на шерифа. Заметив взгляд новообретенного друга, Риз, наконец, отвис и подобрал слюну, теперь уже его взгляд принял некоторое осмысление, и он подал голос: — Ты говоришь о том, чтобы мы угнали лошадку? — В голове Риза не могло уложиться то, что он, шериф, нарушает закон и идет на преступление, но потом он в завалах причин и отмазок откопал одну: «Это не воровство, а средство спасения Грузчика». — Не угнали, а одолжили. К тому же, с тем успехом, с которым этот Мудаскез уводил деньги из казны, мы должны эту кобылицу рекрутировать на всю оставшуюся жизнь. Для Риза не было секретом то, что мэр периодически прикладывал лапу свою загребущую к тем купюрам, что, по его скромному мнению, плохо лежали, однако он все же испуганно поднес ладонь ко рту, будто всю его жизнь и принципы вместе с ней оскорбили нещадно, изнасиловали мораль и оставили ее на обочине дороги. — В конце концов, Риз, нужно спасти Грузчика и поймать этого.., — Вон спешился, откашлялся в кулак и отчаянно огляделся по сторонам, будто их могут подслушать стены, а ведь они могут, а затем продолжил уже заговорщицким шепотом, -..мерзавца. Если бы Риз знал, что в недалеком будущем появятся фильмы, его любимыми вполне могли бы стать как раз вестерны. Или шпионские боевики. Потому что сейчас он крался по Гипертауну от фонаря к фонарю, боясь отбросить тень и жалея, что те байки о вампирах, которые травила его маменька, были всего лишь выдумкой. Он, пока пробирался к заднему двору Васкеза, даже придумал себе прозвище: «Риз Неуловимый». Об этом он не преминул рассказать Вону, на что тот со всей широкой душой обозвал его болваном. Риз смертельно обиделся, правда, забыл об обиде тогда, когда они, наконец, подобрались к месту назначения. — Какая цаца.., — Риз тихо присвистнул, оглядев кобылку, достойную всех первых мест, — Вон, как думаешь, она буйная? — Сам ты буйный, — Вон хлопнул себя по лицу, а Риза перекосило от ужаса, поскольку в звенящей ночной тишине звонкий шлепок по морде оказался слишком громким, и даже борода не смягчила его. — Я серьезно, и вообще, выбирай выражения, я шериф! — «Шериф» резко вспомнил о том, что ему пугаться как-то не по статусу, да и он вполне мог оказаться где угодно и при каких-либо обстоятельствах, и уж тем более он был в праве рекрутировать лошадку Васкеза, которую тот, между прочим, раздобыл совершенно нелегально. Короче, в случае чего, Ризу было чем крыть. — Хорошо, дружище, ты шериф, а я спонсор сегодняшнего вечера, — Вон обиженно шикнул и подошел к лошадке, которая оказалась на редкость строптивой. Мерседес (вроде бы так называл ее Васкез) была недотрогой и ей очень не нравились маленькие бородатые дяденьки в смешных котелках. Вон как раз попадал под описание. И вот Мерседес, как заправская скотобойка, взбрыкнула, благо, не стала звать папочку-Васкеза на помощь, и почти зарядила Вону по котелку. Банкир такой стресс грозился не пережить: он свалился на землю и принялся быстро работать конечностями, чтобы отползти подальше из зоны поражения копытами чертовой истеричной кобылицы. В этот момент Риз понял, что пора действовать. Когда-то папа рассказывал ему, что крутые парни-ковбои могли оседлать даже дикого степного скакуна, который ну никак не хотел оказаться под розовым человечком. Риз почему-то решил, что он крут до астрономических размеров и, ни секунды не колеблясь, решительно зашел с правого фланга и схватил поводья, притянув морду лошади к себе. — Слушай внимательно, детка. Ты нужна нам, будь хорошей девочкой, будь хорошей Мерседес, дядя Риз даст тебе сахарок, дядя Риз круче дяди Васкеза, — шериф быстро забормотал, пытаясь придать голосу больше истомы, на что даже насмерть перепуганный Вон заржал похлеще кобылицы и решил сразу же сообщить Ризу, что тот похож на чертова маньяка. Не смотря на это, Мерседес действительно успокоилась. И даже позволила себя угнать. Бедра Мерседес ритмично покачивались при каждом шаге, вместе с ними покачивались на ее спине и Риз с Воном. Последний улыбался, как мальчишка, которому матушка купила леденец спустя десятилетнее ожидание. Он был неизбывно рад тому, что Васкез лишился чего-то дорогого для него, ведь он неизменно лишал Вона нескольких купюр, а купюры Вон ценил все же больше, чем женщин. Кобылица неспешно довезла свирепых всадников до жилища банкира и будто бы исподлобья, оценивающе оглядела уже имеющегося в стойле потрепанного жизнью коня Вона. Конь почувствовал, что на него смотрят и встрепенулся. А когда сообразил, что на него смотрит особа его кровей, притом весьма привлекательная по лошадиным меркам, в нем открылось второе дыхание: он помолодел, поцокал на месте и понял, что готов к великим свершениям.