Закрой глаза

Чего у Санты было не отнять, так это умения кормить своих гостей до тех пор, пока они буквально не выкатывались из-за стола. Стараниями нескольких эльфов и хозяина дворца даже Кромешника накормили сдобным печеньем и пышным пирогом, только что вынутым из печи. Темный дух морщился, но от еды благоразумно не отказался, к радости Джека. Молодой Хранитель не любил воевать и, так сказать, предпочитал худой мир доброй ссоре. Правда, совместная трапеза длилась недолго. Питч сослался на необходимость работать и улизнул, напоследок набив карманы печеньями. - Голодным он точно не останется, - сделал вывод Николас. - Эй, Джек, а вы, похоже, подружились? Ты смотри, поосторожнее, парень! Кромешник - скользкий тип, он в свое время отверг наше предложение быть Хранителем и предпочел дорогу в темноту. Я к тому, что лучше с ним держать ухо востро. - Я и держу, - отозвался Джек. Чашка с горячим какао в его руках мгновенно покрылась тоненьким слоем инея, но юношу это нисколько не смутило, он продолжал пить остывший какао с явным удовольствием. - Не волнуйся, я не стану доверять Питчу до конца, у меня не настолько короткая память. Он сделал большой глоток и облизнул губы, над которыми остались тоненькие "усы" из какао. - Ум-м, вкусно как... Спасибо за ужин, Северянин. Я останусь сегодня спать в той комнате, которую ты мне предоставил, ладно? - Сколько угодно, - хозяин дворца пожал плечами. - Главное, чтобы тебе шум не мешал. Но к вечеру я жду твоей помощи в изготовлении игрушек, Джек. Лучше управиться заранее, чтобы было время подготовиться к Рождеству не спеша. Юноша кивнул. Сказать по правде, ему было приятно, что после стольких лет одиночества он не только нашел друзей, но и стал всем нужен. В самом деле, Питч пару раз велел ему идти с ним ночами в комнаты маленьких детей. Выгода была очевидной: Джек присматривал за тем, чтобы Кромешник не нарушал договор, и заодно учился экономному расходованию силы, наблюдая за жутковатой работой темного духа. Каждый из Хранителей в какой-то мере стал его учителем, от каждого он узнавал нечто интересное. И мысль о том, что у него впереди долгие века, чтобы научиться как следует использовать свои возможности, весьма грела - как бы странно такое ни звучало по отношению к духу зимы. Впрочем, за эту ночь он действительно устал. Полет на полюс, веселье на заснеженном острове и масса новых впечатлений доконают кого угодно. Поэтому после ужина Джек попрощался с Сантой и направился к себе. Ледяная комната встретила его легким ветром и позваниванием длинных сосулек под потолком. По стенам танцевали блики приглушенного света. Джек устроился под одеялом и, сонно щуря глаза, любовался пляской искр на стенах. Воспоминания о детстве заполняли его в такие моменты, перед внутренним взором стоял фонарик из их детской. Стоило поставить внутрь этого светильника свечу - и темнота рассеивалась, а на стенах начинали проявляться фигуры сказочных птичек и животных. Счастливое было время, несмотря на то, что жили они бедно... Он сам не заметил, как уснул, крепко и сладко. Песочника с его волшебными видениями рядом не было, и все равно Джек будто бы видел что-то хорошее - то ли смутные призраки полета, то ли лица родных... Добрый сон через некоторое время испарился, и Джеку привиделось, что он снова под водой. Он рванулся, вынырнул на поверхность, хватанул ртом воздух и ощутил, как снизу, из проруби, его ноги оплетают чьи-то жесткие пальцы-щупальца, утягивая на глубину, заставляя тонуть... Джек распахнул глаза. В комнате стало темно, добрые искры-огоньки куда-то делись. Он сел на постели и увидел, что в углах комнаты полощутся, наползают, движутся черные прядки тьмы. Улыбнувшись, юноша свесил голову с кровати и заглянул вниз, где темнота была особенно густой. - Привет, - поздоровался он. - Обязательно было насылать на меня кошмар, чтобы я проснулся? - А чего ты ждал, романтических поцелуев? - огрызнулся Кромешник. Он был почти невидим, только сверкали желтые глаза и заостренные зубы, как и положено духу страха. - Вылезай, - потребовал Джек. - Ты там замерзнешь, моя комната - не самая теплая во дворце. Покрывшись инеем, ты вряд ли кого-то испугаешь. Особенно если еще и нос замерзнет. Питч ухмыльнулся - наверное, представил, как пытается насылать кошмары, то и дело сморкаясь. Да уж, зрелище было бы не особенно впечатляющим. Темнота из-под кровати черными щупальцами выползла наружу, проникла под одеяло и уверенно заскользила по ногам Джека. Тот зажмурился, слегка вздрогнув от прикосновений худых пальцев к бедрам. Питчу нравилось истязать его, слегка издеваясь и не давая получить все удовольствие сразу. Но это тоже была учеба, хоть и весьма своеобразная. - Я помню, как пришел к твоей сестре в ночь после твоей смерти, - вдруг сказал Кромешник, показываясь из своего укрытия. Он лег сверху, накрывая Джека своим телом. Ниже пояса Питча была сплошная чернота, сгусток шевелящихся щупальцев из кошмарного песка - кажется, он опять что-то задумал. - Ну ты и сволочь, - признал Джек задумчиво, позволяя первому щупальцу забраться под рубашку и коснуться живота. - Будто ей мало было страхов наяву! - Джек... - Питч замер, опустив голову, и было видно, что ему неловко. - Это моя вина. Луноликому понадобился новый Хранитель, и я знал, что им, скорее всего, станет твоя сестра, а не ты. Она должна была умереть в тот день, провалившись под лед. Хранитель вздрогнул и посмотрел на бывшего врага. Питч молчал, касаясь его лица ладонями, но сейчас в его взгляде не было голода, только усталость и неловкая вина. - Я видел страшные сны в то время, - медленно вспомнил юноша. - Видел острый лед и черную воду, которая отнимает дыхание. Но решил, что это просто дурной сон. Выходит, моя сестра не видела ничего такого, потому что должна была умереть? Молчание Кромешника было красноречивее слов. Джек опустился на подушку и стиснул зубы. Он сам не знал, чего хочет больше - остаться одному или попытаться ударить темного духа. - Так вы с Луноликим договаривались о том, кто умрет, чтобы стать новым Хранителем? - уже зная ответ, бросил Джек. - А я, значит, не более чем ошибка в чертежах? - Она должна была умереть, - подтвердил Бугимен. - Но умер ты. Я навещал тебя при жизни, Джек, отсюда твои кошмары. Ведь ты стал веселиться днем, чтобы не было так жутко ночью, не так ли? Он притянул юношу ближе, слегка взъерошил его волосы и вдруг ласково коснулся губами его лба. - Я не люблю Луноликого с его интригами, Джек, хотя и сам часто играю судьбами смертных. Посуди сам, что еще могут делать тысячелетние духи, чтобы не сойти с ума? Джек по-прежнему молчал. Питч на пробу дотронулся до его груди, задрал рубашку, царапнул ногтями плоский живот. - Ей снилось, что ты жив, - шепнул он в самое ухо юного Хранителя. - Что вы вместе играете, как раньше. И я прислал ей свои кошмары, чтобы она больше не видела этих снов. Никогда. Юноша вздрогнул, когда пальцы Питча потрогали его сосок, и тихо выдохнул: - Спасибо. Больше они почти не говорили в то утро. Джеку было больно, и Кромешник забирал эту боль, впитывал ее, заменяя ее болью простой, телесной. Пара тонких черных щупалец скользила между ягодиц молодого Хранителя, растягивая его, подготавливая для своего господина. Джек тяжело дышал, выгибался, позволяя жесткой ладони Кромешника ласкать свой член. - Давай же, - не веря своим ушам, услышал Питч. - Сделай это! Хочу тебя... Джеку казалось, что ласки мучительно долги. Он стиснул зубы, перекусив щупальце, что забралось к нему в рот, и черный песок тоненький ручейком просочился в горло. Питч зашипел сквозь зубы, перевернул любовника на живот и приник губами к его анусу. Длинный язык коснулся расширенной дырочки, заставляя юношу вскрикнуть, уткнувшись в подушку. Казалось, Кромешник готов мучить его часами, растягивая удовольствие. Джек это знал, и потому в какой-то момент схватился за черные щупальца, и те мгновенно покрылись колкими иглами льда. Питч коротко охнул, когда Джек извернулся и оседлал его бедра. - Я сказал, что хочу тебя, - резко повторил юноша. - Не надо играть со мной, черный человек! Он сам опустился на член любовника, навис над ним, упираясь руками в простыни. Температура в комнате понижалась. Стены заискрились, щупальца тьмы треснули и осыпались на пол безвредными осколками. Они двигались все быстрее, вцепившись в плечи друг друга. Ненависть, привязанность и глубинная связь, которую уже было не разорвать. Джек обнимал того, кто мог убить его, кто должен был убить, и слушал, как сорванно тот дышит. Если закрыть глаза, казалось, что они оба летят куда-то в пропасть, падают в тьму, откуда нет возврата - и ничего Хранитель не желал так яростно, как остаться в ней навеки. Член входил глубоко, с силой, растягивая анус до предела, и Джек цеплялся за это ощущение, усиливая его, насаживаясь еще, до крови. Они скатились с постели и изгибались на полу, будто сражаясь. Победитель этой борьбы получал в свое распоряжение проигравшего - целиком, со всем его удовольствием и покорностью. Короткие ногти царапают тонкую кожу, на белой груди проступают алые следы, ошейник сжимается до предела, лишая дыхания. Джек хрипит, валяясь на полу, пока Кромешник торжествующе наваливается сверху, трахает так, что перед глазами темно - или это от того, что ошейник так сжимает и колет горло? Джек кончил первым, скребя ногтями по полу и почти теряя сознание. Первый вдох после того, как кошмар на его шее отпустил хватку, был подобен райскому нектару. Юноша дышал, кашляя, дрожа и все еще содрогаясь от дикого, невероятного удовольствия. Будто во сне, он смотрел, как Питч вытягивает из его тела крупный напряженный орган и быстро водит по нему рукой. Мутные белые капли туго выплеснулись из головки, оросив живот и бедра Джека. - Мой, - пробормотал Кромешник, больно сжимая бедра Хранителя. - Мой, - эхом отозвался Джек, поднимая голову и дерзко глядя на него. Нет победителя, нет побежденного - и не будет никогда. Они ненадолго задремали прямо так, на полу, почти что на леднике. У Джека хватило сил только на то, чтобы спихнуть с себя на удивление тяжелое тело Кромешника, иначе тот мог и впрямь превратиться в ледышку. Проснулся юноша разом, услышав, как что-то глухо бумкнуло об пол. Следом раздалось раздосадованное: - Quo vadis, cinaede? Этого языка Джек не знал, но вряд ли даже древний дух может сказать что-то пристойное, упав на пол. - Что случилось? - юноша повернул голову, узрев злого как сто чертей Питча, поднимающегося на ноги. - Наступил на этого проклятого эльфа! - буркнул Кромешник, обличающе указав на возмущенного прислужника Санты. Тот прыгал внизу, тряся колпачком, и что-то пищал. - Кажется, что-то случилось, - сообразил Джек. Он вскочил и потянул к себе штаны, которые почему-то нашлись не на кровати, а на подоконнике. - Давай быстрее, вдруг что-то не то с шаром? Они спустились по длинной, устланной красным ковром лестнице. Продрогший Питч ежился, потирая предплечья, и Джек тихо хихикнул, покосившись на него. Санта ждал их внизу, у шара. Огоньки трепетали и привычно мерцали успокаивающим золотистым светом, но, присмотревшись, Джек увидел, что они светят как-то тускло. Остальные Хранители уже были здесь. Вокруг феи вились стайки зубных крох, которым она шепотом отдавала распоряжения. Поскольку основное время работы для большинства Хранителей наступало ночью, днем они могли собраться и обсудить свои дела. - Кто будет печенье? - щедро предложил Санта, кивая на чудовищно огромную тарелку в центре широкого стола. - Когда я был моложе, то часто питался за работой этими печеньями, их хватало на много дней. - Еще бы! - вполголоса буркнул Питч. - Смотрел на печенье и думал: "Надо срочно найти нормальную еду!" Джек зажал себе рот, но предательский смешок все равно вырвался на волю. - Зачем ты нас собрал? - Кролик нетерпеливо постучал лапой по полу. - Не то время, чтобы в гости заглядывать, у нас дел по горло. - Что-то не так, - вздохнул Северянин. - Смотри, огни на шаре потускнели. Те, кто верит в чудо, сейчас напуганы до смерти. Взгляды всех Хранителей, за исключением Джека, невольно устремились к одинокой черной фигуре, сидевшей в дальнем конце стола. - Что вы на меня уставились? - окрысился Питч. - Я тут ни при чем. Пугаю в меру возможностей, конечно, но заставить чувствовать приближение смерти в масштабах всего мира не смогу, так и знайте. Это не в моих силах. На такое было способно только одно существо в мире. Они замолчали, охваченные ужасным подозрением. Песочник первым высказал догадку, изобразив над головой оскаленную волчью пасть.