За что?!

- Проходи, - я посторонился, пропуская Диму вперед и, не удержавшись, шлепнул его по подтянутой попе. Собственно, ради того, чтобы полюбоваться попами друг друга, мы и пришли ко мне, подгадав, когда дома никого не будет – ни детей, ни их матери (отец их уехал ещё неделю назад, заканчивать ремонт), ни моей матери. Обычно развратом мы занимались у Димы, но пару дней назад его затопили соседи, и теперь в дневное время своими силами исправляли последствия своей оплошности. Я бы побоялся оставлять свою квартиру наедине с незнакомыми людьми, пусть и соседями, но Дима только отмахнулся, мол, красть у него все равно нечего, а больше бояться ему нечего. - Ну, где ты там? – оглянулся Дима. - Иду-иду. Дима всегда начинал с поцелуя. Медленно и нежно. Оглаживал кончиками пальцев мою щеку, аккуратно прикасался к губам, к щекам, к шее. Он вообще был очень нежным и чувственным, мой парень. Как-то он сказал, что это потому, что нежности ему в жизни не хватало. А я прислушивался к нему, шел за ним. Никогда даже и не думал, что могу быть таким трепетно-нежным, но с Димой по-другому нельзя было. По-другому и не получалось, стоило только взглянуть на его хрупкое, но жилистое тело, красивое, слишком красивое для парня лицо… На животе у Димы был шрам. Длинный, грубый, страшный и старый. Я не спрашивал о нем, боясь задеть чувства своего парня, а он делал вид, что вообще не замечает некрасивой отметины на своем теле, хотя в первое время во время нашей близости и пытался прикрывать ее. Дима удобно устроился на кровати, я навис сверху. Прошелся дорожкой поцелуев от его шеи к низу живота, улыбнулся шало и поцеловал ниже - прерывистый Димин вздох стал мне наградой. Погладил яички, прошелся легкими поцелуями по всей длине члена и обхватил головку губами. Вообще-то, профессионалом в этой области интимной ласки я не был, но Диме вроде нравилось, по крайней мере, он ни разу не жаловался. А ещё – он никогда не стонал. Вообще. Даже во время оргазма. Поэтому я удивился, когда он вдруг закричал: - А-а-а, блять, не могу больше! - Уже всё? – опешил я, оторвавшись от увлекательного занятия. С другой стороны, если бы всё, я бы это почувствовал… Вместо ответа Дима приподнялся, пошарил рукой где-то в районе поясницы и, удовлетворенно хмыкнув, выудил часть конструктора «лего». - Мешала всё время, - пояснил он. - Блядский Славик со своими игрушками, - хмуро буркнул я. - Слава – хороший мальчик. - Дим, а ты действительно сейчас хочешь поговорить о том, какой хороший мой племянник и как нам всем с ним повезло? - Не психуй, - Дима ловко перевернулся так, чтобы я оказался снизу, а он сверху, в позе наездника. – Я уверен, у нас все получится. И оказался прав. Действительно, всё получалось, очень даже неплохо получалось, откровенно говоря, получалось очень даже хорошо – я-то, в отличие от Димы, не молчал и громко стонал, вбиваясь в податливое тело. Дима задышал чаще, что свидетельствовало о том, что он уже близок к финалу, я задвигал бедрами интенсивнее, стремясь его догнать, и тут откуда-то из-под кровати донеслось механическое «Ма-ма, расскажи мне сказку!». В общем, кончать и ругаться одновременно на племянницу – дело очень занятное. *** Я в это не верил. Никак не мог поверить в то, что Слава-почему, принцесса София, мелкий неформал и их мать уезжают. Мы стояли на перроне, поезд отправлялся через двадцать минут. Дети вместе с теть Верой пошли в буфет купить воды. - Эй, ну не грусти, - Дима украдкой погладил мою руку. - Я и не грущу. Давно пора. Пусть уебывают. И вообще, даже не жалко. И Славка «лего» своей не забрал, - голос у меня сорвался. - Ну что ты так убиваешься, они же будут к тебе в гости приезжать, а Никита и вовсе только за вещами едет, потому что решил в колледж поступить здесь. - И ничего я даже не убиваюсь! А кто Славке объяснит, почему обезьянки друг у друга в голове ковыряются? А кому Софа будет мазать тушью ресницы? А от кого соседский кот будет шарахаться? А я? Я без них как? - Они же бесят тебя? - Да. - Мелкие поганцы? - Ещё какие! - Малолетние чудовища? - Ага! - Пусть уебывают? - Пусть. Пусть уебывают, только бы остались. Вернулись дети, сразу полезли обниматься. Славка, как обезьянка, повис на Диме (он очень уговаривал маму взять Диму к ним домой, но мама почему-то была против, и мелкий весь вечер изводил ее вопросом почему), Сонечка обняла меня. Никита стоял в сторонке и говорил по телефону, вероятно, со Шпалой. Тот расставание с любимым переносил тяжело и вчера, утопив свое горе в вине, орал под окнами: «Н-ки-та! Я лблю тебя!» - до тех пор, пока я на него таз холодной воды не вылил. - Ну всё, - засуетилась тетя Вера. – Пора, отправление скоро, а мы не устроились ещё! Я последний раз обнял Славу, Соню и даже Никиту. - Здравствуйте, Ваш паспорт и билеты, - улыбнулась теть Вере проводница. - Так, возьмите паспорт, а билеты… Сонечка, я тебе билеты давала. Сонечка понятливо кивнула, полезла в купленную ей Димой (забаловал он мелкую принцессу) сумочку и извлекла оттуда билеты. Точнее, то, что от них осталось, потому что в аккуратно вырезанных сердечках, посыпанных блестками и надушенных ароматной водой, билеты угадывались едва ли. Димка тихо засмеялся, сжал мою руку. Я улыбнулся. Не подвели меня, мелкие поганцы. Если они когда и уедут, то точно не сегодня. Я, скорее всего, об этом пожалею и где-то через час буду кричать «за что?!» и негодовать по поводу того, что они не уехали, но… перевестись, что ли, в следующем году к Димке на педагогический?