- 3 -
22 ноября 2015 г. в 17:59
Мэг была права — холодильник отключился и купленные вчера полуфабрикаты покрылись зеленоватым пушком плесени. Адам обвинил во всём повышенную влажность и выбросил их в мусорный контейнер у дома. Кстати сказать, тут он и нашёл источник неприятного запаха. Нужно было срочно позвонить в компанию, занимающуюся вывозом мусора, но для этого стоило сначала найти телефон. Выходило, что всё равно придётся посетить Мэг, если уж не ради угощения, то чтобы уточнить про телефонную связь.
Адам запер дверь и двинулся по улице медленно, оглядываясь. Ему хотелось понять, действительно ли все остальные дома пустуют. Быть может, удалось бы избежать неприятного визита, но, как назло, других соседей, с которыми можно было бы решить проблемы, не нашлось.
Дома по обе стороны улицы выглядели совсем заброшенными, они таращились тёмными стёклами, а кое-где рамы были выбиты. У одного из зданий дверь висела на единственной петле, у другого дорожка к дому заросла крапивой в человеческий рост.
Поёжившись от неуютного ощущения, Адам свернул во дворик к Мэг. Та вышла из-за дома с корзиной в руках, будто почувствовала прибытие гостя. За её спиной белыми крыльями била по воздуху свежевыстиранная простыня.
— А, пришёл, — кивнула она безразлично. — Пойдём.
— Я только хотел спросить насчёт телефонов… — Адам отчаянно не хотел заходить к ней в дом, удушающее чувство точно держало его за горло. — И про мусор…
— Телефонная компания обанкротилась лет пять назад, у нас нет связи, — хмыкнула Мэг, поставив корзину на крыльцо. — Почтальон ходит дважды в неделю, если что. А мусор вывозят редко, приходится терпеть вонь. Да ты быстро привыкнешь, — она странно глянула на него.
— Мне некогда задерживаться, — выдохнул он, всё ещё борясь с приступом паники.
— Да? — её губы вдруг разошлись в диковатой ухмылке. — Но с риэлторами ты до сих пор не говорил.
— Это дело времени, — Адам едва не попятился, когда Мэг шагнула к нему. Её холодные пальцы цепко ухватили его за запястье.
— Пошли в дом, — почти приказала она. — Пора обедать.
Как же жутко это звучало, но Адам вдруг понял, что не в силах противостоять. Как-то сразу на него навалились отчаяние, апатия и усталость. Он побрёл за Мэг к крыльцу, едва переставляя ноги. В голове зашумело, а перед глазами поплыли чёрно-красные пятна.
— Это пройдёт, — сказала вдруг Мэг.
И Адам понял, что каким-то образом она сейчас заглянула в его спутавшиеся мысли, прочла его страхи. И узнала о том, как сильно он уже ненавидит Хани Ярд.
Когда они расположились в маленькой и опрятной кухне, Адаму стало легче. Он даже сумел отогнать липкий страх или, скорее, всего лишь немного оградиться от него. Мэг поставила чайник, вытащила пирог из духовки — и всё это молча, точно знала, что пока из Адама не получится собеседник.
Он оглядывал кухоньку, собираясь с мыслями. Массивный деревянный стол, жёлтые занавески в цветочек, шкафчики с сетчатыми дверцами… На полу лежала старая циновка, почему-то совсем не вписывающаяся в общий стиль. Адам понял, что это место напоминает ему тот дом, в котором он вырос. Мать тоже когда-то купила именно такую циновку…
Он прервал тишину, чтобы сбежать от глупых воспоминаний, сначала откашлялся, а потом заметил:
— Так… Ты живёшь тут всю жизнь?
Почему это сразу же показалось ужасно нелепым и даже почти грубым вопросом?.. Адам даже замер, ожидая, что Мэг ответит резко или швырнёт в него что-нибудь.
— Хм… — она только медленно повернулась и смерила его взглядом. — Всю жизнь… — это звучало не как ответ — неуверенная, неоконченная интонация выдавала странное сомнение, но больше Мэг ничего не добавила.
— Прости, — счёл нужным извиниться Адам. — Тут поблизости есть ещё кто-нибудь?
И снова вопрос был неправильным, но на этот раз — до нелепости смешным. Мэг действительно криво ухмыльнулась.
— Думаю, ты сам понимаешь, — она начала резать пирог на маленькие аккуратные ломтики. Чайник зашумел на плите, готовясь вскипеть. — Если хочешь спросить про Агнешку, то она была вздорной старухой.
Адам опустил взгляд на собственные ладони, покрасневшие от чистящих средств. Он держал их на столе, сцепив пальцы в замок, и сейчас они казались ему чем-то чужим, инородным, диким.
— Она тоже хотела уехать, — добавила вдруг Мэг и отвернулась. Адам даже не поручился бы, что эти слова ему не послышались.
— Вот и чай, — она сняла чайник с огня и разлила кипяток по заранее приготовленным смешным чашкам с пучеглазыми зверушками. Бросив чайные пакетики в каждую из них, Мэг некоторое время задумчиво смотрела в окно. — Ты зря приехал.
— Я тоже так думаю, — кивнул Адам и добавил: — Вряд ли сумею продать этот дом…
— Не поэтому, — и она хрипло засмеялась. — Угощайся.
Чашки глухо стукнули о столешницу. Адам взял ту, на которой зверушка была фиолетовой, и отпил почти не заварившийся чай. Горячая и безвкусная вода обожгла язык, но эта внезапная боль отрезвила и вернула силы.
— Нужно сделать фотографии, — вспомнил он. — Чтобы хотя бы попытаться продать…
— Нет, — она глянула на него с такой ненавистью, что Адам едва не подавился. — Никаких снимков. Слышишь?
— Почему это? — он оглядел кухню и вдруг понял, что ему показалось странным. На холодильнике Мэг не было никакой мишуры, столь привычной сейчас — ни магнитиков, ни фотографий, ни картинок, ни списков покупок. Не было ничего такого и в доме Агнессы. Точно жители Хани Ярд никогда не интересовались ничем подобным.
— Сам поймёшь, — вдруг отвернулась от него Мэг. Она обхватила себя за плечи, точно ей стало холодно.
Тут Адам вспомнил, что забыл взять с собой фотоаппарат. Ему пришло в голову, что в супермаркете обязательно должны быть камеры, как раз в том углу, где он заметил музыкальные центры и радиоприёмники. Вот и появились дела на завтра. А заодно можно зайти к риэлторам, вдруг контора всё-таки открылась раньше?
Мэг поставила перед ним блюдце с пирогом, точно никакой вспышки раздражения не было. Адам глянул искоса, но есть не стал.
— Пожалуй, мне всё-таки пора.
— Ну и иди, — Мэг откусила кусок пирога и принялась медленно жевать, внезапно стало заметно, насколько она устала.
Адам спешно поднялся, не желая больше её утомлять. Он так торопился покинуть домик Мэг, что едва не упал на крыльце. Тут же ветер захлопал мокрой простынёй, как будто кто-то смеялся над ним.
Вернувшись в дом Агнессы, Адам некоторое время даже не знал, за что именно взяться. За окном снова наползала хмарь, начался дождь, и скоро потребовалось включать свет, так стало темно.
Послонявшись по комнатам, он, наконец, выбрал мрачную гостиную, где диван и кресла всё ещё были укрыты грязно-белыми чехлами, а журнальный столик между ними зиял местами слезшей полировкой, по столешнице были разбросаны круги от чашек, точно это было пшеничное поле, где некогда приземлялись НЛО.
В углу стоял шкаф, и Адам взялся перебрать находившиеся там книги. Все они оказались изрядно потёртыми, точно Саванж год за годом читала их одну за другой, не покупая никаких новых. Выставив книги неровными стопками на пол, Адам некоторое время размышлял, стоит ли их оставлять. В основном это были сентиментальные романы, но непонятным образом среди них затесались истёртый справочник для радиолюбителей в жёлтой обложке и некогда красивая энциклопедия оружия.
«Может, у неё когда-то был мужчина?» — подумалось Адаму, когда он рассматривал эти книги. Ему сразу же захотелось представить, как выглядела Агнесса много лет назад. Была ли она эффектной блондинкой, стильной брюнеткой? Может, она была рыженькой и смешливой?
Он вернулся на кухню — намочить тряпку, и на глаза почти сразу же попалось письмо. Теперь он перелистал страницы, чтобы понять, какой же была тётка, почувствовать её характер через эти неровные строчки. Но получилось только ощутить горечь и страх, то и дело мелькавшие среди слов:
«Тебе понравится, не может не понравиться, мой дорогой. Когда не имеешь никакой другой альтернативы, приходится любить то, что окружает, разве нет? Любовь от безысходности, да?
Когда говорят, что падая на дно, всегда можно от него оттолкнуться, не стоит верить этому, Адам. Дно бывает илистым, вязким… Оно затягивает, обнимая ступни, сжимая их с неожиданной силой. Из таких объятий не вырваться и от них невозможно оттолкнуться — слишком они мягки и податливы. И вот ты тонешь, тонешь, захлёбываешься, а весь мир вокруг сжимается до крохотной точки. Так вот, вся наша жизнь — это такая крохотная точка, дорогой. И этот городок — он такая точка. Здесь всего остального мира не существует…
Но… Прости! Прости мне эти рассуждения! Это всё старость. А тебе понравится, понравится, да. Не может быть иначе».
Точно она писала мантру для него, нечто утешающее, смягчающее ощущение… неотвратимости?.. Но внезапно прорывались истинные чувства, которые невозможно было сдержать.
Адам поёжился от этих мыслей и снова отложил письмо в сторону. Может, было бы лучше и вовсе его сжечь, но что-то всё-таки останавливало. Будто среди этих строчек оказался спрятан шифр, и если не разгадать его, то…
Эти мысли следовало прогнать: Адам знал, что может изводить себя днями напролёт, блуждать в недосказанностях, вместо того чтобы жить сегодняшним днём. Здесь не было ключа и тайного кода, только сентиментальный вздор, который неизвестная ему старуха писала перед тем, как исчезнуть из этого мира навсегда. Быть может, она страдала старческим маразмом или же от затяжной боли, но ничего мистического в её строчках просто не могло быть!
Ему вспомнилась Мэг, её холодный взгляд, в котором безразличие мешалось с презрением. И вдруг он понял, что ни капли не понимает её, как будто она была сопричастна к тайному знанию, а он пытался говорить с ней о погоде, о деньгах!
Адам почувствовал желание тут же собрать чемодан и спешно уехать. Наверное, стоит прогуляться и к станции, чтобы купить обратный билет на автобус. Точно этот клочок бумаги поможет ему чувствовать уверенность в завтрашнем дне.
Дом снова наполнился звуками ливня, словно был пустой бронзовой чашей и теперь капли гулко били в стенки. Адам поднял влажную тряпку, прошёл в гостиную и начал поспешно протирать полки. Ему хотелось скорее упрятать туда книги, которые, казалось, следили за ним, как голодные животные. Выстроив романчики один за другим, Адам ещё раз подержал в руках энциклопедию оружия, а потом из любопытства открыл том на середине. Между страниц оказалась заложена открытка, почти выцветшая, желтоватая. Разбросанные без всякого порядка примитивные цветочки и глупая надпись «С юбилеем!» На обратной стороне было несколько слов, почерк Агнессы нельзя было не узнать: «В подвале, в углу за котлом».
«Интересно, что имелось в виду?» — задал сам себе вопрос Адам, захлопывая книгу. На странице под открыткой было описание охотничьего ружья. Адам знал это оружие и даже умел с ним обращаться.
С силой прикрыв дверцы шкафа, он словно отгородился от ищущих взоров постаревших книг. И всё-таки рука не поднималась выбросить все эти потрёпанные временем тома, особенно сейчас, когда осенний дождь через несколько минут превратил бы обложки в расползающийся разлагающийся картон.
Представив разбухшие, как наполненные гноем раны, переплёты, Адам поспешил выйти из гостиной. Чёрт с ней, ещё будет время закончить там уборку! Об открытке он позабыл, бросив её то ли на столик, то ли на диван.