The Beginning of the End

На другой день Меила встала поздно и, умывшись и надев одно из своих темных домашних платьев, спустилась в гостиную. Приказала подать завтрак и, позвонив в колокольчик, вызвала Аббаса. Тот был уже давно готов и почти извелся от нетерпения. Но египтянин сдерживался, понимая, что хозяйка дома будет говорить с директором музея тогда и так, как сочтет нужным. Конечно, это прежде всего ее дело... - Поди и пригласи господина Хафеза к нам, прямо сейчас, - велела хозяйка. - Думаю, он как раз занят дома, - Меила едва заметно усмехнулась. Ее глаза блестели как черные жуки. Меиле очень хотелось спросить, видел ли Аббас Имхотепа сам... но она промолчала. Поклонившись, Аббас ушел выполнять поручение. На самом деле он не видел жреца и знал о том, где сейчас Имхотеп, только со слов Хафеза. Не расставил ли этот человек какие-то новые сети Меиле?.. Аббас, как и вчера, вошел в дом своего начальника с черного хода. Хафез действительно оказался дома - он был в вышитом персидском халате и без куфии или тюрбана. Было очень непривычно видеть его полуседую голову с большими залысинами. Круглые ястребиные глаза уставились на Аббаса из-под начерненных бровей. - Ну? - невежливо и нетерпеливо спросил старый директор музея. Аббас не стал кланяться. - Госпожа Меила просила вас пожаловать к ней немедленно, - ровным голосом ответил он. - Если вы не заняты, господин. Глаза Хафеза блеснули, тонкие губы под черной щеточкой усов тронула улыбка. - Ну конечно, я очень занят, - сказал он. - Но я пойду с тобой сейчас. Хафез попросил Аббаса подождать, пока он оденется. Аббас кивнул, проследив, как хозяин дома торопливо удалился. Сообщить Имхотепу?.. Хафез появился только минут через двадцать: Аббас сверился по стенным часам. Директор Британского музея был опять одет в свое эффектное красное платье, которое носил, пока возглавлял оккультный кружок. - Идем, - велел он своему проводнику. Дорогой Хафез, само собой, не сказал ни слова. А когда они приблизились к особняку господина Наиса, старый египтянин ускорил шаг и опередил Аббаса. Он позвонил в дверь и вошел первым. Аббас услышал его приглушенное приветствие; голос Меилы ответил. Когда же Аббас вошел, Хафез и Меила улыбались друг другу. - Счастье видеть вас живой, мадам Меила, - говорил директор музея. - И я сам перед вами в долгу. Меила усмехнулась. - Вы, конечно, не говорите - "в неоплатном долгу", мой дорогой Хафез? Нет долгов, которые нельзя было бы оплатить, не так ли? При этих словах женщина перестала улыбаться, и Хафез тоже. - Вы знаете, зачем я попросил о встрече. Меила кивнула. - Конечно. Египтянка при этих словах стала очень серьезной - слишком серьезной, чтобы продолжать разговор в современном фривольном тоне. - Прошу вас, проходите в гостиную. Вы завтракали? Хафез кивнул, следуя за Меилой. - Завтракал... и не один. Меила бросила на гостя быстрый взгляд... а потом вдруг опустилась на кожаный диван, уронив руки на колени. - Как он там? - шепотом спросила хозяйка. Она не решалась больше смотреть на Хафеза и его красное облачение. Хафез осторожно присел на тот же диван, на расстоянии от Меилы. - Как же жаль, что я не могу об этом никому больше рассказать, - произнес он. В голосе египтянина прозвучало глубочайшее сожаление исследователя. - Вы понимаете, нам неоднократно случалось брать и приобщать к цивилизации диких индусов, черных африканцев, которые до сих пор поклоняются племенным божкам... но это совершенно другое, это несравнимо!.. Меила быстро распрямилась и обожгла Хафеза взглядом. - Вы чувствуете себя так, точно это Имхотеп вас воспитывает? Хафез кивнул. - Наши с ним разговоры... это не передать. Жду не дождусь, пока Имхотеп овладеет английским, чтобы полноценно аргументировать свою точку зрения. Ведь я начал учить его, вы понимаете? Гость прервался. - Хотя, знаете ли, теперешнее положение меня все больше беспокоит. Меила прищурила глаза. - О чем вы? Хафез наконец придвинулся к молодой хозяйке. - Имхотеп не только живет за мой счет... он, похоже, полагает, что так и должно быть! Меила усмехнулась. - А вы думаете, что нет? Хафез замер, глядя на нее. - Что вы хотите сказать?.. Меила вздохнула. - Говоря начистоту, ведь и мы с вами едим хлеб, который не собирали, не так ли, господин директор? А Имхотеп совершенно справедливо считает, что оказал вам честь, войдя под ваш кров. Как князь - низкорожденному, к тому же, чужестранцу. Хафез невольно улыбнулся. - Я дал ему имя "Амир". Он и вправду князь, прирожденный властелин... Меила кивнула. - И при всем уважении к вам, дорогой Хафез, вспомните, кто по крови вы, а кто - он. Имхотеп может думать, что это не он ест ваш хлеб и попирает вашу землю, а совсем наоборот! Усмехнувшись уголком рта, египтянка прибавила: - К тому же, Имхотепу, без сомнений, уже давно ясно, чем вы кормитесь. Хафез наконец не сдержал раздражения. - Может быть, вы пригласите его к себе, если так настроены? Кажется, теперь вы его законная супруга, не так ли?.. При этих словах язвительность Меилы исчезла. Она словно бы вспомнила, о ком - о каком существе они с Хафезом говорят... - Простите меня, - сказала хозяйка, опустив плечи. - Я наговорила лишнего. Хафез кивнул. - Я не сержусь, мадам Меила. Зато теперь мне вполне ясна ваша позиция, - старый директор улыбнулся. - Собственно, я так и думал. Он помолчал и пояснил: - Вы пылко отстаиваете интересы вашего возлюбленного, но не готовы снова с ним сойтись. Меила вздрогнула. - Нет... совсем не готова. Она вдруг умоляюще положила руку Хафезу на плечо. - Пожалуйста, пусть Имхотеп поживет у вас, пока это возможно. Ведь он вас не слишком обременяет? Хафез качнул головой. - Если говорить о материальной стороне дела, то нет. Ему нужны только книги. Пока у меня есть достаточно, чтобы полностью его занять. Меила улыбнулась, представив себе Имхотепа за столь непривычным занятием. Хотя это только для нее непривычно: а сам верховный жрец Осириса, несомненно, в прошлом проводил многие часы, разбирая свитки в Доме жизни*. Встрепенувшись, Меила позвонила в колокольчик. Явилась Роза. - Чего изволите?.. Девушка быстро перевела взгляд с Меилы на Хафеза. - Кофе, Роза, - египтянка успокоила горничную улыбкой. Роза улыбнулась и ушла. Похоже, она поняла все... по крайней мере, главное: что их дому в ближайшее время ничто не угрожает. Пока служанки не было, Меила опять повернулась к гостю. - А как он вообще? Имхотеп теперь... совсем человек? - Да, - Хафез понял, что она подразумевает. - Физически и физиологически он совсем человек. Мой слуга Наср каждый день бреет его целиком, можете себе представить?.. Меила рассмеялась, но против воли покраснела. Конечно: одно дело - расхаживать нагишом перед женщиной, служанкой. А совсем другое - вообразить гладкое и сильное медное тело мужчины, который в этой жизни первый и единственный обнимал ее и обладал ею. Тогда Имхотеп еще не был мужчиной... он был много больше, чем человек. Он и сейчас больше. - Как бы я хотела видеть его, но не могу, - прошептала египтянка, обхватив себя за плечи. Точно это могло заменить ей объятия возлюбленного. Тут явилась Роза с подносом. Поставив перед ними на столик фарфоровый кофейник, чашки и закуски, англичанка присела и удалилась. Какое-то время Хафез и Меила молча пили кофе, чтобы не продолжать этот разговор. А потом Меила неожиданно спросила: - Так Имхотеп совсем не выходит из дома? Вы не выпускаете его? Хафез со стуком поставил свою чашку. - Что вы, госпожа, как я могу его не выпускать? Имхотеп несколько раз поднимался на крышу... ведь, вы знаете, там у меня сад из гранатовых и персиковых деревьев, как делали еще в его время. Наш повелитель вообще полюбил сидеть там в одиночестве. Сказал, что, глядя на наш город сверху, сможет лучше понять, в чем состоит наша жизнь. Меила едва заметно качнула головой. - Ему это не нужно... он и так скоро поймет, в чем состоит наша жизнь. Бедный, - голос египтянки дрогнул. - Только представьте себя на его месте, Хафез. Ее собеседник хмыкнул. - К счастью, у меня на это не хватит воображения, мадам. Он склонился к Меиле. - Если вас беспокоит, не гуляет ли Имхотеп по улицам без моего ведома... то уверяю вас, что нет. Пока ему хватает того, что есть в моем доме. Меила сложила руки на груди. - Когда Имхотеп захочет выйти, вас он не спросит, я уверена. Хафез постучал пальцами по столику. - Это-то меня и тревожит. Думаю, вас тоже. Старый египтянин посмотрел на нее. - Чем Имхотеп станет заниматься, когда покинет мой дом? Меила нахмурилась. - Я думаю, еще довольно времени, чтобы... - А я думаю, что это вопрос принципиальный, мадам. В голосе Хафеза неожиданно прозвучало железо. Меила приподнялась. - Что это значит? - Только то, что это существо мне кое-чем обязано. И весьма обязано, а дальше долг будет только расти, - Хафез расправил свои покатые сутулые плечи. - Надеюсь, вы и сами понимаете, что будет идиотством и непростительным расточительством, если живой древнеегипетский жрец, освоившись в нашей эпохе, займет какую-нибудь рядовую современную должность?.. Круглые птичьи глаза уставились на нее. - Как вы сами верно сказали, нет таких долгов, которые нельзя было бы оплатить. Меила, которая в начале этого директорского выступления ощутила ярость и омерзение, теперь немного успокоилась. Она не могла не признать, что Балтус Хафез во многом прав. - Что же вам нужно от Имхотепа? - Нам, - поправил ее Хафез. - Нам с вами, Меила! Ваш возлюбленный должен продвинуть египтологию так далеко, чтобы оставить позади всех иностранных специалистов. Ведь это будет означать не только поднятие престижа нашей египетской науки, но и большой приток новых инвестиций! Египтология никогда прежде не была так популярна! Меила взялась за подбородок. Вот это поворот... слова Хафеза, при всем их безумии, были не лишены резона. - Нужно будет подумать, - сказала она. - И нужно будет полностью поставить Имхотепа в известность. В последних словах египтянки прозвучала угроза. - Я не допущу, чтобы вы использовали его вслепую. Хафез поклонился. - Я в вас и не сомневался. Некоторое время они не говорили ни слова. А потом Меила спросила, смягченным тоном: - Скажите, Хафез, а обо мне он вспоминает? - Да, - ответил Хафез. Теперь он мог сделать ей такой подарок. - Имхотеп первым делом потребовал, чтобы я разузнал о вас... и он до сих пор любит только вас. Меила улыбнулась со слезами. - Скажите ему, что я тоже люблю его. Но нам пока нельзя видеть друг друга! Хафез склонил голову, отягченную красным убором. - Имхотеп сам знает это, госпожа. * Дома жизни - в Древнем Египте своего рода университеты и одновременно общественные больницы.