The Beginning of the End

Имхотеп опять был в Абидосе. В этот раз исполнял прямые свои обязанности. Белла подумала, что жизнь жрецов Та-Кемет должна была быть убийственно скучна - исключая тех, кто действительно верил, что боги внимают им и дают им силу. Интересно, сколько таких искренних служителей было среди огромного количества жрецов, обременявших страну?.. Неудивительно, что деятельного Сети они так раздражали. Имхотеп и Тамин, несомненно, принадлежали к искренним, хотя и пользовались своими преимуществами. Близко пообщавшись с певицей Амона, Белла поняла, что эта женщина не относит свои откровения к числу всеобщих. Впрочем, Белла никогда раньше не задумывалась о "духовном поиске", а уж тем более - о духовном поиске древних язычников. Но от Тамин англичанка узнала, что пути египетских жрецов были сродни христианской аскезе - пост, молитва, затворничество. При таком подвижничестве результаты, которых удавалось добиться жрецам, совсем не походили на христианское просветление - хотя об этом последнем Белла имела самое смутное представление. Но ее сильно впечатлили слова Тамин. - Когда ты подвергаешь лишениям свою плоть, чтобы открылись глаза души, то можешь получить дар, которого совсем не просил, - сказала жрица этим же вечером. - Но назад дарованного уже не отдать! - Таким образом ты научилась заглядывать в будущее? - робко спросила Белла. По губам Тамин скользнула улыбка. - Да. Но я не училась. Однажды я просто поняла, что могу видеть далеко... но совсем не то, что желала бы. Она устремила взгляд на Беллу. - Женщины часто имеют эту способность в зародыше, но она требует развития, - сказала жрица. - Можно открыть глаза души и другим путем. Но тебе сейчас это вредно. Белла догадалась, что речь идет, наверное, о наркотических снадобьях. Она поспешно мотнула головой, как будто ей и впрямь это предлагали. Но Тамин только успокаивающе улыбнулась. Она вообще разоткровенничалась с гостьей настолько, что Белла только хлопала ресницами, глядя на эту женщину, которую меньше всего можно было заподозрить в склонности к пустословью. Живя в окружении слуг, послушных мановению ее руки, певица Амона была ужасно одинока. Настолько, что даже не стеснялась изливаться перед чужеземкой самого сомнительного происхождения. Хотя, может, в этом было и дело - Тамин не считала свою гостью полноценным человеком и знала, что Белле, не имеющей ни веса, ни друзей вне дома своего господина, некому будет пересказать то, что она услышит от хозяйки. Однако Беллу почти не задевал такой подтекст. Она видела, что Тамин не хватает подруги, и была рада, что подвернулась вовремя. Ей самой поддержка вне дома Синухета теперь очень не помешает, особенно в расчете на будущее второго ребенка! Она осталась у Тамин и на следующий день - с утра жрица участвовала в богослужении, а Белла укрывалась от жары в комнате, которую раньше разделяла с Синухетом. Ей вдруг пришло в голову проверить - не заметили ли хозяева, что за беспорядок она устроила в прошлый раз в кладовой? Теперь действовать за спиной у Тамин казалось некрасиво... Но, утешив себя мыслью, что сама Тамин с нею, конечно же, не до конца честна и не может быть честна, Белла тихонько пробралась в комнату, пахнущую пылью и запустением. Оказалось, что никакой битой посуды там уже нет и в помине, а пол чисто подметен! Белла несколько мгновений смотрела на это в бессмысленном ужасе; а потом рассмеялась. Слуги тут прибрались, только и всего. Но страх остался. Белла постаралась заглушить его; вернувшись в спальню, она принялась за рукоделие, захваченное с собой. Тамин возвратилась еще до полудня и, коротко приветствовав гостью, некоторое время была занята хозяйством. Белла увидела, выйдя на террасу, что жрица приказывает служанке разбросать в погребе мышьяк против мышей. У Беллы по спине пробежала дрожь при мысли о том, как легко женщине такого ранга достать любой яд. Но тут Тамин повернулась к ней лицом, и Белла быстро отпрянула вглубь террасы за занавеску, чтобы ее не обнаружили. Скоро хозяйка прислала к ней девушку, приглашая к дневной трапезе. Тамин явилась аккуратно накрашенная, но без парика - от вида ее бритой головы Белле до сих пор становилось не по себе; хотя знатные женщины Та-Кемет нередко ходили без волос, и не одни только жрицы. Но Белла поняла, что жена Имхотепа в ее обществе чувствует себя свободно... и не ожидает от нее подлости, как со стороны многих особ своего круга. Кроме того, они обе уже оценили ум друг друга. Прикончив свой рубленый салат с огурцами, Тамин удовлетворенно посмотрела на гостью. - Ты можешь навестить сына сегодня на закате. Я всегда навещала его в эти часы. - Ты часто ездила к нему? - спросила Белла. Помимо благодарности, она ощутила себя невольно обязанной. Тамин полюбовалась своими перстнями. - Вначале - раз в неделю, потом раз в две. Не чаще, чем посещают других мальчиков. Белла улыбнулась, без слов выражая свою признательность. Тамин ответила на ее улыбку и опять принялась рассматривать массивные кольца на руке, из цельного малахита и оникса. Белла неожиданно подумала - существовали ли у египтян обручальные кольца, ей никогда не приходило в голову спросить. Синухет часто ходил без всяких украшений, но ведь он занимался простым крестьянским трудом... А потом Тамин вдруг сказала: - Тебе стоит подумать о том, чтобы купить себе дом в этом городе. У Беллы захватило дух. - Но ведь я... - Ты не рабыня. Не правда ли? - произнесла Тамин, давая понять, что сама в этом сомневается. - Конечно, ты не имеешь права сама совершать такие сделки... но это могу сделать я за тебя. Тамин вздохнула, вольно откинулась в кресле и заложила руки за голову, - стало видно, что у нее все еще прекрасная фигура, разве что, может быть, немного худощавая. - Как ты, должно быть, знаешь, все земли в этой стране принадлежат фараону и храмам. Тот мужчина, чья земля не принадлежит богу, лишь временный ее владелец... если он не оставляет наследников, его имение после смерти отходит фараону. Кроме того, царь может отобрать эту землю, когда пожелает. - Это мне понятно, - осторожно сказала Белла. Хотя до сих пор она о таких вещах даже не задумывалась. Неужели Тамин предостерегала ее насчет Синухета?.. Жрица посмотрела на гостью. - И мне кажется, что скоро в доме твоего хозяина станет тесно. Там уже теперь не хватает места для растущих детей... а когда Амон-Аха возьмет себе жену? А если ты родишь еще одного сына? Белла представила себе лицо Мути при этом известии, и ее затошнило. - Я об этом не подумала, - прошептала она. - Мути меня убьет... - Ну, сейчас она вряд ли посмеет, - сказала Тамин таким тоном, точно всерьез рассматривала подобную возможность. - Но лучше, если у тебя и твоих детей будет убежище. Певица Амона облокотилась на столик, склонившись к ней. - Я знаю, что у тебя есть свои деньги. В счет этих средств я могу купить для тебя дом на земле храма Амона, передав его в твою временную собственность. И эта земля не будет отнята в пользу казны, даже случись несчастье в семействе Синухета. И тут Беллу впервые поразила мысль, что Тамин, вероятно, подыскивает убежище для самой себя... На случай, если Имхотеп, ее муж и брат Синухета, святотатством навлечет кару на свою голову... Но сейчас Тамин хочет отвести от себя всякие подозрения! Почему тогда Тамин просто не разойтись с Имхотепом? Видимо, она любит его и не может просто уйти, или на что-то еще надеется, горько подумала Белла. Тамин слишком дорога память о прошедшей юности и подаренной девственности. Как многие женщины не могут выбросить то, что уже никогда не пригодится! Белла, конечно, промолчала, но лицо ее было достаточно красноречиво. Тамин кивнула, не сводя с англичанки глаз. - Мы с тобой хорошо понимаем друг друга, - сказала она. - Что же - ты согласна? Белла подцепила пальцами прядь своих золотистых волос, которые были подстрижены чуть выше плеч. Она тоже обнажила перед Тамин свою голову. - Я не знаю, как могла бы лучше потратить то, что я накопила. Но я не хочу снова попасть во власть Амона, - сказала англичанка. - Я уже однажды бежала... Темные глаза Тамин сузились. - В городе Амона все подвластно этому богу, - сказала жрица. - Но то, что ты претерпела, уже не повторится. Ничто никогда не повторяется без изменений. Белла встала с места и вышла из-за столика. - Я бы согласилась, но что скажет Синухет? - произнесла она. Для Беллы это прозвучало как риторический вопрос, но Тамин тут же ответила. - Синухету пока не следует ни о чем знать. Совершение сделки займет время. А когда ты родишь второе дитя, твой добрый господин сам будет рад подыскать тебе гнездышко подальше от своего дома, - рассмеялась певица Амона. Белла быстро повернулась к ней. - Я была бы тебе очень благодарна, госпожа, как благодарна за все... но мне кажется, что ты поступишь по своему усмотрению, как бы я ни ответила, - сказала она. - Да, - согласилась Тамин. Больше они об этом не говорили, но взаимные откровения продолжились. Когда речь словно бы сама собой зашла об интимной жизни, как почти всегда бывает между женщинами, связанными такими узами, Белла узнала, что у Тамин уже было два выкидыша - один на глазах у мужа, а другой в его отсутствие. Она горячо посочувствовала жрице. "Не замешаны ли тут какие-нибудь темные сущности?" - подумала Белла, становясь на позицию мистиков. Или дело только в напряжении, которое испытывала Тамин? Ей бы пошла на пользу сельская жизнь. Может быть, ей лучше было бы найти себе дом в глуши. Когда Белла высказала такой совет, Тамин только улыбнулась. - Эта земля - узкая полоска, в которой наперечет все усадьбы и хозяйства, - сказала она. - Нет такой глуши, в которой женщина, подобная мне, могла бы затеряться. А иначе мне нет смысла отрываться от моего бога. Белла поняла, что верно угадала, чем озабочена Тамин. Вечером она снова посетила сына, и обстоятельно расспросила Сетеп-эн-Сетха о его жизни: насколько хватило терпения ребенка. Подтвердилось то, что говорила Тамин, - мальчиков в военной школе фараона, помимо телесных упражнений, учили грамоте и счету. Ну а о большем пока нечего и говорить. Грамотность в этом государстве - уже великое преимущество. Когда они с сыном простились, Белла почувствовала, как этих встреч урывками мало им обоим. Через пару дней она уедет. А если бы она жила здесь постоянно, то могла бы видеться с Сетеп-эн-Сетхом так же часто, как его тетка! Однако пока Тамин молчала об этом, как и о том, что было главнее всего для Беллы, - о ее прошлом-будущем. Они с Тамин дважды прогулялись по городу, посетили места, которых Белла и в глаза не видела; но ни разу не посетили храма Амона. Белла отправилась домой, ощущая сразу радость и тоску; и не только из-за сына. Тамин стала ей почти подругой... такой, какой она до сих пор не могла найти здесь. Завидев издалека свою черно-красную лодку, Синухет выбежал встречать ее. Он стоял на берегу, простирая руки. Белла знала, как трудно было господину отпустить ее, но не ожидала такого приема... Синухет подхватил ее на руки и понес в дом, не дав и слова сказать. - Я теперь боюсь тебя выпустить даже на миг! - воскликнул он, прижимая наложницу к груди. - Осторожно... Я опять беременна, - воскликнула смеющаяся Белла, когда отдышалась. Синухет поставил ее. Потрясение на его лице мешалось с разочарованием. - Значит, вот почему ты вернулась! Белла во все глаза смотрела на египтянина и чувствовала, как теряет опору под ногами. - Ты не рад? Синухет мотнул головой, точно мысленно спорил с кем-то. А потом притянул Беллу к себе и горячо поцеловал. - Я очень рад, - со вздохом сказал он. И оказался достаточно разумен и великодушен, чтобы не продолжать. Когда Сетеп-эн-Сетх приехал домой, у Беллы уже заметно выдавался живот. Мальчик засыпал ее вопросами, и Белле пришлось пообещать ему братика. Сетеп-эн-Сетх захлопал в ладоши. - Теперь я буду не один! - воскликнул он. Так значит, до сих пор он был один?.. Ну конечно, Амон-Аха ее мальчик за своего брата не считал, а девочки и подавно не считались. Девочки поддерживают тех, на кого укажут их матери, - а потом их отдают в другие семьи. Белла действительно родила второго сына. У него оказались черные волосы и медный оттенок кожи, только глаза серые, как у Оскара Линдсея и всех ее братьев. Что ж, с этим здесь можно было жить. Вероятно, у рыжего Сетеп-эн-Сетха сильнее проявились кельтские корни. Синухет, вознося благодарственные молитвы всем богам, дал мальчику имя Хаи, - "Явленный", - а потом устроил веселье, какого его дом еще не видывал. В честь всех своих сыновей, в честь своей бесподобной Небет-Нун, а еще по случаю обручения своей старшей дочери Тахат. Семнадцатилетнюю девушку выдавали за молодого чиновника из Буто, в хороший дом. На праздник приехал и Имхотеп со своей женой. В доме царил такой шум и толпилось столько народу, считая и приглашенных артистов и поваров, что Белла без труда избегала могущественного жреца. Но Тамин скоро нашла ее и поздравила в изысканных выражениях. Белла с улыбкой поклонилась жрице, ожидая продолжения. Заключив англичанку в родственные и покровительственные объятия, певица Амона сказала ей на ухо: - Я видела сегодня глаза госпожи Мути. Думаю, рассудок однажды может ей изменить. Белла вздрогнула и вцепилась в крепкие прямые плечи Тамин. - И что же?.. - Я сегодня же поговорю с господином Синухетом насчет нашего дела, - пообещала жрица.