Диалоги и разговоры

- Постой-постой! КУДА ты уезжаешь?! – переспросил Соло, высовываясь из кухни и попутно вытирая руки о передник. - В Кяхту. Командировка, - повторил Илья, скидывая в сумку вещи. – Я не должен, конечно, говорить, но у нас учения – отрабатываем взаимодействие почти всех родов войск. Совместно с Китаем, Индией и Монголией. - И надолго ты? - спросил он, облокачиваясь на дверной косяк. Отчего-то ему стало тревожно. - Месяца на три. Если повезет, - ответил альфа, а затем полез в шкаф за формой. - Приличные у вас учения, - присвистнул Наполеон. – Сам вызвался? - Не совсем, - нехотя признался тот, оглаживая фуражку. – Нас из отдела четверо едет. Вместо меня должен был ехать Вася Кравченко, но у него свадьба через неделю. Он попросил – я согласился. Подумал, что и нам от этого польза будет – ты тут пообвыкнешься, с людьми признакомишься. Без моих комментариев. - Знаешь, большевик, - заявил вдруг Соло. – Ты не только очень решительный, но и последовательный мазохист. - Ты меня сейчас похвали, или наоборот? – хохотнул Курякин. - Сам реши, - усмехнулся тот, разворачиваясь. – А меня ждут грибы. - Опять? – стоически вопросил альфа. – И что ты с ними сделал на этот раз? - Тушил в сырном соусе, - охотно поведал Наполеон. – А что? Тебе не нравится, как я готовлю? - Что ты! У тебя отменно выходит! – поспешно заверил его Илья. – Но ты питаешься грибами уже неделю. Не надоело? - Ничего не могу с собой поделать, - и развел руками, радостно ухмыляясь. Нарочито радостно. - Эй, это просто учения, - понял Курякин. – Не война и не очередная операция. - Я тоже хочу! – заявил Соло, сбрасывая улыбку. – А то смотрю, как ты собираешься, и начинает казаться, что жизнь проходит мимо меня! - Повеселишься еще, - заверил его альфа. – Ты и оглянуться не успеешь, как придется бежать на службу, сломя голову. - Очень на это надеюсь, - заметил Наполеон. – Потому что если мне станет скучно, развлекаться я буду за твой счет, - и пригрозил русскому вилкой. - Вреднючка, - хохотнул тот, уворачиваясь от полотенца. – Но я тебя все равно люблю! - Ага, так и поверил! – хрюкнул он, наверное, от неожиданности, поскольку альфа умудрился сорвать поцелуй. – Не смей подлизываться! - Ты меня раскусил! – пафосно возопил Курякин, картинно заламывая руки. – О, горе мне! Распните меня на воротах моей Черной Башни! - Большевик, у тебя нет Черной Башни, - разоблачающе пророкотал Соло, смерив альфу ехидным взглядом. - Всю романтику убил. На корню, - сокрушенно вздохнул Илья, потрясая руками над головой. – Как и трагизм. - С такими актерскими данными тебе в цирке нужно выступать, - ядовито заметил тот. – Клоуном. - Эй, в драмкружке говорили, что у меня талант! – возмутился альфа, картинно хватаясь за сердце. - Который нужно поскорее закопать в землю, - и сложил руки на груди, изо всех сил сдерживая смех. - Думаешь, если закопаю, он даст плоды? – но так и не смог больше удерживать серьезную мину, видя, как дергаются в веселом напряжении губы омеги. Наполеон утирал набежавшие слезы, искоса поглядывая на Илью, тот смеялся ярко и заразительно-звонко. Альфы редко смеются, запрокидывая голову – обнажая шею, ведь такой жест, это знак доверия. Соло засмотрелся, попутно вспоминая и сравнивая. И если суровый Курякин привлекал своей холодной и непробиваемой неприступностью, то вот такой вот – искренней радостью в глазах и неунывающим нравом. У Наполеона Соло еще никогда не было такого друга. - Ты спишь с открытыми глазами? – иронично протянул объект размышлений, даже не стараясь скрыть тревогу в голосе. – Все нормально? - Да, - часто моргая, отозвался Соло. – Прости, ты что-то говорил? - Ага. У меня самолет в 5 утра – завтра. Проводишь? – и забавно поиграл бровями, не переставая при этом плотоядно скалиться. - А платочком белым тебе вслед не помахать? – искренне возмутился тот. - Ты сейчас на кота похож, которого водой облили, - на удивление нежно и нисколько не обидно проговорил Илья. – Фыркаешь, дуешься. Знаешь, это так мило. - Мило? – Наполеон выгнул бровь настолько выразительно, насколько мог. – Я не милый, ты, красная угроза! - Очень милый, - взгляд Курякина потеплел, а затем и вовсе полыхнул скрытым огнем. – И очень красивый. Наполеон не ответил. На что тут отвечать? Он просто взял и вышел на балкон, остро ощущая взгляд в спину. Он не сбегал, нет. Скорее это можно было назвать тактическим отступлением – чтобы оценить силы, пересмотреть взгляды, да и просто перевести дух. Курякин снова оказался прав – и это кольнуло самолюбие лучшего агента. Ему нужны эти три месяца. - У тебя там грибы, кажется, пригорели, - виновато улыбаясь сообщил Илья. На балкон он не стал выходить – лишь выглянул. Зря не вышел. - Ах, ты черт!!! – взвыл Наполеон, порываясь пролететь мимо альфы. Но не тут-то было! Протискиваясь, Соло споткнулся. И стал падать. Разумеется, альфа постарался его поймать. И, пожалуй, у него даже получилось. - А-А-А-А-А, ковбой!!! – дурным голосом взвыл Курякин, распластавшись на полу. – Скатись с моей помятой тушки, – затем замолк, тяжело дыша, подумал и вдруг добавил бархатным голосом. – А впрочем, постой. Так тоже ничего. И руки не убирай. - Дурак, - выдохнул Соло, даже попытки не делая, чтобы подняться – уж больно удобно было лежать на альфе. – Чего встал на дороге? - Я не на дороге, а рядом, - возразил тот, а потом спросил. – Слушай, а пока мы так лежим, можно тебя обнять? - Грибы сгорят, - протянул омега, мысленно посылая грибы к черту. - Я снял их с огня, - прошептал Илья, осторожно, словно боясь причинить боль, прижимая к себе Соло. - Обманщик, - посетовал тот с улыбкой. – И не стыдно? - Нет, - ответил альфа. – А тебе? - Дурак, - повторил омега. – Помоги уже подняться. - Как скажешь, - покладисто согласился тот. – На руках носить готов, - и улыбнулся. Соло, закатив глаза, досчитал до десяти, и все же скатился с горячего тела. - Одни неприятности от тебя, - грозно заявил омега, потирая ушибленную коленку. - Могут быть и приятности – ты только скажи, - расплылся в улыбке Курякин. - Ага, жди, – фыркнул тот. – Так, я возвращаюсь к своим грибам. А ты – к своей сумке. - Не ревнуй меня к работе, - уговаривающе мурлыкнул Илья. – Тебя я люблю больше, поэтому и еду. - Самомнение у тебя… И благодарности не жди! – строго предупредил омега, для убедительности погрозив пальцем. - Совсем-совсем? – и состроил щенячьи глазки. - Могу поделиться грибами, - ядовито усмехнулся Соло, наслаждаясь пикировкой. А ведь он прекрасно знал, что красная угроза грибов не жалует. – Оценишь мой талант по достоинству. - Я уже оценил, когда ты меня из воды тянул, - открестился тот. – И, нет-нет, ты не подумай, ты прекрасно готовишь… - Однако, есть ты отказываешься, - сощурился Наполеон, свысока поглядывая на смущенного альфу. Это было зрелище, надо заметить. - Когда это я отказывался? - возопил тот. - Вчера? – предложил он, улыбаясь – с толикой превосходства. - Эм-м-м, не помню такого, – и подошел на расстояние тепла, а затем склонился к самому покрасневшему ушку и прошептал. – Ну, веди. Ковбой. Будем наслаждаться напоследок. Грибами. Мысленно прокляв и возблагодарив собственную сущность, Наполеон собрал все свои силы в кулак и взглянул в глаза Ильи. Многое можно было прочесть в них, многое узнать. Но не сейчас. Рано. Для них обоих. - Что вы будете делать там? – лучше сменить тему, чем пытать собственную душу. - Мы будем отвечать за перегруппировку сухопутных войск. А также за грамотное взаимодействие воинских коллективов, - как по написанному отбарабанил Курякин, отходя к окну. – Это в приказе так написано. А на деле мы будем, как кони свадебные. - Кто? – не понял Соло. – В каком смысле? - В том смысле, что бегать будем туды-сюды, аки савраски – голова в цветах, значится, а попа в мыле. Наполеон прыснул, едва не уронив тарелку. Картинка, представшая перед его внутренним взглядом, была на диво яркой – и в лицах. - Ешь, конь свадебный, - и придвинул тарелку альфе. - А, может, не надо? – жалобно протянул тот, смотря на напарника честными-пречестными глазами. - Ну же, большевик, русские ведь не сдаются, - подбодрил его Соло. - Уел, признаю, - вздохнул Илья, а затем опасливо потыкал вилкой в гриб. – Ну, с богом! – и все же решился попробовать. – А ничего так. - Ничего?! – праведно возмутился Наполеон. - Я хотел сказать – великолепно! – мгновенно поправился альфа. – Изумительно! - То-то же, - усмехнулся тот, удовлетворенно кивая. – А теперь – доедай! - Небо Великое, на что же я подписался, - обреченно пробормотал Илья, выбирая в тарелке кусочек поаппетитнее. Оставив альфу наедине со своим кулинарным шедевром, Наполеон пошел взглянуть на форму большевика. - Послушай, а что значит звезда на погонах? – крикнул он, проведя пальцами по холодному металлу. - Майорская звезда, - пояснил Илья, входя в комнату. - Так ты, получается, старше меня по званию, - хмыкнул Соло. – Согласно вашему табелю о рангах – я капитан. - Знаю, - кивнул тот, одевая на американца свою парадную фуражку. – Тебе идет. Думаю, тебе не долго ходить в капитанах. К слову, я когда «майора» получил, немного огорчился. Капитан – самое красивое воинское звание. - Ты еще и романтик, - улыбнулся Наполеон. - Это плохо? – взглянул на него Курякин. - Время покажет, - отозвался тот, оборачиваясь к зеркалу. – Ты прав – мне идет, - помолчав, он тихо сказал. – Я устал, пойду к себе. - Ладно, отдыхай, - коротко кивнул альфа, с тоской поглядывая на сумку. Вечер был тихим, но против обыкновения не спокойным. В воздухе витало напряжение и ожидание чего-то неизбежного. В десятом часу альфа заставил себя уснуть, заведя будильник на половину четвертого утра. - Уже пора? – хмурился Наполеон, стоя в дверях. - Да, нужно еще до места добраться – и всех остальных по пути забрать, - пояснил Илья, поправляя пилотку. - Ну, тогда, до встречи, большевик, - немного неуверенно начал Соло. - Наполеон, - обернулся вдруг альфа. – Мой дед говорит, что уходя, нужно прощаться навсегда, поскольку никогда не знаешь, что ждет тебя за поворотом. Поэтому – прощай, - и, подойдя вплотную, прижался к нему в обжигающем поцелуе. Оглушенный, Наполеон замер, стараясь осознать случившееся. В себя его привел стук захлопнувшейся двери.