25 лет спустя.
Святославу Александрову — талантливому полководцу, гениальному дипломату и выдающемуся государственному деятелю предстояло стать Канцлером Единого Мира — возродившейся Киевской Руси. Ожидалась его инаугурация, а тем временем у него дома, в комнате, служившей часовней для черных месс, проходила другая церемония. Порезав руку, Святослав давал вкусить своей крови своим ученикам: — Это моя кровь, пролитая моими недругами. Выпей и преодолей. Это моя плоть, рожденная во грехе. Съешь и приди в царствование мое. Но горе тем, кто не внемлет мне. Будут скошены они как озимые хлеба и ярость моя накроет темным океаном несчастную землю. О, горе тем, кто станет на пути… моей праведности. О, горе… Ученики внимали своему учителю. Рядом стоял и сержант, обучавший его в Академии, точнее уже генерал, составлявший свиту нового князя. По правую руку стояла обнаженная рыжеволосая девушка. Здесь же присутствовал и архидемон Астарот в своем земном обличье. Одет он был как католический священник, за исключением того, что крест на его груди был перевернутым. Он использовал рыжую девицу в качестве алтаря, заставив ее раздвинуть ноги и выставить влагалище напоказ, сжимая при этом в каждой из протянутых рук по черной свече, а на ее животе стояла чаша с кровью. Архидемон пел христианские псалмы задом наперед. Когда сатанинская месса закончилась, Святослав подошел к деревянному распятию Христа, находившемуся тут же и с силой вцепился руками в голову своего врага, так что колючки искусственного тернового венка впились в его ладонь. — Я вгоню эти иголки еще глубже в твое прогнившее тело, ты, проклятый лжец из Назарета! — прошептал он. — Я уничтожу тебя навсегда, твое имя сотрется со страниц истории. Да ты, в сущности, уже мертв… мертвый бог. Князь добился многих успехов. Не все оценили его нововведения, но молодежь, а также язычники и дьяволопоклонники были за него горой. Он запретил авраамические культы на землях бывшей Киевской Руси, но открыто разрешил исповедовать культы Перуна, Свентовита, Чернобога, Ашерах и прочих старых богов.***
Вице-Президет США Мэри Вудхаус смотрела трансляцию инаугурации Канцлера Единого Мира. Канцлер готовился произнести вступительную речь: — Друзья… вы воздвигли ослепительный дом для меня. Моя душа трепещет, видя все это. Я говорю сердцем… Я вознесусь к небесам… так и будет. — Не могу поверить, что это ваш родной брат, — проговорил один из приближенных Мэри. — Может его подбросили, и он сын самки шакала, как в «Омене»? Женщина слегка вздрогнула: — Возможно. Некогда она звалась Марией Александровой, но, потеряв отца, об истинной причине смерти которого знала только она, Маша уехала в США, где ей предстояло учиться, выйти замуж, овдоветь и сделать блестящую карьеру. Некоторые сравнивали ее с Маргарет Тэтчер. В глубине души Мэри было все это не нужно, она тяготилась своими известностью и властью. Единственной ее радостью был сын Джошуа, не похожий ни на нее, ни на покойного мужа и рожденный ею в первый год брака. — Миссис Вудхаус, — обратился к ней другой подчиненный, — а Вы слышали, что Александров возродил языческие культы и сам, по слухам, является сатанистом? Маша, словно по наитию, произнесла: — Нет такой религии, как сатанизм, под это определение подходят все нехристиане для христианства… А слова «Люцифер» в Библии, как такового нет. Я, зная его детство, не смогу судить его за запрет христианства и ислама. Они произвели на него тягостное впечатление… Признаюсь, мне трудно решить этот вопрос. — Мне кажется, что действия этого так называемого Канцлера несут опасность для торжества демократии в мире, — высказался один сенатор. — В его стране у него много сторонников, — возразила Мэри. — Именно! — воскликнул сенатор. — Это уже попахивает культом личности. Мария знала о Сталине и Гитлере. Но знала и о Христе. Ее брат больше походил на воинствующего Христа. — Если вы о диктатуре, то брат отнюдь не требует признания его богом. Или даже вождем. К нему приходят сами… как приходили к Христу… или… или к Зверю. Может быть, история князя Росс повторяется? Головы всех присутствующих повернулись в ее сторону. — Скорее, второе… мы, как христиане и демократы, не имеем права допустить воцарения Зверя в мире. Разве нет? — А меня, Джон, — заговорил другой сенатор, — интересуют более приземленные вещи, к примеру то, что он может потеснить нас на мировом рынке… Нам не нужно образование, вполне могущее стать сверхдержавой. Мэри, для которой США стали новой Родиной, частично разделяла взгляды и опасения своего окружения. — Я не знаю, Зверь он, телемит, или сам воплотившийся Свентослав Храбрый! Но я думаю, что если дальше он будет также успешен, то потеснит Штаты, либо они разрушатся. — А может, нам придумать альтернативу его идеям? — предложил Джон. — Да, Иисус не увлечет умы молодежи, тут он рассчитал верно… Но разве только это способно захватывать умы? — Если они так увлекаются языческими культами, почему бы нам для молодежи не возродить культ языческого бога, но очень похожего на Иисуса? Это удовлетворит сторонников язычества… И успокоит малость христиан. — Это серьезный шаг, на мой взгляд, все же способный настроить против нас христианских лидеров, — проговорила Мэри. Она всегда была истово верующей христианкой и в глубине души ей претили подобные мысли, тем более, действия, но церковь — это одно, а государство — это другое. Страна важнее, к тому же, не стоит путать религию с верой в Бога. После своего, как обычно, напряженного трудового дня Мэри пришла в пресвитарианский храм, мысленно воззвав к Богу, прося его указать ей истинный путь. Но Бог молчал, ничего не отвечая ее мятущейся душе. Вернувшись домой, она в изнеможении рухнула на постель, быстро провалившись в сон. То, что привиделось ей сложно было назвать иначе, нежели видением. Маше снилось одно жуткое событие из ее детства, верней, младенчества. Вот она, будучи крохой, лежит в кроватке, а на нее сумрачно смотрит красивый мальчик с грустными голубыми глазами. Это ее брат Святослав… любимый старший брат. — Бог дал, бог и взял… — шепчет он слова из Библии, словно заклинание. Кроватка вспыхивает огнем, и тут на младенца в ней как-бы слетает белый голубь. И слышит она голос: — Ты будешь спасена из лап Зверя, Мария. Ты должна жить, ибо тебе предстоит бороться против Антихриста. Ты — Назаретянка пред лицом Божьим. Одно и тоже чрево породило зверя из бездны и Спасительницу. — Но… Бороться против брата, даже если он и антихрист, как я могу с ним бороться? Я должна перетянуть его на истинный путь? Или еще что-то? Я не смогу убить брата, даже… даже если он таков как Демиен из «Омена», которого мне почему-то всегда было жаль… Или борьба не подразумевает убийства?***
Тем временем, в Штатах вспомнили опыт сицилийцев и Макиавелли в затруднительных вопросах… Так сказано в Писании. «Короли Востока соберут свои армии… в месте Мегиддо». И, как было предсказано в Откровении, в местечке Мегиддо сошлись две армии — самые могучие за всю мировую историю. Войск была тьма с обеих сторон. — Мы идем в бой со Зверем! — обратилась к американским солдатам и их союзникам Мэри. — Мы столкнемся с самим дьяволом, и мы должны втолкнуть нож глубже! Вице-Президент США с тревогой ждала решения Китая, пока оставшегося в стороне от борьбы и, видно, верного словам товарища Мао: «Умная обезьяна сидит на вершине холма и наблюдает, как в долине дерутся два тигра». Святослав, конечно, узнал, что на него собираются идти войной и узнал, кто: — Конечно. Как же я сразу не догадался, недооценил свою младшую сестренку. Но… У нее есть уязвимое место — наша любовь. Впрочем, это и мое уязвимое место тоже. Генерал Кроули, вы мой учитель и, по слухам, потомок Алистера. Лилиана, говорят, что ты родилась от Лилит. Что вы скажете? Да, мы враги. Но мы еще и влюбленные. И…Что сделает Китай? — Думаю, что Китай будет соблюдать нейтралитет, — ответил генерал. — Но потом присоединится к более сильной из сторон. Да ненадежный это союзник. Лилит и вездесущий архидемон Астарот взывали к князю бездны. В это же время Мария, сестра Святослава произносила свои молитвы: — Господи, дай мне сил… осуществить задуманное… научи и защити меня. И главное… прости меня… за все ошибки, которые я сделаю… на пути Твоем. Возьми мою жизнь… и распорядись ею сегодня. Бог дал… Бог взял. Лилиана просила совета у своей матери Лилит и, наконец, Святослав не выдержал. Гены прошлой жизни, когда он был князем Свентославом Храбрым, брали свое. Он открыто объявил войну. Походы Святослава современники князя сравнивали с прыжками барса: стремительными, бесшумными и разящими. Вспоминаем Откровение: «Зверь, которого я видел, был подобен барсу… и дал ему дракон силу свою и престол свой и великую власть.» И началась война — одна из тех, о которых потом узнают из книг, в которых одна сторона обычно представлена белой, другая — черной, ибо историю пишут победители. Долгое время бились между собой американцы и сторонники Святослава, и никто не мог одолеть, но со временем ряды американцев дрогнули, а затем защитники демократии обратились в бегство. Мэри была захвачена живой и, вверив свою душу богу, она спокойно проследовала за генералом Кроули к брату. — Святослав, брат мой, у меня предложение. Давай прекратим воевать. Мы найдем какой-нибудь компромисс, удовлетворяющий обе стороны, обещаю. Мне сложно разорваться между страной и тобой! Небесно-голубые глаза Святослава впились в глаза Марии, желая проникнуть в ее потаенные мысли, в ее душу, чтобы узнать, правду ли она говорит. Мэри не отвела взгляд, в нем читались скорбь, любовь к нему и борьба с собой. Он притянул ее к себе, порывисто поцеловав в губы. Генерал Кроули печально вздохнул, он не мог осуждать Святослава ни как подчиненный, ни как учитель. Он, увы, понимал, что такое любовь. Как и большинство сторонников Святослава. Но все же часть тех, кто называл себя его последователями остыла, и кто-то из них всадил ритуальный нож ему в спину. — Мария… — прошептал Святослав, падая. Мария кинулась к нему: — Нет! Ты будешь жить! Девушка исцеляла рану брата своей любовью и, когда поцеловала его, вдруг раздался гром. Но… отнюдь не грозный. И тут все услыхали чей-то голос, немногим отличающийся от громового раската: — Глупцы! Тьма не менее важна, чем свет. Те, кого называли язычниками, были гораздо ближе к постижению тайны мироздания, чем извратившие все и вся христиане. Белобог и чернобог — не враги, а взаимодополняющие друг друга братья-соперники, две части единого целого. Восстань, Святослав, дабы княжить вместе с Марьей! Святослав встал рядом с сестрой. Войска замерли. В воздухе повисло молчание. Брат и сестра взялись за руки. — Светлому богу молись… — вдруг, по наитию произнесла Маша. — Но и Темного не гневи, — ответил Святослав.