Век Драконов

      Саурон не торопился к Корине. Плен должен был пойти упрямой девчонке на пользу — а у него появлялось время немного разузнать о стране, в которой он теперь жил. Каким простым и понятным казался мир из бойницы старой башни! Лишь пролетая тенью над дорогой, вымощенным желтым кирпичом, майа осознал, что серая горная гряда была ничем иным, как невзрачной окраиной, на которой обитали разве что ленивые и говорливые драконы. Настоящая жизнь начиналась дальше, намного дальше! Впервые Саурон видел дремучие леса, населенные неизвестными ему говорящими животными и птицами, видел далекие золотые луга и огромное поле алых цветов, росшее у самых берегов широкой реки. Да, ему, певшему в единой Музыке Айнур, наблюдавшему сотворение Вселенной и возникновение Арды, открывшийся новый мир мерещился крошечным, почти игрушечным — но не разочаровывающим. Он не жалел, что Ветер Перемен занес сюда его дух.       Выискивая в памяти Элли упомянутые Кориной башмачки, майа обнаружил две крайне занятные вещи. Во-первых, за горной грядой существовал некий Большой мир — воспоминания о нем у Хранительницы края Торна были расплывчатыми и по большей части окрашенными грустью, но она до сих пор осознавала, что родилась в Канзасе, где потеряла родителей и оставила прежнюю семью. В Большом мире не существовало магии; его населяли люди, слабые и смертные. Саурону они казались несимпатичными и немощными; вся их жизнь проносилась мгновеньем перед его глазами. Нет, тот мир пока его не интересовал — майа считал себя слишком одаренным, чтобы разбрасываться своими талантами перед такими существами.       Во-вторых, где-то во дворце находилась библиотека.       Едва простившись с феей Изумрудного города, он вылетел на кожистых крыльях в высокое окно, обогнул замок и нырнул в просторный зал. Количество книг оказалось даже более скромным, чем он предполагал, но и оно могло немало ему услужить. О, как злился на себя Саурон за промах в разговоре с Кориной! Не знать, как нынешняя правительница одолела могущественную колдунью — да уж, ему несказанно повезло, что запуганная и взволнованная девчонка не придала этому большого значения. Майа так резко осознал свою ошибку, что улетел прочь, не проследив, как чародейку возьмут в плен: в ущелье Черных драконов он собирался вселиться в нее и взглянуть на лагерь эльфов изнутри, но после выстрела счел ее достаточно самостоятельной, чтобы пройти этот путь одной.       Саурона переполняла уверенность, что с Кориной все в порядке. Майа поднял взгляд на полки, заставленные книгами, и принялся вспоминать упомянутые чародейкой имена.       Элли, Виллина, Ланга. Элли, Баста, Торн, Алмар. Виллина, Гингема. Подняв обезьянью лапу к первому ряду книг, он закрыл глаза и зашептал слова на темном наречии.       Книги распахивались одна за другой; затрепетали страницы. Шелест множества голосов окутал Саурона, рассказывая истории прошлых лет. От чего-то он отмахивался, прогоняя обратно в молчание, другим — внимал, запоминая каждое слово. Майа терял свой облик, медленно рассыпаясь в бесформенную тень, но это его и не волновало. Порой он даже слышал эхо собственного смеха — настолько несуразной оказалась эта Волшебная страна. Как бы ему хотелось, чтобы повелитель узрел местных гномов, терявшихся в траве, и эльфов — хрупких и беззащитных существ, порхающих на стрекозиных крылышках!       В тот самый момент, когда майа слушал о борьбе с Пакиром и гибели Бастинды, где-то вдалеке, словно из другой вселенной, раздался голос:       — Я знал, что нельзя тебе доверять.       Саурон, окончательно обратившись черным маревом на стенах, метнулся ко входу в библиотеку.       — А ты догадлив, Белый рыцарь, — проурчал он, смакуя новообретенные знания. — Я ожидал, что ты пойдешь искать меня.       — Что ты такое? — сердито спросил Алмар, выставляя перед собой меч. — Поди прочь к своему владыке! Его льстивым речам нас не смутить; у Волшебной страны хватит сил, чтобы справиться и с ним, и с этими пришельцами!       — Как отважно, — усмехнулся Саурон, переползая на соседнюю стену. — Как самонадеянно…       У Рыцаря Света перехватило дыхание; он нахмурился и покрепче сжал рукоять меча.       — Я тебя не боюсь! — крикнул он.       — Зря, — и майа тенью пронесся сквозь него, да с такой силой, что Алмар невольно оступился и пригнул голову. — Хвастливый мальчишка, — протянул он, сидя в голове юноши. — Так будь им вновь!       Рыцарь закричал от боли; выронив из рук меч, он схватился за голову и свалился на пол, отчаянно молотя ногами по воздуху. Его мозг ощущался пнем, с которого слой за слоем мучительно сдирали кору; Алмар силился сопротивляться, вытолкнуть из себя черную проказу, все глубже и глубже пускавшую в него ядовитые корни, но воли его надолго не хватило. Распахнув веки, он вновь ощущал себя мальчишкой-рудокопом, только-только пришедшим в Желтый дворец Виллины.       — Да, — довольно прошептал Саурон, пока юноша, качая головой, поднимался на ноги. — Какой гордый и жадный мальчик… Эти колдуньи и волшебницы оттяпали себе самые лакомые кусочки земли, верно? — Алмар обиженно кивнул, с неприязнью оглядывая просторную библиотеку. — А вы, несчастные, ютитесь под землей, не видя света солнца… Несправедливо, не так ли? Несправедливо. Но мы с тобой сможем все исправить. Мы оба знаем, что такое порядок.       Майа вновь отдалился от Белого рыцаря, насмешливо наблюдая, как тот неуклюже всовывает тяжелый меч в ножны. Повстречавшись взглядом с тенью, юноша уверенно кивнул.       — Иди в Пещеру, — приказал дух. — Передай своему народу, что владыка Саурон требует от них всю руду, все самоцветы и драгоценные камни, какие только смогут найти. В следующую нашу встречу я дарую вам одну из стран на поверхности — ту, что вы заслуживаете.       Алмар злорадно ухмыльнулся и, положив руку на эфес меча, направился к выходу.       Вдруг внимание майа привлек странный звук. Обратив свой взор к окну, он заметил испуганную синицу, прячущуюся за каменной рамой. Затрепетав маленькими крылышками, птица бросилась к тронному залу. С рыком, звучащим, как гул ветра, Саурон полетел за ней; вытянув теневые щупальца, он вцепился ей в шею и вмиг поглотил ее, не оставив и следа.       Дин Гиор, отвлекшись от расчесывания пышной бороды, заметил лишь серую дымку, исчезнувшую на свету.

***

      Несмотря на все страхи и волнение, с Кориной обошлись на удивление обходительно. Едва она спрятала в карман трубку, что отдал ей Саурон, как из-за деревьев вышел высокого роста незнакомец в кожаном комбинезоне. Стараясь выглядеть смело, она посмотрела ему в глаза — и тотчас попала в плен его взгляда. Какая-то тайная сила удерживала ее, и она невольно стояла, как вкопанная, словно ожидая желанного приказа.       Незнакомец что-то сказал ей, но чародейка не поняла и слова. Заметив, что она не двигается с места, мужчина без труда сгреб ее одной рукой и повел к расчищенной лесной поляне. Корина волновалась, но не падала и не останавливалась — ее ноги будто жили отдельной жизнью и хотели лишь идти вместе с этим страшным иноземцем.       Поляна значительно изменилась с тех пор, как они с вороном впервые приблизились к ней. Девушка видела широкие плоские площадки и нечто вроде небольшого форта, стены которого с нескольких сторон скрывали плотные строительные леса. Многие деревья были срублены и выкорчеваны; на равных расстояниях друг от друга находились охранные посты. Загадочные иноземцы в зеленых одеждах мельтешили по поляне, как муравьи, ни на миг не прекращая работы — кто-то что-то чинил, кто-то давал сигналы летательным аппаратам, похожим на летающую тварь Парацельса, а кто-то неотрывно следовал за другими иноземцами, высокими, похожими на ее похитителя.       Незнакомец со страшным взглядом отвел Корину в один из белых куполов, разбросанных по поляне, где за большим столом сидел, пожалуй, самый величественный иноземец — высоченный, с жилистым вытянутым лицом и шикарной рыжей бородой. Вся его грудь была завешана золотистыми и серебряными орденами — возможно, их было даже больше. Похититель обратился к нему, и иноземец что-то сказал в ответ; все это время он не спускал с девушки пристального взгляда, и та против воли стояла, не в силах пошевелить и пальцем.       Вдруг тот, что сидел за столом, достал из чемоданчика овальный портрет. Стоило Корине его увидеть, как она разразилась горьким хохотом: иноземцы отыскали старый портрет Гингемы! Она-то считала, что его давно сгрызли мыши! Незнакомец указал на женщину, называвшейся графиней де Барр, и что-то спросил у чародейки; не понимая ни слова, она для верности кивнула. Тут же иноземец расплылся в улыбке; что-то коротко бросив ее похитителю, он убрал портрет в чемоданчик, а Корину тем временем отвели в боковой проход, скрытый за высоким стулом.       Чародейка обнаружила себя в маленькой, но уютной комнатке. Мебели в ней было немного — лишь узкая низкая кровать, небольшой стол со стулом и невероятно блестящий комод. На покрывале лежало старое платье Гингемы.       Незаметно для нее и похититель, и проход исчезли; все стены вмиг стали одинаково белыми, без единого окна или угла. Спрятаться тут было негде — под кроватью или за комодом мог укрыться разве что ребенок.       Справившись со вторым приступом паники, девушка зажала рот ладонью и принялась мерить шагами комнату, переходя от стола к кровати, а от нее к комоду. Его неестественный блеск так и притягивал взгляд; нахмурившись, Корина наклонилась и заметила, что из него доносился невнятный шорох и легкое попискивание.       — И для чего это? — недоуменно спросила она, ища хоть намек на ящики или панели. Чародейка провела по гладкой поверхности пальцем, и вдруг комод мигнул, щелкнул, а потом из него раздался голос, точь-в-точь как у Корины:       — И для чего это?       Чародейка взвизгнула и упала на пол. Самопроизвольно она согнула палец на правой руке и сощурила левый глаз.       — Лено, пено, урфи, гурфи, лопало, мопало!       Но, увы, вместо пламени, которое должно было поджечь пугающую вещь, земля возле него зашевелилась, и на поверхность вылез крот. Он озадаченно повел носом, а затем полез обратно. Комод тем временем успешно повторил и ее вскрик, и заклинание Гингемы.       Корина изогнула бровь. Нет, она, конечно, слышала о разных чудесах, но правда ли… Она откашлялась и подалась к комоду.       — Ты не Саурон, да?       — Ты не Саурон, да? — послушно откликнулся комод.       — Дарамура, — улыбнулась девушка.       — Дарамура, — согласился комод.       — Катарума, — чародейка прикусила губу в предвкушении.       Комод повторил и это.       — Бурбу, нарбу, потолапу! — громко закончила заклинание Корина.       Тотчас комод вскочил на короткие ножки и принялся медленно ковылять от одной стены к другой (хоть границу между ними можно было провести лишь символическую), попеременно ударяясь о них и мигая разными огоньками. Шурша и щелкая, он начал проигрывать фразы Корины, так и сяк переставляя в них слова.       Чародейка рассмеялась и потерла ладони. Что же, не пришел ли час ей в третий раз выучить заклинания колдуньи?

***

      Веса чуть не плакала. В Басту собиралась заглянуть Стелла — молодой волшебнице пришла в голову удивительная мысль: вырастить в Фиолетовой стране нарядные, яркие фрукты и ягоды, которые наверняка должны были понравиться Мигунам. В ее планах были и крупная бордовая ежевика, и яблоки со вкусом винограда, и красные, как закат, сливы, и даже белая земляника — словом, юную госпожу Розовой страны необычайно захватило огородничество. Болтуны даже поговаривали, что скоро у них появится картошка, на стебле которой будут расти помидоры.       И именно в этот день у Весы никак не получалось найти ее лучшее платье и шкатулки с украшениями! Она обыскала все шкафы, все комоды и закрома — даже под кроватями смотрела, но нет: все будто провалилось под землю. В очередной раз пройдя мимо зеркала, женщина невольно заметила свое отражение и опечаленно охнула — перед ней стояла чумазая и растрепанная неряха! Слезы закололи глаза, но Веса похлопала себя по щекам и пошла к кувшину с водой. Стоило ей наполнить таз и ополоснуть лицо, как за спиной раздалось вежливое постукивание. Быстро прижав к щекам полотенце, женщина повернулась и крикнула:       — Дорогой Гуд, это ты? Есть ли новости из Изумрудного города?       Ответом ей было молчание. Недоуменно посмотрев по сторонам, Веса, не опуская полотенца, осторожно подошла к двери, но не увидела за ней ни мужа, ни кого-либо из Мигунов. Не показалось же ей? Прикусив губу, она заперла дверь и маленькими шажками вернулась к кувшину. Нагнувшись, она вдруг заметила странный золотой блеск на дне. Женщина прищурилась. Не может быть… Ее украшение?       Вновь раздался стук. Он становился все громче и отчетливей; Весе казалось, что в нем слышится и скрежет, и треск. Стук эхом пробежался по стенам, колыхая шторы и вызывая круги на воде. Женщина в панике захлопнула окна и шкафы и забралась с ногами на кровать. Да что же с ней творится?       — Веса… — прошелестело между ее ушами.       Она прижала ладони к вискам и ошарашенно огляделась.       — Веса… — говорили ее мысли.       — Кто здесь? — хриплым от страха голосом крикнула женщина.       — Веса, — слышала она вместо стука сердца. — Веса…       Внезапно все прекратилось — осталось лишь тихое шуршание, похожее на падающий на стол карандаш. Женщина спешно стерла слезы и попыталась осмотреться. На первый взгляд, в комнате, кроме нее, никого не было. На второй же… Зеркало. Она всегда думала, что оно висело чуть левее. Или нет?       И в этот момент оно с резвостью кролика полетело вдоль стены.       Веса истошно закричала от ужаса; поверхность зеркала охватило огнем, и вскоре оно практически перестало что-либо отражать — в нем виделась лишь сидящая женщина в центре огромного змеиного зрачка. Испугавшись, она упала на кровать и закрыла лицо руками; плача, она звала на помощь, но за треском пламени не было слышно и звука.       — Не лей слезы, Веса, — вдруг раздался голос, идущий будто из глубины зеркала. — Печали тебе уже не страшны. Ты получишь столько украшений, что не будешь успевать их носить!       Открыв глаза, женщина увидела на своих пальцах кольца невиданной красоты; они сияли белее самого света звезд, так притягательно и одиноко, что у нее сердце закололо. Никогда прежде она не видела таких бесподобных украшений!       — Народ здесь обленился, привык к празднествам и дождям из конфет, — продолжал голос, с каждым словом звучащий все притягательней и приятней. — Тебе, Веса, пришла пора стать королевой Фиолетовой страны. Ты заслужила богатств и признания, рождена для трона. Вели Мигунам разжечь кузни и заполонить мастерские! Мы сотворим из Басты крепость, величие которой не затмить даже Торну!       Женщина встала с постели, прижимая к груди иллюзорные кольца, и низко поклонилась зрачку в зеркале. На ее губах играла победоносная улыбка.       — Как прикажете, владыка.