Любовь переживет

POV Густав       В последующие несколько дней я едва ли обмолвился словом с мистером Уайем. Я был до сих пор расстроен тем, каким злым он стал на меня за то, что я сыграл свою песню. Я рассердился еще больше, когда мама сказала, что мы собираемся провести зиму здесь с ним. Я скучаю по Раулю, и хочу вернуться в Париж, где мои игрушки, моя комната. Чтобы быть вежливой, моя мама отдала мистеру Уайю гостевую комнату и заставила спать с ней в одной кровати в комнате мистера Уайа. Не то, чтобы я был против поспать в одной постели с мамой, но все дело было в том, что я скучаю по своей комнате. Как-то вечером я лежал, проснувшись, и думал о доме и своей комнате. Она выкрашена в голубой, а на всех ее стенах нарисованы корабли. Я скучаю по своему плюшевому мишке и большому фортепиано… Я скучаю по всему.       Услышав, как старинные часы пробили три часа утра, я медленно поднялся на ноги, стараясь не потревожить маму, которая все еще крепко спала возле меня. Я пробрался в холл на носочках и закрыл за собой дверь. Дом был в полнейшей тишине, которую лишь изредка прерывал тихий стук старинных часов, чей маятник качался туда-сюда. Стол мистера Уайа был пуст, но на нем стояло несколько газовых ламп, которые до сих пор освещали гостиную. Неужели он еще не спит? Сгорая от любопытства, я открыл дверь гостевой комнаты и нашел его там, лежащим ко мне спиной; его ноги двигались под одеялом. — Нет, — пробормотал он во сне, — пожалуйста, нет…       Должно быть, ему снится кошмар, но я не был уверен в этом. Его тело дергалось под одеялом, и руки делали взмахи. — Кристин… пожалуйста, вернись… вернись…       Когда я заметил, что его маска лежит на тумбочке, я ахнул и быстро закрыл дверь, на случай, если он повернется. Я не должен был подглядывать с самого начала… POV Эрик       У меня снова был ужасный сон. Кошмары мучают мой разум по крайней мере дважды за ночь, и это является одной из причин моей бессонницы. Но я был настолько уставшим за последние несколько дней, что пообещал себе прилечь лишь на несколько мгновений и сразу же заснул. Я очнулся в какой-то клетке, ее окружали люди, которые били палками по прутьям, чтобы раздразнить меня. Позади них я видел океан, что делало очевидным мое пребывание на Кони-Айленде. — Приходите, приходите и посмотрите на дитя дьявола!       Этот голос! Голос моего хозяина был так близко… В меня тыкали палками, бросали камни, и там, в толпе, стояла моя дорогая Кристина. Она плакала, но ничего не делала, чтобы помочь мне. Я протянул к ней руку между прутьями клетки, зовя ее по имени снова и снова. Но вскоре она опустила свою голову и начала уходить. — Кристин… пожалуйста, вернись… вернись!       Внезапно я услышал, как что-то хлопнуло, и это тотчас же вырвало меня из кошмара. Я вскочил; пот лился по моему лицу. Однако, когда я дотянулся до газовой лампы, чтобы включить ее, вокруг никого не было. Дверь была закрыта, и до сих пор было темно. Я провел пальцами по своим тонким волосам, когда достиг ночного столика, чтобы взять карманные часы.       Три. Сейчас три утра. Я сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться, прежде, чем свесить ноги с края кровати. Сегодня я больше не усну. Я поднялся на ноги и надел парик с маской до того, как накинул на себя халат. Мне больше нравилось спать в гостевой комнате, на диване, потому что это было более уединенно. Все, что было мне нужно, — это чтобы не вошел Густав и не увидел меня лежащего на диване без маски. По крайней мере за закрытыми дверями я мог снимать ее и надевать когда я сам того желал.       Я прошел в кухню и поставил чайник на плиту. После этого я сел за кухонным столом и включил фонограф, сделав звук очень тихим, чтобы только я мог слышать его. Музыка всегда успокаивала меня, когда я не мог уснуть.       Заварив себе чай, я сел обратно, уставившись на дымящуюся кружку, пока классическая музыка на фонографе заполняла мою голову. — Эрик?       Я услышал голос Кристины и увидел ее, входящую в темную кухню, протирающую сонные глаза. Она одета в одну из моих длинных ночных рубашек, ее кудри спадали на плечи. — Слишком громкая музыка? — спросил я. — Нет, я просто услышала, как кто-то копается в кухне, и решила посмотреть, чтобы убедиться, что все в порядке. — Да, все хорошо. — Сейчас очень рано. — Я не мог спать.       Кристин, точно ангел, села около меня, ее рука накрыла мою. Единственный свет исходил от газовой лампы, которую я повесил на стене возле дверного проема, заставляя наши тени распространиться по стене мрачным, золотым сиянием. — Эрик, разве ты можешь сидеть здесь и вот так не спать? Последние несколько дней ты выглядел измученным. — К сожалению, одну из вещей, которую ты узнаешь, это то, что у меня есть проблемы со сном. У меня постоянные ночные кошмары, которые мучают разум несколько раз за ночь. — Кошмары о чем? — О прошлом, о моем детстве с цыганами… У меня не было мирной жизни, Кристин. Шрамов на моем теле достаточно, чтобы объяснить это. — Определенно ведь есть какие-либо лекарства, позволяющие заснуть. — Конечно, таких огромное количество, чтобы помочь заснуть, но нет ни одного, которое прогнало бы кошмар. Я мог бы запросто заснуть, но так устоялось, что как только начинается кошмар, я просыпаюсь.       Кристин зевнула, и я почувствовал себя ужасно из-за того, что держу ее здесь. — Ты должна вернуться в постель, Кристин, еще очень рано. — Что ты собираешься делать? — У меня есть несколько дел, которые нужно сделать. Возможно, я даже остановлюсь в булочной и возьму немного булочек с корицей на завтрак.       Кристин поднялась и поцеловала меня в щеку. — Будь осторожен, Эрик.       Когда она покинула комнату, я поднял руку к щеке, все еще чувствуя тепло ее поцелуя под своей ладонью. Я улыбнулся, потому что еще никогда ранее со мной не обращались так ласково.       Допив свой чай, я направился обратно в гостевую комнату, чтобы переодеться; я накинул пальто и захватил деньги и ключи, после чего вышел в свежее утро. Уличные фонари все еще горели, когда я шел в свой офис, чтобы забрать бумаги «Фантазмы», которые должны быть отправлены моему арендодателю. Я мог быть владельцем «Фантазмы», но я все еще должен был оплачивать ежемесячную аренду площади, на которой построил парк. Обычно я ждал до восхода солнца, чтобы начать свои дела, но с тех пор, как я не мог заснуть, единственная вещь, которую я в силах сделать, не беспокоя Кристин или Густава, — покинуть на время квартиру. После помещения бумаг в почтовый ящик, я начал свой путь в булочную своего парка. Она открывается каждое утро в половине пятого, и после короткого взгляда на карманные часы, я понял, что как раз самое время. Я не знаю, когда именно у меня появилось странное чувство, будто меня преследуют, но я продолжил идти дальше, пока две пары ног шли позади меня на небольшом отдалении.       Чтобы выяснить, действительно ли они следуют за мной, я свернул за угол, и заметил, что они оба сделали то же самое. Меня слегка одолевало чувство озабоченности, но я продолжал сворачивать в переулки, чтобы посмотреть их действия, но каждый раз они повторяли мои движения в точности. В течении многих лет было огромное количество пытавшихся меня ограбить из-за того, кем я являюсь, но они всегда оставались ни с чем. Одна вещь, которую я всегда делал, — это набрасывал на нападавшего лассо, и в ту же секунду он отступал от своего плана… Но никогда прежде их не было сразу двое… Если они следят за мной, то это будет немного трудно. Когда мне надоело играть в кошки-мышки, я остановился сразу возле магазина с подарками «Фантазмы», готовый сопротивляться им обоим. Они оба остановились, но прежде, чем я смог повернуть к ним лицо, один ударил меня кулаком в ребра. Я схватился за место, куда меня ударили, и повернулся, ударяя одного из них между ног, когда другой схватил меня за шею. Что я могу сказать, так это то, что первый парень был чрезвычайно высоким и со светлыми волосами и темными усами. Я все еще не мог разглядеть внешность другого парня. — Ну-ка, мистер Уай… пришло время расплачиваться, — глумился светловолосый бандит с явным ирландским акцентом.       Однако я не намеревался им сдаваться и ударил державшего меня парня прямо в живот. Тут же его руки отпустили меня, и я толкнул его на землю, сейчас у меня была возможность рассмотреть его получше. Должно быть, он весит по меньшей мере триста фунтов, он был лысый и мускулистый, почти как мистер Скуэлч.       Я вытянул руки в боевой готовности. Я не смел сдаться, не попытавшись сначала защитить себя. Еще раз они оба подошли ко мне, тогда я начал размахивать руками, ударяя толстого бандита в лицо, после того, как оттолкнул светлого. Когда я услышал гневный крик блондина, я обернулся, готовый ударить его снова, когда он первый произвел контакт с моей грудной клеткой вновь… Только в этот раз это почувствовалось словно вся его рука прорвалась через мою плоть… Жгучая агония начала распространяться по моему телу так сильно, что я едва ли мог дышать…       Тотчас же все замедлилось, из-под моей под мышки мужчина достал острый край — окровавленное лезвие. Мне нанесли удар ножом! Одной другой рукой я накрыл истекающую кровью сторону, слабо размахивая другой, пытаясь защититься, но это было бесполезно. Они взяли мой бумажник, вырывая оттуда жалкие пять долларов, которые я взял для оплаты выпечки. Я снова подошел к мужчине, но тот только воткнул неровное лезвие в мою уже открытую рану. — Подумай об этом, как о предупреждении, — глумился он. — Не заставляй нас приходить за тобой… Следующей будет девчонка.       Я упал напротив стены, неспособный двигаться и еле дышащий. Предупреждение? Предупреждение о чем? Я знал, что не должен оставаться на месте, потому что если останусь, то вскоре потеряю сознание до того, как смогу найти себе помощь. POV Кристин       Я проснулась спустя пару часов, когда солнце начало проникать через окно Эрика. Густав все еще крепко спал рядом со мной. Я поцеловала его в лобик, и он перевернулся и открыл глаза. — Доброе утро, мама.       Я взъерошила его светлые локоны своей рукой. — Доброе утро, тыковка. Ты голоден?       Он кивнул. — Что же, мистер Уай ушел за булочками некоторое время назад. Он уже должно быть вернулся.       Я поднялась с постели и надела халат прежде, чем выйти в холл. — Эрик? Ты здесь?       К этому времени Эрик обычно сидел за своим столом, но из-за неуютной тишины я не была уверена, что он вернулся домой. — Эрик?       Я проходила мимо ванной комнаты, когда заметила, что эта дверь заперта. Может, он снова принимает душ? Я собиралась постучать в дверь, когда красное пятно, размазанное по ручке, привлекло мое внимание. И оно было не только на дверной ручке, оно было на всей поверхности двери; также были и следы разбрызганных алых капель по деревянному полу прихожей. Я подумала, что, возможно, Густав разлил кетчуп, но прикоснувшись к субстанции пальцем и попробовав её на вкус, я поняла, что это был не кетчуп… Был ржавый, неприятный вкус… нет, это была кровь! — Эрик! — я застучала в дверь кулаком со страшным беспокойством. — Открой дверь!       Когда он не открыл, я толкнула ее, и, как только открылась дверь, мое сердце вдруг остановилось от увиденной мной картины. Весь пол был залит кровью, и там, на туалете, сидел Эрик, держащий обеими руками кровоточащую рану. — Эрик… — мой голос был немного мягче, когда я подошла к нему. Его лицо было чрезвычайно бледным; оно было также покрыто порезами и кровоподтеками. Его побили? Я быстро осмотрела область под его под мышкой, и по одному взгляду на это, я догадалась, что в него либо стреляли, либо ударили ножом. — Эрик… — я погладила его по щеке, заметив, какая она смертельно холодная. Ему было трудно держать глаза открытыми, и он дрожал. — Мне… мне очень холодно…       Из-за большой кровопотери он чувствует себя так. Я хотела заплакать, но я должна быть сильной ради Эрика, быстро обработать его ранение и туго перевязать полотенцем, чтобы остановить кровотечение. — Мама… — я услышала вздох сына, и, обернувшись, увидела его, стоящего в дверном проеме. — Густав, сходи и набери в миску теплой мыльной воды.       Мой сын, кажется, был шокирован, увидев такое большое количество крови, но он сделал то, что я попросила, и побежал в кухню. Из внутреннего бельевого шкафа я достала горсть полотенец и положила их под свою руку, чтобы помочь Эрику добраться в его спальню и уложить его. Я расстелила полотенца прежде, чем положить сверху Эрика, во избежание протекания крови на простыни. — Кристин…       Я успокоила его и начала расстегивать его искромсанную рубашку, чтобы облегчить ему дыхание. Ему нужен доктор или в противном случае он умрет. Эрику нужна помощь, и я единственная, кто может сходить за ней. Когда вернулся Густав, он поставил миску с водой на прикроватную тумбочку. — Мама, что с ним происходит? — Я… я не уверена, Густав. Мамочка должна привести кого-нибудь для помощи мистеру Уайю. — Мам, не уходи…       Мой сын схватился за меня, умоляя остаться, но я должна — ради Эрика. — Тыковка, мне нужно, чтобы ты сделал кое-что для меня. — Что?       Я взяла тряпочку и намочила ее, прежде, чем положить на лоб Эрика. — Ты сможешь не дать ему заснуть, Густав? Сможешь продержать его в сознании и спокойным, чтобы я привела кого-нибудь на помощь?       Густав согласился, придвигаясь ближе к его телу, пока Эрик лежал с полуоткрытыми глазами. — Хорошо. Держи его в сознании, Густав. Не позволяй ему заснуть.       И в мгновение я уже была на улице в поисках помощи. POV Густав       Я не знаю, что делать, не знаю, что говорить. Мама попросила меня держать мистера Уайа в сознании до тех пор, пока она не вернется, но он выглядит очень уставшим. Я аккуратно протер теплой тряпкой его шею и лоб, пытаясь привлечь его внимание, но даже этого было недостаточно, чтобы он держал глаза открытыми. Он немного постанывал от дискомфорта в открытой ране; его бледное тело было холодно на ощупь. — Мистер Уай? — я пытался говорить с ним, думая, что это отвлечет его внимание от желания заснуть. — Мистер Уай? — Д…да?       Его взгляд не был сфокусирован на чем-либо, но по крайней мере он со мной говорил. Но что я должен бы сказать? Я все еще был расстроен из-за того, что он накричал на меня в тот день. — Что случилось с Вами? — Где случилось?       Его голос походил на тихий шепот. Было очевидно, что у него начинаются галлюцинации из-за потери крови. — Я догадываюсь, как вы себя чувствуете, — сказал я, пытаясь поддерживать разговор дальше. — Я сломал руку четыре года назад. Я залезал на дерево на нашем заднем дворе, и ветка отломилась. Я упал на плечо, сломав запястье. — Это мило…       Его глаза начали закрываться, но я слегка шлепнул его по лицу, чтобы не дать ему заснуть. — Мистер Уай, вы не должны спать. Мама сказала, что вам нужно быть в сознании до ее возвращения. Продолжайте говорить. — О чем? — Эм… Расскажите мне, как вы встретили мою маму, — это было той вещью, которую я всегда хотел узнать, но с этим его состоянием, я не был уверен, что услышу действительно настоящую историю от него. — Я… я пришел в оперный театр как покровитель. Я увидел твою маму, поющую одним вечером, и пригласил ее на ужин… — Нет, — я прервал его. Мой папа рассказывал мне снова и снова, как он встретил мою маму, и то, что сейчас рассказывает мистер Уай — это не его история, это история того, как мой отец встретил маму. Но, подождите? Откуда он знает этот рассказ? — Это не та история, — возразил я. — Вы смешали истории. — Правда? — Да. — Я не помню. — О, это не важно. Расскажите мне еще о чем-нибудь… — О чем?       Его глаза снова начали закрываться, но я шлепнул его по щеке. — Мистер Уай, не сейчас. Расскажите мне о «Фантазме». — Что рассказать о ней? — Расскажите про несколько аттракционов в парке.       Он простонал, пытаясь снова закрыть глаза. — Послушайте, мистер Уай, — я шлепнул его по щеке еще раз, — вы можете держать глаза открытыми и молчать или закрыть глаза и продолжать говорить. Вы не можете заснуть.       Думаю, ему становилось трудно говорить, потому что он замолчал и старался держать глаза немного приоткрытыми. Мама должна скоро вернуться, иначе дальнейшее пребывание мистера Уайа в сознании через несколько минут будет почти невозможным.