Любовь переживет

POV Эрик       Я сидел на ужине, гадая о чем вообще говорить? Я смотрел на свое меню, не особо обращая внимание на что-либо, написанное в нем. Я до сих пор был ужасно расстроен из-за того, что накричал на Густава. — Ты еще не выбрал, что будешь заказывать? — когда я поднял глаза от меню, заметил, что изумрудные глаза Кристин смотрят прямо в мои. Ее блестящие глаза очень красивы… Сейчас они блестят точно так же, как и в ту ночь, когда мы занимались любовью десять лет назад. Она лежала на мне, не сводя своего светящегося взгляда с моих глаз… О, каким же счастливым она сделала меня. — Эрик?       Я был ошеломлен лишь за одну секунду, возвращая свой взгляд к меню и начиная чувствовать легкое недомогание. Не знаю, почему, но внезапно появилось чувство, будто на меня все смотрят; подняв голову, я осознал правдивость своего предсказания… Напротив нас сидели семьи в другом конце зала, поднимая взгляды от своей еды, чтобы поглазеть на мою маску. Лишь факт этого заставил меня вспотеть и стал причиной того, что кровь начала стучать набатом в ушах. — Мама, могу я заказать вафли и мороженое? — Конечно, ты можешь, тыковка.       Вскоре наш официант вернулся — высокий и тощий мужчина с темными волосами. Если я верно помню, то его зовут Рамин? У меня довольно много работников, так что запомнить их всех довольно трудно. Он даже подходил к нашему столику гораздо чаще других. Вероятно, исходя из того факта, что я его босс. — И что я могу принести для Вас, Мадам? — он спросил Кристин.       Когда она заказала, я посмотрел в свое меню; с меня лил пот. — Мистер Уай?       Так много людей уставилось на меня, в то время как мой сын даже не установит со мной зрительного контакта. — Мистер Уай? — Что? — я поднял голову вверх, не совсем понимая, что происходит. — Ваш заказ, сэр, что Вы будете?       Больше я не был очень заинтересован в еде и поэтому сказал ему принести мне то, что заказала и Кристин. Когда он, наконец-то, ушел, Кристин посмотрела на меня, и выражение ее лица казалось обеспокоенным. — Эрик, у тебя все хорошо? Ты потеешь.       О, как же неловко это было. Вместо того, чтобы открыть свой рот, я, извиняясь, встал из-за стола. — Мне нужно немного воздуха. — Ты хорошо себя чувствуешь? — Конечно, — это было все, что я сказал, перед тем, как направился на балкон. POV Кристин       Я не была уверена в том, что Эрик в порядке, но я позволила ему выйти. Это даст мне шанс поговорить с Густавом наедине. Он сидел на своем сидении, поддерживая голову рукой и водя пальцами по элегантно накрытому столу. — Тыковка?       Его глаза, такого же цвета, как и у его отца, поднялись вверх. — Эрик сказал мне, что ты сопровождал его в конюшни сегодня? — Все было в порядке, я думаю, — сказал он, пожимая плечами. — Тыковка, произошло ли что-нибудь, о чем ты мне не говоришь?       Он покачал головой. — Нет, я просто скучаю по папе, вот и все. — Хорошо, я написала Раулю сегодня и, надеюсь, он свяжется со мной.       Густав не казался заинтересованным, он только продолжал смотреть на стол. Думая о том, что это подходящий момент показать ему подарок, я достала маленькую коробочку, завернутую в упаковку, из моей сумочки и положила напротив него. — Я была сегодня городе и купила это для тебя.       Уныние моего сына начало исчезать, когда он снял коричневую бумагу. Когда в его руках появилась его новая игрушка, он улыбнулся и завел ее, золотые цимбалы издавали тихий звенящий звук. — Спасибо, мама. — Взбодрись, тыковка, все будет отлично.       Эрика уже не было продолжительное время, и я начинала немного волноваться. Решив отправиться на его поиски, я поднялась из-за стола и поцеловала Густава в светлые локоны. — Будь добр, посиди здесь, пока я найду мистера Уайя, Густав.       В другом конце ресторана были открыты балконные двери, через которые внутрь проникал легкий ветер, болтая золотые портьеры. Когда я вошла в дверной проем, Эрик стоял напротив ограды, за которую он держался вытянутыми руками, делая глубокие вздохи. На заднем фоне единственным слышимым звуком были волны, бьющиеся о берег, и отдаленные звуки криков, исходящие от аттракционов «Фантазмы». — Эрик?       Он обернулся, поправляя галстук. — Кристин, что… что ты здесь делаешь? — Кажется, я потеряла своего спутника на ужине. — Я уже собирался возвращаться, мне нужно было немого воздуха. — Все хорошо, Эрик?       Я прошла к нему и положила руки на его плечи, когда он начал слегка задыхаться. — Успокой себя, Эрик. Ты слишком часто дышишь. — Ох, Кристин, я не должен был приходить. — Что заставляет тебя так думать? — Люди, они глазеют, и это не легко. Даже на Кони-Айленде я до сих пор узник, на которого глазеют, когда иду по улице.       Я провела ладонью по его щеке, сев рядом с ним на скамью. — Эрик, ты не должен принимать эти взоры близко к сердцу. Это убьет тебя. — Это не просто взоры, Кристин, это нечто большее. У меня никогда не было спутника и сегодня я чуть ли не свел себя с ума, пытаясь выглядеть достаточно хорошо для тебя. — Эрик, почему ты ставишь меня на столь высокий пьедестал? — его пульс под моими пальцами ускорялся. — Ты ставишь меня выше по статусу, когда в реальности, если бы не ты, я все так же была бы бедной девочкой из хора. Я до сих пор ей и являюсь. — Потому что ты выше для меня, Кристин. Для меня ты — земля, луна и звезды. Для меня ты самая восхитительная и красивая женщина, которая есть. Не смотря на все, я чувствую себя низким монстром, рожденным на этой земле только для того, чтобы прожить жизнь в одиночестве. Ты знаешь, я бы отдал свою душу, чтобы провести время с тобой. — Эрик, тебе не нужно так себя вести. Я провожу с тобой время потому что я этого хочу. Ты умнейший человек, которого я знаю, Эрик. — Умнейший и самый уродливый. — Эрик, — я потрясла головой, кладя руки на его грудь, — твоя красота здесь, — затем я положила руку на маску. — Не под этим.       Он, кажется, был возвращен в сознание тем, что я сказала, поэтому поднялся со мной, чтобы вернуться внутрь. — Пойдем, Кристин, наш ужин скоро должен быть готов.       Думаю, хотя это всего лишь раз… но сейчас, по крайней мере, я помогла ему почувствовать себя лучше. POV Эрик       Кристин думает, что я красивый! Мое лицо может быть катастрофой с одной стороны, но она думает, что моя душа красива. Пока мы не вернулись и не заняли свои места, я больше не говорил других слов. Даже Густав казался немного счастливее, занятый игрой со своей новой игрушкой-обезьянкой или чем-то похожим на нее. Он завел ее, позволяя цимбалам играть, прежде чем завести снова. — Я смотрю, ты наслаждаешься новой игрушкой, Густав, — утвердительно сказала Кристин. — Да, мне очень нравится, мама.       После этого наш ужин стоял перед нами. Кристин должно быть заказала курицу, запеченную в белом соусе «Альфредо», потому что именно эта еда стояла предо мной. Густав же сидел напротив тарелки с вафлями, покрытыми шоколадным мороженым. Только сделав быстрый глоток воды, я понял, что был слишком взволнован старанием угодить Кристин, что ужин в публичном месте без моей маски никогда не заботил меня. Я ел с трудом, но должен был снять маску, чтобы сделать это. Край кожаной одежды прикрыл мою верхнюю губу, скрывая ее раздутую деформацию. Я ел только единожды с маской, после чего сожалел об этом неделями. Но сейчас какой выбор у меня есть? Я не могу уйти с ужина сейчас, и убрать ее — только отправить целый ресторан бегом на выход.       Все вокруг меня просто исчезло, когда я отрезал курицу, поднимая первый ее кусочек к моим губам. В миг, когда я начал жевать, я уже чувствовал, как кожа натирает ноющую плоть. Но я по-мужски терпел дискомфорт, медленно пережевывая, словно пытаясь насладиться моей едой. До тех пор, пока Кристина счастлива, я тоже буду счастлив. Густав ел свое мороженое, как маленький ребенок, шоколад испачкал его хрустящую белоснежную рубашку, которая была надета под его коричневым жакетом. — Густав, — Кристин усмехнулась и, лизнув салфетку, вытерла ней шоколадные губы Густава, — ты весь испачкан.       Как стирается плоть — единственное, что я чувствовал после каждого съеденного мною кусочка. Это было так ужасно, что после того, как я съел три четверти своей курицы, я решил остановиться и взять ее с собой домой. — Ты точно не мог наестся, Эрик, ты едва притронулся к еде. — Но я наелся, Кристин. Я съем это завтра на ланч.       Остаток моей еды завернули, и я взял ее домой, после чего мы покинули ресторан. Я бы поговорил с Кристиной по пути назад, но Густав так восхищенно говорил о своем ужине и о новой игрушке. Он выглядел таким счастливым, что мысль обо мне, прерывающем его, показалась мне неправильной. — Сразу же в постель, после мытья, молодой человек, — сказала Кристин, когда мы входили в мой дом. Я положил ключи на стол и включил свет. — Эрик, ты не против, если Густав одолжит одну из твоих ночных рубашек? — Да, бери все, что тебе нужно. — Я собираюсь его вымыть и уложить в постель, — сказала она, направляясь в мою комнату. — Я скоро вернусь.       Ох, слава Богу! Я тотчас же сел за стол и открыл контейнер, в котором были остатки моей еды. Только когда я услышал зашумевшую воду в душе, я посмел снять маску. Повреждение уже было на лице, и когда я снова начал жевать, мой рот мучительно болел. Но, как идиот, я игнорировал это и продолжал есть… до тех пор, пока не увидел красные капли, смешивающиеся с белым соусом «Альфредо». — Что за?       Я продолжил смотреть на свою еду, не совсем уверенный, что это было, пока не увидел, как свежая капля упала с моей щеки и приземлилась на кусочек курицы. — Черт… — я истекал кровью.       Настолько быстро, как только я мог, я поторопился к кухонной раковине и смочил тряпку, когда кровь начала сильнее капать с моего лица. Здесь не было зеркал, чтобы посмотреться и понять, что не так, и я не мог пойти в спальню, в случае, если Густав и Кристин были там. — Эрик?       Я услышал голос Кристин, но не повернул к ней лица. Только лишь от одной мысли о том, что она увидит мое лицо, меня стошнит. — Эрик, все хорошо?       Я прикрыл свое уродство рукой, и этот контакт с кожей сразу же обжег мою кровоточащую плоть. — А-а-ах… — Эрик? — Я в порядке.       Но мое лицо говорило об обратном. Оно медленно окрашивалось кровью. — Ты истекаешь кровью.       Я посмотрел вниз, на ноги, и заметил, что на пол накапало немного малюсеньких алых капель. — Ох, это… — Эрик, идем сюда.       Она потянула меня за руку в ванную и наклонила через раковину, подставив окровавленную руку под холодную воду. — Теперь посмотри на меня.       Но мог ли я посмотреть? Еще этим утром она видела мое лицо и не отворачивалась, так не отвернется ли сейчас? Медленно я поднял голову, смотря на себя в зеркало. Моя верхняя губа была влажной и окровавленной, как и глазница. Было очевидно, что пережевывание пищи изуродовало мое лицо. — Эрик, что случилось с тобой?       Она просматривала аптечку в поисках чего-либо, чтобы остановить кровотечение. — Верхняя полка, — указал я, — желтая бутылка. Это специальное средство для моего лица…       Она не сказала ни слова, только смочила тряпочку в жидкости, прежде чем приложить к моему лицу; жидкость зашипела и обожгла мою раздраженную кожу. — Я не должен был этого делать, но я не хотел тебя огорчать. — О чем ты говоришь? — Еда… Я так переживал о том, чтобы угодить тебе, Кристин, что мысль о еде в публичном месте никогда не волновала меня. Понимаешь, я не могу есть, когда на мне маска. — О, Эрик, прости меня. Как я могла быть такой эгоисткой? — Что? — Я клянусь тебе, Эрик, эта мысль никогда не приходила мне на ум. Иногда я вижу тебя совершенно обычным человеком, когда на самом деле у тебя особые нужды.       Я аккуратно взял руку, которая мыла мое лицо. — Что? Ты действительно имеешь это ввиду? — Что имею ввиду?       Легкая улыбка появилась на моих губах. — Что ты видишь меня обычным человеком? — Я бы не солгала тебе. Пожалуйста, прости меня. Я не подумала дважды о том, как тебе будет неудобно есть в этой маске. — Не нужно извинений, Кристин, ты просто старалась быть милой.       Кристин посмотрела на бутылку с жидкостью, а затем снова на меня. — Так тебе нужно мыть лицо этим каждый день? — Конечно, — я кивнул. — Тогда не происходит заражение. У меня также есть специальный шампунь для моего открытого черепа. Там инфекции появляются чаще всего из-за того, что летом я потею в парике, и из-за невыносимой сухости зимой. — Мне очень жаль, Эрик. — Пожалуйста, — я взял тряпку из ее руки и положил в раковину, — не нужно меня жалеть. — Прости. — И прекрати извиняться.       Когда я выключил свет в ванной, то направился обратно в кухню, чтобы прибраться, чувствуя, что могу больше маску не надевать. — Я сегодня написала Раулю. — И? — Ну, я надеюсь, что он решит написать мне. Что это будет долгая зима здесь, что закроются порты и все остальное. — Осталось еще несколько дней, чтобы сесть на корабль, прежде, чем закроются порты, — предупредил я. — Ты уверена, что долгая зима со мной — это то, чего ты хочешь? Здесь становится довольно скучно в снежные штормы и постоянный град. — Ничего не может быть хуже зимы в Париже. — О, здесь они гораздо хуже настолько, что даже океан закрывают. — Я воспользуюсь этим шансом. — Что же, если дела обстоят так, то моей спине придется привыкнуть к спанью на диване.       Я думал только рассмешить ее, но было очевидно, что мои слова заставили ее почувствовать себя ужасно при упоминании о моей кровати. — Кристин, я лишь шутил. Я совсем не против этого, правда. — Нет, это я должна спать на диване, а не ты. — Я бы никогда этого не допустил. — Эрик, я знаю, что мы просто друзья и все такое, но твоя кровать достаточно большая для троих.       Это прозвучало мило, но Густав был достаточно расстроен. Последняя вещь, которую я хотел бы допустить — это заставить его думать, что она больше не любит Рауля и начинает что-то со мной. — Нет, я не хочу смущать Густава. — Тогда, как насчет того, чтобы Густав следующей ночью спал со мной, а ты можешь спать в гостевой? — Я не хочу доставлять тебе неудобства, Кристин. — Это вовсе не неудобства, Эрик. Ты заслуживаешь хороший ночной отдых ровно столько же, сколько и Густав, и я.       На этом мы договорились. Я рад этой договоренности. Сон на этом диване в течении следующих четырех месяцев совсем свел бы меня с ума. Не только это, но к осени я бы не смог больше поднимать тяжелых предметов. Я сходил в свою комнату и, взяв ночную одежду, начал снимать с себя одежду. Я снимал рубашку, когда вошла Кристин, держа в руках упакованную коробочку в руках. — Я забыла отдать тебе это. — Забыла отдать мне что?       Я снял парик и почесал кожу головы. Кристин положила коробочку в мои руки. — Я хотела подарить тебе что-то. — Зачем? — Чтобы поблагодарить за твою доброту. Это подарок.       Подарок? Никто раньше не дарил бедному Эрику подарки. Единственный подарок, который мне был дан — маска, надетая в три дня отроду. Но это, это был настоящий подарок, мой первый! Интересно… Я снял коричневую бумагу и увидел длинную черную бархатную коробочку. Она была красива! Я поставлю ее на столе и буду хранить в ней мелкие вещи. — О, Кристин, она безусловно красивая. — Эрик, — засмеялась Кристин, — подарок внутри коробочки.       Ох, как глупо я себя почувствовал. Это имеет смысл. С чего бы Кристин покупать мне коробку? Как взволнованный ребенок, я открыл крышку, и перед моими глазами предстала самая красивая авторучка, которую я когда-либо видел. Она из чистого серебра, с красивым маленьким черепом на кончике. На глаза навернулись слезы, когда я достал ее из коробочки и держал в руке. У меня есть авторучки, но ни одна из них не красива так, как эта. — Она напомнила о тебе, — сказала она. — И она очень редкая, было сделано лишь сто экземпляров. — Но почему? — О, Эрик, ты мистер Уай. Мистер Уай много пишет… он выписывает чеки и пишет музыку… Почему бы ему не иметь профессиональную ручку, чтобы писать?       Горячие слезы полились по моим воспаленным щекам. В самом деле, это был лучший подарок, который я когда-либо получал. — Она будет единственной, которую я буду использовать. — Так, она нравится тебе? — Нравится? — спросил я. — Я люблю ее. Никто раньше не дарил мне подарков.       Мне показалось, что в глазах Кристины была грусть, когда она услышала от меня это. И потом она зевнула, перед тем, как обнять меня. Мои руки нервно дрогнули, не особо зная, что делать. Она крепко прижала мое тело к своему, и тогда я сделал тоже самое. — Не за что, Эрик.       Старинные часы зазвенели, прерывая наш интимный момент. — Спокойной ночи, Эрик, — сказала Кристин, улыбнувшись еще раз, прежде, чем начать закрывать дверь моей спальни. — Спокойной ночи, Кристин. Увидимся утром.       Но, несмотря на свою усталость, я не спал еще некоторое время, проверяя мою новую ручку, точно как Густав играл со своей новой игрушкой в течении всего ужина. Одна вещь была очевидна: я любил эту ручку больше, чем что-либо находящееся в моем владении… возможно, даже чуть больше, чем «Фантазму». Эта ручка будет дорога моему сердцу, точно так же, как дорога Кристина. Она моя первая любовь, ее первый поцелуй, первая женщина, с которой я занимался сладкой, страстной любовью, человек, который подарил мне мой первый настоящий подарок — это красивая ручка.