Любовь переживет

POV Эрик — Отдай мне оружие, Мэг, — я умолял завистливую девчонку, стоящую напротив меня с пистолетом, направленным прямо на мою семью. Позади меня — Кристин, защищающая Густава своим телом, и я, идущий по направлению к опасности и не заботящийся о том, будет она стрелять или нет. Больше всего меня волновало благополучие Кристин и Густава. — Больше ни шагу, — она подняла пистолет выше, почти на высоту моего лба, — больше ни слова! — Не будь глупой, девчонка. — Тебе нет дела до меня! — она сняла пистолет с предохранителя. — Все, о чем ты беспокоишься — это Кристин. — Это неправда! — моя рука дрожала. — Сейчас опусти пистолет прежде, чем кто-либо пострадает! — Ангел, нет! — Кристин кричала мне, но я не слушал. — Мама, где папа? — мой сын кричал. — Он должен быть здесь!       Пока я продолжал попытки забрать пистолет из руки Мег, она выпалила слова, которые я бы хотел, чтобы она не говорила. — Твой отец? Твой отец? Разве мама тебе не говорила, Густав? Рауль не твой папа! — Мег! — я прорычал ее имя, дергая оружие вперед; ее палец все еще на курке. — Что? — она истерически закричала. — Это правда! Кристин трахалась с тобой из жалости, и все эти годы она жила ложью!       Это разозлило меня больше всего. Я дал обещание Кристин ничего не говорить Густаву, но Мег сейчас все выболтала. — Отдай мне это!       Но она не отдала. Вместо этого я услышал, как она нажала на курок, и был готов почувствовать боль от входящей в мое тело пули, но когда произошел выстрел из пистолета, то появился только дым. Все увернулись, включая Кристин, закрывающую Густава своим телом. И я все еще стоял с дымящимся дулом в руках. Она схватила пустые пули. Это был мой пистолет, и в ящике я держал коробку с пулями, и коробку с холостыми. Она зарядила его холостыми. Если бы не так, то я бы сейчас не стоял. — Мне… мне жаль, — пробормотала она.       Я убрал пистолет в карман. — Тебе и должно быть жаль! Ты могла убить нас, глупая ты девчонка! — моему гневу не было предела. Пристыдившись, Мег опустила голову вниз. — Ты уволена, Мег. И если я снова увижу тебя в «Фантазме», — я поднял руку и склонил ее в сторону, готовясь ударить ее, — ты пожалеешь об этом!       Мадам Жири была позади меня и не смела сказать ни слова. А если бы смела, то мне пришлось бы дать ей пощечину. Все эти события так сильно напугали моего маленького мальчика, что Кристин подняла его маленькое тело на руки, чтобы нести его. Он выглядел слишком тяжелым для нее, но я боялся предложить нести моего ребенка. Он уже и так закричал мне в лицо однажды, и я не был уверен, что смогу вынести второй раз. Вместо этого я отодвинул руку и показал ей в направлении моего дома. — Пойдем, Кристин, — сказал я. — Становится поздно, и скоро темнота все скроет.       У Кристин не было места, куда можно было бы пойти. Ее муж покинул Кони-Айленд, оставив ее без крыши над головой и без гроша в кармане. Да, ей нужно заплатить за то, что она спела для меня, но это произойдет с наступлением утра.       Кристин следовала за мной, пока мы шли в тишине в направлении моего дома — места, где я редко провожу время. Когда я впервые приехал на Кони-Айленд, я поселился в квартире высоко над землей с достаточно большим окном, чтобы глядеть из него. Когда я открыл «Фантазма», я построил общежитие, где я провожу дни и ночи работая. Если бы я спал, то запустил работу и игру на пианино. Не было необходимости возвращаться домой, кроме как… сейчас. Мой дом был единственным местом достаточно большим, чтобы вместить нас троих.       Когда мы добрались, я открыл бронзовые ворота и отпер дверь, которая вела наверх в мою квартиру. Как только я открыл ее и включил свет, перед нами предстали мои бумаги, разбросанные повсюду в беспорядке, и мебель, накрытая простынями. — Мне ужасно жаль, что здесь не прибрано, Кристин, я… я не был здесь долгое время, — я поспешил вперед нее и начал убирать разбросанные нотные листы, параллельно убирая запыленные простыни. — Ангел, не убирай, все нормально. — Здесь беспорядок. — Где я могу положить Густава?       Мой маленький мальчик заснул на руках моего ангела. Я быстро бросил то, что я делал и поспешил в соседнюю комнату убрать и постелить кровать. Кристин стояла там, в дверном проеме, пока я быстро застилал маленький матрац и доставал простынь из шкафа. — Спасибо, — сказала Кристин, когда положила тело спящего Густава на приготовленное мной место. — Не стоит благодарности, Кристин.       Когда она начала снимать его обувь, я оставил ее одну, возвращаясь в главную комнату, чтобы продолжить убираться. Я был истощен событиями этого дня, моя спина начинала болеть от этого всего. Я повернулся, когда услышал закрывающуюся дверь, чтобы увидеть там стоящую Кристин. Это было так неловко. Все, чего я когда-либо хотел — чтобы Кристин была рядом, и вот, сейчас, когда она была со мной, у меня словно отняло дар речи. — Эм, может, ты хочешь чаю?       Кристин слегка улыбнулась в ответ на мое предложение и кивнула. — Точно, — я посмотрел на стопку бумаг в моих руках и положил ее на пианино, после чего поспешил на кухню.       Я открыл шкафы, не припоминая, где оставил чайные пакетики и кружки. — Ты должна верить мне, потому что я действительно сожалею из-за всего этого бардака и моего дезориентированного поведения. Я не был здесь долгое время. — Почему ты продолжаешь извиняться? — спросила она милым голосом. — Ты не сделал ничего плохого.       Я не сказал ни слова в ответ, потому что нашел то, что так усердно искал. Я набрал воды в чайник и поставил его на горелку. — Завтра утром мы поговорим побольше, — сказал я. — Этой ночью ты можешь поспать в моей комнате. — Я, вероятно, не смогу… — Я настаиваю. В любом случае, я все равно почти не сплю.       Больше она не спорила со мной, только села в столовой и зевнула. — В моем шкафу много ночных рубашек, — добавил я. — Чувствуй себя как дома, Кристин. — Спасибо, эм…э-э, Мистер… — О, не называй меня этим проклятым именем! Только мои работники называют меня Мистер Уай. Зови меня Эрик. — Эрик? — она словно пыталась распробовать его на вкус, посылая не более, чем обычным звуком мою душу на седьмое небо от счастья. — Да, это мое настоящее имя, мне его дали при рождении. — Эрик… — она улыбнулась. — Очень милое имя. — Это не единственное, как меня называют в «Фантазме». Если бы ты знала, какие жестокие вещи говорят за моей спиной. — «Фантазма» — замечательное место, Эрик. — Да. Ладно, я сейчас больше беспокоюсь о ребенке. — Мне жаль, что Мег все разрушила… — Никогда не извиняйся за то, что сделала она, — я повернулся, чтобы налить горячей воды в наши кружки, ставя кружку Кристин перед ней. — Эта маленькая блудница должна была рано или поздно сделать что-то глупое. Это очевидно, что Густав испытывает отвращение ко мне. Но сейчас он знает правду, не стоит даже говорить, что он чувствует. — Не говори так, Эрик! — Это правда, Кристин. Ты была там, когда он кричал, увидев мое лицо.       Я отвернулся, чувствуя, как рука Кристин легко коснулась моей. Это поразительное чувство остановило мое сердце, даря душе бесконечное счастье. — Если он такой же, как и я, а я уверена, что такой же, то он научится, как научилась я. — Это был долгий день, Кристин, — сказал я, попивая свой чай маленькими глоточками. — Мы можем поговорить об этом в другой раз. — Да, ты прав.       Я встал с ней, и мы прошли через холл в мою комнату. Я открыл дверь, включая свет в моем темном царстве. Окна были закрыты длинными черными занавесками, кроваво-красными простынями и черными покрывалами была застелена кровать. — Так, вот моя кровать, — я подошел к ней. — И ванная по ту сторону холла. Если тебе будет что-то нужно, Кристин, я буду на диване.       Из моего шкафа я достал несколько шерстяных одеял и подушку. — Спасибо, Эрик, — Кристин приблизилась ко мне и оставила поцелуй на моей маске.       Это ощущение ослабило мои руки и заставило сердце биться быстрее. Десять лет! Прошло десять долгих лет с тех пор, как она в последний раз контактировала со мной. — Эм… я надеюсь, что комната будет удобной для тебя. — Все будет в порядке.       Я кивнул и оставил ее, возвращаясь к дивану, чтобы постелить себе новую кровать. Диван отлично подойдет сейчас, учитывая, что я спал и в худших местах. После того, как я снял пиджак и положил его в сторону, я расшнуровал свою обувь и поставил вниз; старинные дедушкины часы пробили полночь.       Я пытался закрыть глаза и уснуть, но я просто лежал, все еще бодрствуя. — Эрик?       Я повернул голову в ту сторону, откуда услышал свое имя. — Да? — я сел, чтобы увидеть Кристин, стоявшую в моей длинной ночной рубашке. Кристин была одета в мою одежду… О, кто бы мог подумать, что такая удивительная вещь может произойти. — Я выпила свой чай.       Я встал и забрал пустую чашку на кухню, положив ее в раковину. — Он был вкусный, Эрик, спасибо. — Не стоит благодарности, — я вернулся к дивану, чтобы сесть. — И я вижу, что ночная рубашка тебе подходит? — Да, спасибо, — она посмотрела вниз на себя. — Нет надобности меня благодарить, Кристин. — Ты уверен, что тебе будет удобно на диване? — Да, — я кивнул. — Тебе нужно идти спать. — Да… Ох, если Густав проснется, ты скажешь ему, где я? — Конечно.       Когда Кристин снова ушла, только тогда я посмел снять свой парик и маску, протирая руками воспаленную кожу. Я не носил их так долго, но я должен был из-за того факта, что у меня была компания. Меньше всего я хотел снова напугать своего сына. Он такой красивый. Такой красивый и такой невинный. Кто я такой, чтобы показывать ему, на что похож самый худший детский кошмар? Наверняка ему сейчас это снилось. Я зевнул еще раз перед тем, как лечь на подушку, закрывая ею мою изуродованную часть лица. Моя голова зудела от долгого и жаркого дня в парике, но утром я приму душ, и после того, как вымою волосы, нужда в чесотке пропадет. — Это ужасно, так ужасно! — достаточно было услышать знакомые крики моего сына, чтобы едва не задохнуться, резко садясь в кровати. Я осмотрелся вокруг в поиске его следа, но в доме было тихо, и все двери были по-прежнему закрыты. Я заснул и услышал крики Густава во сне? Просто, чтобы убедиться, что я не спал, я встал и надел маску на свое лицо, двигаясь в направлении гостевой спальни. Медленно я приоткрыл дверь и увидел, что моя плоть и кровь быстро заснул под покрывалами. Крики Густава были лишь моим сном и ничем более. Мой сын прекрасный, прекрасный с ног до головы. Лунный свет словно играл на его безупречном лице, в то время как светлые локоны слегка прикрывали глаза. Это был первый раз, когда я его полностью рассмотрел. Еще тогда я не знал, что он мой сын, но когда узнал, то был слишком зол и расстроен, чтобы беспокоится об этом. Это вполне очевидно, что мой сын родился с моими светлыми волосами и формой лица Кристин. Его лицо круглое, прям как ее, когда мое длинное и костлявое. Пока он спал, я не мог не заметить, что у него ангельские губки Кристин. Но его нос… Я поднял руку, чтобы почувствовать свой, и сразу заметил, что сын был рожден с таким же. Да, я был рожден с половиной носа, но Густав с полным, но похожим по форме на мой.       Когда я увидел, что одеяла, накрывающие его, были разбросаны по кровати, то на цыпочках подошел к краю и начал поправлять их. Я никогда раньше не укрывал сына одеялом, но сейчас, когда я это сделал, я почувствовал необходимость поцеловать его на ночь. У меня есть право на это, не так ли? Я его отец, в конце концов! Я никогда не знал своего отца, но сейчас в моей жизни есть Густав, и я хочу быть рядом с ним, даже если он этого не хочет. Десять лет Рауль заботился о моем сыне, менял его подгузники, когда это должен был делать я, кормил его из бутылочки, когда это должен был быть я; я должен был учить его играть на фортепиано, должен был пойти на его первый сольный концерт! Но нет, я был слишком занят «Фантазмой», чтобы учесть тот факт, что мы с Кристин могли зачать ребенка. Нет, я был слишком наивным, чтобы подумать о том, что она могла забеременеть. Я не был отцом, я лишь дал свое семя… Рауль растил его, был единственным, кого Густав звал «папа» целых десять лет. В душе я знал, что он никогда не назовет меня «папой», ни сейчас, ни в будущем. POV Густав       Я проснулся, когда почувствовал, как покрывало на этой странной кровати накрыло мою спину. Сначала я думал, что это мама, но не двигался, чтобы выяснить. Когда фигура пошла в направлении двери, я обрадовался, что не попытался узнать, кто это. Я даже снова закрыл глаза, чтобы он не увидел, что я не сплю. Это был он — монстр, которого я испугался больше всего на свете. Всего лишь несколько дней назад я считал его изумительнейшим человеком во всей вселенной, когда в реальности он был лишь монстром. У него были такие же хобби, как и у меня, музыка и приключения — только некоторые из них. Он смотрелся странно, нося свою белую маску, но это Кони-Айленд, и я верил, что он носит ее только потому, что все здесь тоже странно одеты. Но вскоре я узнал, что за маской прячется мой самый худший ночной кошмар. Я никогда не видел лица более уродливого или жуткого за всю свою жизнь. Его лицо было как у уродливых троллей: все в красных и фиолетовых венах, мертвая желтая кожа, плотно обтягивающая каждую кость с видимой части черепа. Ужасно! Только лишь мысль об этом меня ужасно пугает!       Но сегодня я получил еще больший шок — этот человек — мой отец. Я не поверил этому, я ни на минуту не мог поверить, что моя мама лежала рядом с чем-то ужасным, вроде этого человека. Мег была расстроена и полна ревности, вот и все. Даже если Мистер Уай и был моим отцом, она бы не стала скрывать от меня что-то вроде этого. Она любит папу! Она любит Рауля! Я скучаю по нему. Да, он пил, пусть он никогда не играл со мной, но он единственный отец, которого я когда-либо знал и в котором нуждался. Но где он сейчас? Перед представлением он приходил увидеться с мамой. Я был уверен, что он придет за нами после представления, но с тех пор я его не видел. Почему мы не вернулись в отель «Фантазма»? Там ведь должен быть отец, верно? Мы должны быть в отеле, не здесь, с этим сумасшедшим человеком.       Я подождал несколько минут, прежде чем решил подняться, на случай, если Мистер Уай таится где-то рядом. Я никогда не спал ночью… По какой-то причине я не мог заснуть более чем на четыре часа. Вместо этого, я вставал задолго до рассвета и писал музыку, пока мои родители крепко спали. Я стоял возле двери, пытаясь увидеть, где Мистер Уай сейчас. К счастью, он лежал на диване, уткнувшись лицом в подушку. Тихо, на носочках я проскользнул в холл, не зная, в каком направлении я иду. Мне нужно было найти маму, и я не остановлюсь, пока этого не сделаю. Там, в холле было только две двери: одна вела в ванную, а другая — в комнату, где спала мама. За прошедшие несколько месяцев у нее не было хорошего ночного отдыха. Она всегда дожидалась, когда Рауль вернется домой из бара. Но сейчас, когда я украдкой взглянул в комнату, я заметил, что она крепко спала… кто я такой, чтобы будить ее? Все мои вопросы могут получить свои ответы, когда она проснется. Вместо того, чтобы побеспокоить ее, я закрыл дверь и направился в свою комнату, прежде чем заметил, что Мистер Уай уже сидел за своим столом спиной ко мне; маленькая газовая лампа освещала то, над чем он работал. Было странно видеть в столь поздний час его, глубоко погруженного в работу. Только один взгляд на него напомнил мне, как я всегда не спал допоздна, работая при свете свечи. И перед тем, как скользнуть обратно в комнату, я не мог упустить мысли о том, что, возможно, он и я — не такие разные…