***
Ичиго вышагивала вдоль длинных вешалок с зимними куртками и пальто, усиленно стараясь не коситься на Гриммджоу, следовавшего ей параллельной дорогой, но вдоль стойки с мужской зимней верхней одеждой. — Ну чё ты дуешься? — всё бухтел он меж делом. — Я ж просто пошутил. — Ты испортил сюрприз, — с деланной обидой скуксилась рыжая. — Ну он же мне предназначался? Считай, я просто доведался о нем заранее. В чем проблема? — В том, что мы оба сильные и неуступчивые личности. Ты гнешь свое, я — свое, в итоге кто-то да прогибается под другого, а это неправильно. Джагерджак насупился. Неправильным было слушать философские нотации от Куросаки и безразлично взирать, как она постоянно тянет руку ко всем черным вещам, будто кто медом их намазал, будто более подходящего ей цвета не существовало. Синигами, блин. — Неправильно выряжать себя в черт знает что! — хмыкнул арранкар и протянул крутившейся у зеркала Куросаки пальто иной, белой, расцветки. Она криво ухмыльнулась: параллели с униформой Сексты возникли сами собой. Да и тот явно следовал монохромной гамме Уэко Мундо даже на Грунте. Интерьеры их квартиры и сети ресторанов, автомобиль, гардероб сделавшегося человеком Гриммджоу. Черный, белый и, конечно же, голубой — они незаметно подчиняли и вкусы яркой Куросаки, прежде носившей вещи цветов вырви-глаз, под стать сочности оттенка своих волос. Наверное, именно поэтому она позволила стянуть с себя не понравившееся ему пальто, а на плечи накинуть выбранное уже по его вкусу. Белоснежное, ворсистое, пушистое, точно густая метельная пелена. Собственно, почему бы нет? Не для мужчины ли наряжается, прихорашивается женщина? Ичиго подняла глаза на свое отражение в зеркале и перехватила в нем довольный взгляд Гриммджоу. Тот сытым котом приласкался к ее щеке, положив подбородок на плечо. — Жалко, что ушлепочный Айзен так и не построил свой мир. Я бы забрал тебя с собой. Арранкарская форма тебе бы пошла. — Ага, щаз-з, — одарили его язвительной ухмылкой. — А что? — поддержал он ее скептический настрой и решил поддразнить еще больше. — Сделал бы тебя своей фракцией… — …или я — тебя, — не преминула осадить его Ичиго. — Хо-о, киса мнит себя Эспадой постарше? Квинтой? Куатро? Трес? Или, может, сразу на место Зеро метила бы, м? Ичиго бегло чмокнула довольного собой Гриммджоу и подозрительно сузила глаза: — Ты реально увел бы меня за собой? Тебе настолько не комфортно в нашем мире? — Отнюдь. — Гриммджоу изумленно моргнул. Он вовсе не о месте обитания размышлял. — Здесь нескучно. Людишки — забавные создания. — Ну спасибо, — хихикнула рыжая, — я польщена. — Я бы сказал, что щас кто-то договорится, что получит по мягкому месту, но… я ж не вру. Да, конечно, пустых тут маловато. Всех уже переварил, пардон, переловил, — рассмеялся арранкар, ероша макушку брезгливо поморщившейся недосинигами. — Но, в целом, жить можно. А поохотиться и в Уэко недолго слетать. Ичиго враз отбросила смешливость; сделалась страшно серьезной и вмиг оборотившись на каблучках, помотала головой, схватив Гриммджоу за руки. — Не нужно, только не возвращайся туда! — Хэй? — Ее страх встретили усмешкой. — Чего всполошилась вдруг? Чтоб ты знала, там теперь Трес правит. Королева из Харрибел никакая, конечно, но в Лас Ночас и в пустыне тихо. Без конфликтов обходятся и сотрудничество с Готэйем. Так что, успокойся, детка. Она хмыкнула. «Успокойся…» Ичиго не знала на каком этапе стала бояться возврата Джагерджака к его истокам, но что-то подсказывало ей: вопреки перемирию опасность для перемещения меж миров имелась всегда, а значит волноваться за любимого арранкара она будет всё равно. Правда, признаться в этом она бы не позволила себе. Признаваться в беззаветной любви Гриммджоу было бы опрометчиво: он являлся тем еще собственником, а она все-таки была той еще гордячкой. — Хорошо сидит, — окинула она равнодушным взглядом новенькое пальто, — пожалуй, возьму. Не хочется торчать тут до вечера, — передернула она плечами, высвобождаясь из его объятий. — Поня-а-атно, — хитро усмехнулся Пантера и подмигнул ей в отражение. — Я сделаю вид, что поверил, как тебе «наплевать» на мои перемещения меж мирами.***
За пальто последовали сапоги, за сапогами — перчатки, за перчатками — шарфы, шапки, теплые свитера, новые рубахи, джинсы, куча еще каких-то резко-внезапно-понадобившихся-вещей. Для нее. Для него. Всего через каких-то пару часов Гриммджоу уже с трудом удерживал в обеих руках по вязке шнурков от пакетов с покупками, что двумя причудливыми картонными веерами распустились по бокам от него. — Куррросаки! Не хошь сама потащить всю эту х… — Не-а, — тут же улыбнулась та бесстыже, продолжая, не обремененная тяжестями, мозолить ему глаза своей танцующей походкой и — намеренно же! — виляющей задницей! Заррраза. Джагерджак шумно выдохнул, угрожающе раздувая ноздри. Должной реакции на рыжую-бесстыжую это не возымело, а потому оставалось и дальше пыхтеть да топать за этой невыносимой женщиной, которая вроде бы и не очень любила шоппинг, да только сейчас сияла как ребенок, получивший кучу подарков на День рождения. — Так, я требую хотя бы элементарного! Пожрать! — возмутился Пантера, завидев крыло с чередой кафешек и ресторанчиков. — Вот с места не сдвинусь больше! Или ты хочешь, чтоб твой парень сдох от голода и нервного истощения? Ичиго усмехнулась на его смешные обиды, на уморительное выражение сердитого лица, на судорожно сжимавшиеся кулаки с пакетами. Казалось, еще мгновение — и Секста станет пулять ими, точно серо, в каждого прохожего. Кто там говорил, что проникся людьми? По блеску свирепых голубых глаз, голодный Пантера вот-вот должен был сменить свой арранкаровский рацион на человечинку. — Ладно-ладно. — Ичиго утащила Гриммджоу под приглянувшуюся вывеску. Судя по той, дело шло о морских блюдах, а ее котяра обожал рыбку и всё такое прочее. Уминавший за обе щеки недюжинный заказ Гриммджоу подтвердил ее догадки на раз: пока она ковырялась в тарелке гребешков, тот приговорил половину запасов ресторана и заказывал обед по третьему кругу. — Ты не лопнешь? — хихикнула Ичиго, не без ехидства окинув взглядом обалдевшего парня. Весь взъерошенный и наэлектризованный, тот, вскинувшись на вопрос, даже жевать перестал и отодвинул тарелку. — Вот хоть бы день побыла арранкаром — поняла бы, сколько нужно слопать вашей еды, чтобы заполнить нашу пустоту. А вообще, на что ты намекаешь, Куросаки??? Джагерджак придирчиво оглядел себя: по привычке дерзко распахнутая на груди рубаха являла по-прежнему красивое подкаченное тело, тесные джинсы соблазнительно обтягивали крепкие бедра, завернутые рукава обнажали налитые сталью мускулы рук. Джагерджак раздосадованно фыркнул: — Всё у меня в поряде! А вот тебе не мешало бы набрать вес в особо аппетитных местах. Может, звякнуть Принцессе? Пускай своей диетой поделится, чтоб и у тебя выросли во-о-от такие… — Гриммджоу! — Ичиго вспыхнула под стать клубнике на своем десерте и пнула арранкара в ногу под столом. — Прекррращай наррываться!.. Тот присвистнул и нагло ухмыльнулся. Помешав повторному удару в свою коленную чашечку, он перехватил ноги расходившейся барышни и уложил их себе на колени. Пригладил. Завязал заведомо победную дуэль меж их взглядов, пропустив даже перемену блюд, пока не заставил дергавшуюся злюку отвести глаза. Окна ресторанчика выходили на крытый каток, где в выходной день обнаружилась кучу народу. Родители с детьми, компании друзей, парочки, одиночки, рассчитывавшие на романтическое знакомство, и даже весьма бодрые старички встречались тут. Умело скользили. Чаще падали. Выписывали сложные пируэты — одни, вторые совершали -надцатый обход периметра овального катка, боясь отлепиться от его бортика. — Хочешь покататься? — спонтанно выдала Ичиго, бездумно глядя за доморощенными фигуристами. — Мне это безынтересно. — А Кучики понравилось… У Джагерджака мигом отъехала челюсть, зрачки бешено запульсировали, а руки, выписывавшие на ее коленях витиеватые узоры, рефлекторно сжали пальцы в порыве гнева и оставили синяки. Куросаки вскрикнула. — Ай! С Рукией. С младшей Кучики я как-то каталась на катке! — Она поздно поняла, в чем допустила ошибку, но, осознав, вдруг захотела не морщиться от боли, а счастливо улыбаться. Пантера неприветливо зыркнул на свою даму, подозрительно вгляделся в проявившийся снова карамельный блеск ее очей. Что-то ее вдохновило, что-то вернуло ему ее любовь. Ичиго опустила ресницы на порозовевшие щеки, растерянно заковыряла ложкой в десерте, усмехнулась стыдливо, будто пряча улыбку в уголках закушенных губ. — Столько времени прошло, а ты все еще ревнуешь меня к нему? Она быстро вскинула взгляд в лицо Гриммджоу, не давая шансов тому отвертеться, однако Секста привычно прибегнул к ярости, чтобы скрыть истину. — Что ты несешь, женщина? Королю не пристало ревновать того, кто ему принадлежит. Ты моя, слышишь? И пуская Бьякуя катится к черту! Плевать я хотел на него! Ичиго улыбнулась сильнее. — Знаешь, Гриммджоу, любому другому парню за такие слова я бы выбила зубы, а вот тебе не могу… почему-то. Он смутился на такую откровенность. Что-то нескладно заворчал, а потом стал заедать бранные и негодующие слова рисом. Это выглядело и смешно, и трогательно в одночасье. — Сама меня вечно ревнуешь! — буркнул он меж пережевыванием. — Когда это?! — возмутилась с ходу рыжая. — Всегда! Даже к бухгалтерше моей, когда влетела в кабинет, собираясь прикончить несчастную старушку! — Да больно надо! — фыркнула снисходительно Ичиго. — А вот ты Исиду готов по стенке размазать всякий раз, когда его видишь. Никак не поймешь разницу меж определениями «друг» и «возлюбленный». Парочка взаимно надулась, уставившись в разные стороны. Ссоры меж них — частое явление. Ревность, постоянное недовольство, торопливость — то, что чаще всего изматывало их нервы, но отнюдь не чувства. Как бы ни ругались эти двое, как бы ни подкалывали друг друга, ни сыпали взаимными упреками или обвинениями, стоило пройти каким-то пяти минутам, и они уже заново начинали разговор. Как ни в чем не бывало. Редко прося прощения. Зная, что всё сказанное в сердцах — не больше чем дурные эмоции, истинное же их отношение друг к другу не требовало слов: достаточно было просто посмотреть в глаза напротив и вспомнить через что они прошли вместе. Это стоило тысячи речей. Это не шло ни в какое сравнение с самыми высокопарными объяснениями в любви. Ичиго заерзала на стульчике, испытывая стыд за случившуюся размолвку. Притянув сумочку к себе и закопошившись в той, она нащупала шуршащую упаковку и звучно раскрыла. — Вот, — протянула она Гриммджоу длинную палочку печенья, покрытую шоколадом, — это покки. Сегодня что-то вроде еще одного Дня Валентина, и есть их положено с тем, кто тебе неравнодушен. Пантера с опаской взял незнакомую сладость и, повинуясь животным повадкам, невольно принюхался. Пахло вкусно, выглядело аппетитно, шоколад навевал приятные ассоциации о цвете любимых карих глаз, о неудавшемся когда-то десерте «Клубника в шоколаде»… — Вон оно что, — похмыкал он, обрастая усмешками. Скосив заинтригованный взгляд на Ичиго, заметно проникшуюся любопытством, он закусил палочку меж зубов, на манер сигары, и приблизился к выжидавшей его действий девушке. — Ну, раз положено, так положено, — с трудом он проговорил сквозь неподвижные зубы и подмигнул рыжей, намекая, что хочет разделить с ней сладость напополам. Та криво ухмыльнулась, но согласно кивнула и осторожно обхватила губами второй кончик трубочки. До исступления медленно грызя печенье со своей стороны, она, давясь смехом, наблюдала, как куда более рьяный Гриммджоу живо преодолевал дистанцию меж ними, не отводя глаз — пронзая своим лучистым взглядом всю ее насквозь, даже в тот момент, когда настиг ее и углубился в поцелуй. — Знаешь, можно же было выделить по палочке на каждого? — для приличия пороптала Куросаки, довольно облизнув губы, сладкие и от растаявшего шоколада, и от ласк чужого языка. — Кто спорит, — снисходительно откликнулся Джагерджак, а сам мигом покосился в пачку… — Но пятнадцать на двоих уже не поделится. Придется обходится проверенным способом. А то знаю я тебя: что-что, а шоколадки ты люби-и-ишь. Живо подмотаешь мое! Рыжая прыснула смехом и вытащила новую покки. — Тогда… — Закусила уже она трубочку меж блеснувших в улыбке зубов и призывно поиграла бровью. — Тогда?.. — Ее любимый арранкар оскалился тоже во все тридцать два, испытывая новый аппетит, проникаясь во всю азартом. — Тогда… на раз-два-три! Он цапнул палочку и вновь живо слопал ту, чтобы выиграть в маленькой затесавшейся меж ним и любимой синигами дуэли. Выиграть раз, второй, третий, пятнадцатый и столько, сколько захочется им обоим даже по скончанию запасов покки. Поцелуи с привкусом молочного шоколада и клубничным ароматом… Что могло быть лучше? Слишком жадный до лакомств Гриммджоу не ведал. Ичиго же тихо радовалась припасенной на вечер паре пачек печенек в своей сумочке. Помнится, она обещала кому-то сюрприз? Что ж, его отменить не способна ни одна их ссора. Каких бы разногласий не случалось меж этой парочки, привычка засыпать вместе мирила их каждой, даже самой штормовой, ночью.