Двенадцать месяцев

Еще сонное, такое ленивое, отдававшее теплом одеял и свеже сваренного кофе утро не предвещало Гриммджоу ничего раздражающего. Уплетая без особой концентрации какую-то приготовленную Куросаки хрень, название которой арранкар не запоминал — вкусно было, вот и ладно, — он размеренно жевал, медленно скролил мышкой, сидя на кухне за ноутбуком, и вникал в деловую почту, которая ему кипами приходила на электронку. — Это что еще за фигня?!! Безобидно сидевший, еще, собственно, никого не успевший достать Джагерджак благополучно подавился апельсиновым соком. Еще бы, после такого-то ора и сделанного в двери тигриного, угрожающего: «Ррр». — Твою ж ма-а-ать… — протянул он, с досадой отмечая забрызганные клавиатуру и экран. В голубых мурлыкавших утренней негой глазах вмиг взорвалось по одной атомной бомбе: — Куррросаки?!! Гля, что ты натворррила!!! — Я??? — Девушка шумно пересекла расстояние, разделявшие их, и со всей дури хлопнула какой-то коробкой о кухонный стол. — А ты?! Что ты себе позволяешь?!! Гриммджоу на секунду опустил глаза на указанное и мгновенно шало оскалился, уже глядя в лицо раскрасневшейся от гнева любимой Клубнички. — А-а-а, — издевательски протянул он, — так тебе не понравился твой костюм на вечеринку? — Костюм??? — У Ичиго вылезли на лоб глаза. — Костюм! — скрипнула она зубами, вскинула кулачки и влепила плечом в плечо Гриммджоу, так по-пацански, как провоцировала хулиганов на бой прежде. Пантера громко заржал лишь: подобный толчок даже синяка на его коже не оставил, а вот яростные огоньки в любимых карамельных глазах оставили след, страшно завели, попадая искрами в самую что ни на есть его ненастоящую душу. — Киссса, ты так соблазнительна, когда свирепеешь… — Он резко захлопнул крышку компьютера. Ему сделалось откровенно все равно, что за важная подписота ломилась к нему в бизнес-партнеры, ему стало пофигу, сгорит ли тот, выживет ли, от протекших на него брызг сока. Апельсин. Гриммджоу облизал сладкие липкие губы. Его утро полнилось сегодня этим апельсиновым цветом. Оранжевый в склянке, оранжевый растекшийся по столу, оранжевый в не расчесанных ярких патлах напротив. Его девушка еще пахла сном, а он упорно хотел найти в ней те же дерзкие апельсиновые ноты. — Нет! — гаркнула она и закрыла потянувшийся с поцелуем чужой рот. Ичиго постукала кулачком по столешнице, призывая к возвращению к теме завязавшегося разговора. Пантера состроил обиженное лицо, дернул на себя деланную недотрогу и все равно впился в губы. Ичиго заупиралась, зафыркала в его руках, сразу стала отбиваться ногами, метить в самое больное место, дуреха. Гриммджоу улыбнулся сквозь затерзавший ее рот поцелуй: кого она хотела обделить? Его? Или себя, которой он не смог бы без этого самого причинного места приносить кучу чувственных приятностей. — Ммм… оргх! — не выдержала она столь сладкого в своей спонтанности напора и застонала вибрирующим от удовольствия горлом, напрочь срывая любимому арранкару крышу. Тот тотчас же одним рывком повернул недосинигами и усадил верхом на стол, завалил ее на лопатки, уткнувшиеся в шелк ее струящегося халата, расстеленного ныне скатертью. Пантера игриво тряхнул головой. В близких глазах его запрыгали шальные бесенята, на лице пролег кошачий азарт, щенячий восторг, ничего человеческого — лишь одни сплошные горячие, откровенные животные инстинкты. — Нет, нет, Гриммджоу, так ты конфликт не решишь! — запротестовала рыжая, отпираясь, впрочем, не особо сильно. Ее остывшее за ночь тело само льнуло к горячей широкой груди, выгибалось, обвивало, терлось, предательски просило. Бывший Секста хитро оскалился. Эра победителя, начавшаяся с потерей сил временной синигами, ему начинала нравиться, особенно в такие моменты, когда никто не мог настучать ему Гецугой по башке. Издав мегадовольный не то рык, не то мурк, Пантера растрепал еще большим беспорядком волосы, наэлектризовал все окончания в позвоночнике и, кошкой прогнувшись, скользнул в Ичиго. — …это бесчестно! — всхлипнула она через четверть часа, хоть в карамели ее все еще плескалось наслаждение, переплавив все прежнее недовольство. Пробуждать ее, вечно ворчавшую спросонья, таким способом, бодрившим покруче чернейшего кофе, Гриммджоу давно полюбил, но где-то она была права: было бесчестно использовать секс в качестве заглаживания случавшихся меж них ссор. — Я ж арранкар, детка, — ухмыльнулся этот шалопай, — какую честность ты от меня хотела? Расслабься и получай удовольствие. Ичиго закатила глаза: спорить с этим уж точно было бесполезно. Ей оставалось, действительно, только одно: принять его таким, каков есть, и наслаждаться каждой проведенной вместе минуткой. Девушка, оттаяв и разомлев, сладко потянулась, затем вернулась к передыхавшему на ее груди Гриммджоу, затерялась пальцами в его взлохмаченной шевелюре. Колючие, жесткие голубые пряди так забавно оттеняли ее загорелую с лета кожу, а еще приносили чувство чего-то родного, уютного, домашнего, того, чего не было ни у кого иного, того, без чего уже и не представишь жизнь. — Гримм… — тихонько позвала она его, боясь нарушить блаженство, пролившее в воздухе. — Куросаки, ты же знаешь, как я не люблю эту кошачью кличку! — Гриммджоу поднялся на локтях над ней и неожиданно получил поцелуй в губы. Даже глаз не успел закрыть. Уставился как дурак на две густых полукруглых щетки чернющих длинных ресниц. В запавшей ровной тишине раздался звучный чмок. Ичиго одарила обалдевшего Пантеру смущенной улыбкой, слегка покраснев в щеках и стыдливо полуопустив веки на заблестевшие очи. Последние медленно покосились на коробку с костюмом, с которой все и началось. — Гри… — Э не! — ткнул тот пальцем в рыжую хитрюгу. — Не-не-не! Не смей вдаваться в эти свои женские уловки! Знаю я тебя! Со мной этот номер больше никогда не пройдет! Он поспешил подняться, но его не пустили сомкнувшиеся вокруг талии длинные стройные ноги, такие все еще горячие с внутренней стороны. — Какой номер? — театрально изобразила непонимание Куросаки и обвила Джагерджака за шею, сцепляя у него на загривке замок из пальцев. — Я просто хочу второй акт моего любимого утреннего шоу, — настойчиво притянула она его к себе и томно вздохнула: — Я даже хотела позволить тебе сделать ту твою любимую штучку, но если ты не хочешь, конечно, то… Пантера обреченно уронил голову меж плеч. Рыкнув, а заодно чертыхнувшись себе под нос, он, сдавшийся, но все равно гордый, взглянул исподлобья и невесело пробурчал: — Черт с тобой. Одевай на Хэллоуин то, что сама захочешь. — Он опустился вновь на ликующе усмехавшуюся человеческую девчонку, которая вила из него, короля, веревки! — Манипуляторша! — фыркнул он беззлобно уже практически ей в губы. — Укротительница, — поправили его, подмигнув, — так что расслабься и получай удовольствие.

***

Ресторан Гриммджоу нынешней ночью больше походил на клуб: в полутемных тонах, с минимум расставленной мебели, с бесперебойно работавшей барной стойкой и столами с закусками, он располагал к танцам и шумному веселью. Приглушенный свет, зал, увязший в таинственных полутенях, а также утопавший в сказочных украшениях из тыкв с вырезанными на них смешными рожицами, из остроконечных шляп и метел ведьм, а также из пугал и переодетых в зомби манекенов, из растянутых в виде приведений простыней, соответствовал мистической атмосфере Хэллоуина — праздника хоть и заимствованного из западной культуры, но, безусловно, ассоциировавшегося у современного поколения с чем-то забавным и неординарным. Маскарад являлся самым занятным из этого торжества. Еще за месяц до него магазины наполнялись всевозможными костюмами по случаю, а также толпами старшеклассников, студентов и прочей впечатленной молодежи, старавшихся подобрать себе наиярчайший и неповторимый образ, приобрести или взять напрокат подходящий своему нраву или вкусам наряд. Ичиго с утра задалось игривое настроение, а потому она с легкостью заскользила меж толпы, съедавшей своим обилием и пестротой каждого посетителя, заглянувшего в «Эспаду» на сегодняшнюю костюмированную вечеринку. Вход сюда был строго по приглашениям. Не обязательно только лишь совершеннолетним — Гриммджоу не особо чтил законы и порядок, но непременно при наличии костюма. Охранники девушку хозяина не признали: Ичиго хорошенько замаскировалась, а приглашение на руках у нее было как у всех, не именным. Это радовало. Она хотела удивить Гриммджоу, а потому планировала к нему подобраться незамеченной. О том, кто какой наряд оденет, они предпочли держать в секрете, особенно после утренней сцены, когда Ичиго напрочь отказалась от той пошлятины, которую ей вручил ее сексуальный арранкар. В самом деле, Ичиго даже сейчас чувствовала, как зажигается жар в ее щеках при одном только упоминание о тех узких тряпочках и сплошных веревочках, которые мало походили на адекватное одеяние — в них бы любая сошла не за соблазнительницу-ведьму, а за модель, рекламирующей атрибуты магазинчиков из секс-шопа, в особенности тех, которые специализировались на садо-мазо, со всеми этими плетками, рожками, латексом и прямо-таки пошлыми шпильками невообразимой высоты. Куросаки скрипнула зубами: налицо была явно спланированная акция по выведению ее из себя — Джагерджак знал, что она ни в жизнь такое не наденет, просто ему любопытно было поглядеть на ее реакцию. Куросаки мысленно посокрушалась на тот счет, что ее хваленой смелости не хватило, чтобы спутать проклятому шутнику все карты: взять, напялить ту похабщину на себя и заявиться в ней, чтобы посмотреть уже на его реакцию. Интересно, скольким бы парням выдрал он глаза, посмевшим взглянуть на нее, одетую в такую жутко вызывающую штуку? На лицо Ичиго запросилась пакостная улыбка, но нет, она бы не позволила себе поступать настолько жестоко с тем, кого любила до бескрайности. Даже, если бы и захотела его проучить. Гриммджоу, конечно, тот еще говнюк, и все же он заботился о ней повсеместно — вон, даже сейчас нетерпеливо выглядывал промеж толпы. Беспокоился, черт! Это было до мурашек приятно. Его костюм ничуть не удивил Ичиго. В миру живых Гриммджоу здорово присел на всякие игры и фильмы про супергероев, поэтому он предстал в образе не то Супермэна, не то Спайдермэна, не то Айронмэна, не то еще какого-нибудь-там-мэна — Ичиго точно не могла припомнить: в отличие от своего парня подобным она не увлекалась, хотя… кое-что про супергероев она узнала. Вернее, про супергероинь. — Кошелек или смерть! — подкравшись к Сексте со спины, что, к слову было небезопасно и чревато рефлекторным ударом под дых, временная синигами все равно действовала бесстрашно. Она сжала горло своего вредного арранкара мягкими, облаченными в черное, перчатками. Голубые глаза хищно блеснули и покосились назад. Рост, аромат, голос, наглость и слепая отважность — Гриммджоу не нуждался в признаке реяцу той, кого полюбил: он мог узнать ее теперь по сотни других вещей. — Ну поскольку я уже мертв, то кошелек оставлю при себе, — хмыкнул он себе под нос и в мгновение ока обернулся, произведя перестановку сил теперь не его держали, это он поймал девушку за талию и плотно прижал к себе. — Мрррмяу! — восхищенно выдал Гриммджоу, тряхнув кудлатой головой. — Ты слишком борзая, Женщина-кошка, если так беспечно подбираешься к Королю Пантер. Он скользнул загребущими руками вдоль по обтянувшему женское тело мягкому костюму из непонятной ткани, что и впрямь напоминала короткую кошачью шерстку. Крутые бедра, крепкие бока, пластичный торс, мягкая грудь… Гриммджоу затянул Ичиго в какой-то закоулок меж баром и подсобкой, чтобы ту же зажать явившуюся к нему кошечку к стене и как следует ее пригладить. — Ай! Ой! Ай! Ой! Ай! Но не тут-то было. Пантеру как котенка оттянули за ухо и строго-настрого попеняли: — Что я говорила об общественных местах? У нас непринято выставлять чувства напоказ, а тем более то, что ты собирался только что сделать. — Да к черту всех и все! — сплюнул Джагерджак и выпятил грудь: — Я ж супер-пупер-мэн и мне все-все можно! Куросаки прыснула от смеха, щелкнула своего супергероя по носу, поймала от него тут же злобный взгляд и рык и рассмеялась еще больше. Обиженный Секста — такой забавный Секста, что прямо до боли в щеках и до трепета в сердце. «Женщина-кошка» поправила на себе маску с ушками, что закрывала ей верхнюю часть лица, дозволяя посторонним видеть лишь ее блестящие глаза в прорезях да зацелованные теперь губы. Она поймала в руки свой хвост и прокрутила тот игриво несколько раз. — Обещаю, что позволю тебе самолично снять с меня «шкуру», Гриммджоу Джагерджак, — промурлыкала она, положив подбородок ему на плечо и красноречиво взглянув на него расширенными от вожделения зрачками в потемневшей желанием карамели. Пантера облизал враз сделавшиеся сухими губы: он хотел уехать домой уже сейчас и, горело оно все пропадом! И бар этот, и маскарад, и куча народу, и этот проклятый мир, диктовавший ему правила, что и когда делать с той, без которой и жизнь не жизнь, и смерть не смерть! Он обжег любимую синигами загадочным взглядом, хрустнул позвонками в шее, закинув голову назад и попытавшись набраться самообладания, чтобы не раздеть желанную кису прямо здесь и не только глазами. Она издевалась верно. Лучше бы в тех тряпках пришла, что могли оголить ее всю и сразу, в самых выгодных местах, не теребя его воображение и попутно сердце, которого у него не имелось. — Кс-с-о, Куррросаки, как же я тебя ненавижу! — прошипел он свое извечное. Бывший Секста Эспада невольно почесал грудь аккурат в том месте, где некогда оставила ему шрам Гецуга Теншоу. Не склонный к сантиментам, но охочий до горячих драк, он нередко тосковал по тому времени, когда мог сражаться с временной синигами, думая, что она — всего лишь бесящий его до невозможности пацан, что все, на что следует реагировать — лишь на его клинок, пуляющий по нему всякой хренью, пока сам рыжий выдавался ему слабак-слабаком. Как случилось, что гордого Короля бело-дюнных просторов дикого Мира пустых сразили не мечом, а блеском под кончиками ресниц, Гриммджоу и рад бы не знать, но знал же! Сам раскрыл для себя этот капкан и добровольно вложил в него свою лапу. — Ксссо, — впав на миг в пропасть таких мнимо далеких воспоминаний, Пантера ткнулся челом в грудь своей «укротительнице» и прошипел ей совершенно правдиво, не таясь: — Хочу рррвать тебя когтями на куссски, сдирррать шкуру по частям и жрать, жрать, жрррать без устали твою душу, становясь сильнее, становясь одним целым вместе с тобой. Куррросаки, как же я тебя ненавижу за то, что жить без тебя не могу. Она улыбнулась лишь уголками губ. Вымученно, пока он не видел. Печально, что так не соответствовало атмосфере безумствующего вечера и их взаимному игривому настрою. Ичиго понимала, что вопреки всему, что готова была и уже положила к ногам Гриммджоу, кое-что дать ему не могла ни при каких обстоятельствах. Она не могла вновь стать такой, которую он полюбил. Она не могла вернуть себе силы. Не могла, хоть всегда оставалась борцом. Еще задолго до того как стать временной синигами и… даже после. Куросаки встрепенулась. Только сейчас, по истечению года одного месяца двадцати трех дней и наверное часов этак пятнадцати-шестнадцати — Куросаки совсем «не считала» минут с того самого дня, как реяцу покинула ее, — она задумалась: а почему, собственно, она сдалась? Почему все отдала на откуп Урахаре и покорно опустила руки? Устала видеть невидимое? Пережила ужас войны? Решила сделаться нормальной? Захотела просто… насладиться миром, жизнью, любовью, Гриммджоу? «Так эгоистично», — она зарылась в его колючие лохмы на затылке. Они пахли морем и почему-то порохом. Возможно, ее парень только недавно сражался вместо нее со «своими», а его гигай попал под «обстрел» Гран Рей Серо. «Обещаю, обещаю тебе, что рано или поздно, но вернусь», — потерлась носом о его висок Ичиго, но не сказала вслух этих слов. Она не станет его обнадеживать, но при первой же возможности, постарается вернуть свои силы. Она позволит Гриммджоу докончить их реванш и, может быть, даже выиграть. — Хочу домой, — промурлыкали кошкой на ухо Пантере. У того мигом блеснули согласием глаза: — Я завсегда, киса! — вытянулся он в струнку и уже было послал к чертям долбанную вечеринку, как противный голос одной узнаваемой пискли все планы пустил под откос. — Куросаки-ча-а-ан!!! — Тьфу! — Джагерджака покоробило. Еще никогда он не был так зол на ту, что вернула ему однажды карамельный свет в забившихся заново жизнью глазах Куросаки. Но еще больше недоумевал Секста, откуда та вообще тут взялась??? Вечеринка же «типо» не впускала несовершеннолетних, а принцессе исполнилось только девятнадцать, как и его Клубничке. Разве что… — Твою ж ма-а-ать, — протянул он, завидев за спиной рыжей взволнованной девицы, летевшей к ним, вечно кислую рожу Куатро. Куросаки хихикнула и поймала в объятия тут же наскочившую на нее Иноуэ. — Куросаки-ча-а-ан! — радостно прокричала та подруге уже на ухо и в приливе распирающих ее чувств едва не распустила по швам свое обтягивающее, декольтированное, коротюсенькое платье. Джагерджак цокнул языком: — Мда, — оглядел он не без интереса смелое одеяние еще одной рыжей и как бы сам себе попенял: — Надо было брать униформу медсестры… Ичиго вспыхнула румянцем, прекрасно услышав, что за костюмчик еще ей могли подобрать, но вкус Орихиме взялся защищать ни кто иной как Улькиорра. — Какие-то проблемы со зрением, мусор? — флегматично, как всегда, бросил он, однако в глубине его застывших глаз полыхнули нехорошие зеленые огоньки. Ичиго никогда не видела подобного в самом сдержанном из арранкаров. Видимо, близость с человеческой девчонкой повлияла на него не меньше, чем на его собрата по Эспаде. Гриммджоу хмыкнул и смешливо смерил будто палку съевшего Четвертого. Тот заявился в костюме Дракулы, в длинном плаще с высоким воротником, с идеально уложенной, напомаженной прической и подходящей вампирам врожденной бледностью. — А че, костюмы Бетмэна закончились? — подколол Пантера Мыша, краем глаза отмечая, что обе рыжие у него за спиной тихонечко прыснули от смеха. Шутка ему засчиталась. — Чтобы щеголять в облипшем тело трико и трусах? Уж лучше бы сразу голым заявился, Секста. — Похоже, счет становился 1:1, так как Ичиго и Орихиме дружно захихикали, вмиг спрятав улыбки за ладошками, когда были застуканы «на горячем» синими холодными глазами. — Это не трусы, дубина, — скрестил руки на груди Гриммджоу и выдул ту колесом, намеренно увеличивая в размерах красовавшуюся на костюме букву «S», — я Superman, понял? Ты хоть знаешь кто это, библиотечная крыса? Улькиорра скептически поджал губы: то обстоятельство, что «женщина» посредством ученого-синигами устроила его на подработку в библиотеку, не имело оснований для насмешек. В книгах имелось куда больше мудрости чем во всех тех пустословных телевизионных передачах да мелькающих картинках на киноэкране. Судя по Сексте, они вредно сказывались на мозг. — На твоем месте я бы больше интересовался более достойными подражания героями, — назидательно предложил Куатро. — А я бы на твоем месте перестал меня бесить, — подступился к нему Гриммджоу с явным намерением добавить остроты сегодняшнему празднеству. Девушки как по команде выросли каждая у своего арранкара. Вокруг веселье закрутилось вихрем, шумная музыка забила по стенам, пол под ритмом танцующих ног задрожал, но четверка, знавшая монстров не только по Хэллоуину, настороженно замерла одни против других. — Ой! — первой спохватилась разрядить напряжения легкая и чрезвычайно добрая Иноуэ. — Гриммджоу-сан, мы же с Улькиоррой-куном забыли поблагодарить вас за приглашение! Вечеринка удивительная, и у вас тут так мило! — Че? — опомнился нахмурившийся грозно «гостеприимный» хозяин. — Что ты бормочешь? Какое приглашение я… Ичиго со всей силы наступила ему пяткой на носок, заставив утробно взвыть, перехватить ее угрожающий взгляд и мимо воли поддакнуть: — …я забыл. Фигня. Вы ж, типа, наши друзья, — буркнул он, буравя гневными буравчиками Куросаки, вечно норовившую облагодетельствовать всех своих близких. — Дык, а вы, а ты, — Пантера напряг память, окидывая «принцессу» придирчивым взглядом, — разве не брюхатая сейчас? Я думал, вы там уже во всю скупаете погремушки, соски, коляски, шмотки? Орихиме покраснела до кончиков ушей и рассеянно почесала затылок: — А… это? Ха-ха, мне показалось, Гриммджоу-сан! Да, просто попучило живот. Улькиорра-кун сказал верно: не нужно было огурцы заедать мороженым с перцем чили. Ха-ха… да. Все трое друзей посмотрели на эту силившуюся не отстать от них по стойкости девушку немигающими глазами. Никто ничего не сказал ей, но и не рассмеялся вслед ее деланной беззаботности. Даже Гриммджоу сполз с лица и от неловкости задетой им темы судорожно зашарил беспомощным взглядом по залу. — Я, кхм, там… столик за нами с Куросаки оставил. Щас одна рок-группа будет вопить какой-то трэшак. Куросаки они нравятся. Ну, может, и вы?.. Кароч, хотите можете остаться тоже послушать. Вектор взглядов переметнулся на Джагерджака, который только что повел себя совсем необычно: поступил вроде как воспитанно. Улькиорра удивленно взметнул брови, у Орихиме заблестели глазки, но больше всех оказалась поражена Ичиго. Она знала, на какие подвиги и жертвы шел человек-Гриммджоу, и все же каждый раз открывать в нем такие качества, как сочувствие, долг дружбы, забота о той, кто была ему небезразлична и тех, кто были дороги той, оказывалось до трепета души приятно. — Че уставились? — проворчал он раздраженно и несколько обиженно. Его королевская гордость была уязвлена неравнодушием к другим, а еще противно в груди кололо что-то. — Не хотите, так валите на хе… — Нет, что вы! — опередила его Орихиме и ухватила Улькиорру под руку, будто бы тот мог и сбежать. — Мы пойдем! Спасибо вам, Гриммджоу-сан, большое вам спасибо за приглашение! — поспешила поклониться она. Гриммджоу поморщился. — Завязывай уж с этим «сан». Достала, — промямлил он под нос и уставился на руку Ичиго, переплетшуюся с его пальцами. Кошачья, черная, мягкая, теплая — ее «лапа» нервозно сжимала его крепкую ладонь, тогда как Ичиго едва не до тошноты растягивала на лице радушную улыбку. — Мы пойдем, — расценил правильный момент Куатро и потянул к столику свою «женщину», оставляя Сексту наедине с его. Джагерджак с благодарностью во взоре проводил в спину этот кусок дерьма. Впрочем, не таким уж мусором был сам Улькиорра. Терпеть его можно. Он куда попроще его непонятной недосинигами. Она то когтями расцарапает душу, то мягким хвостом скрутится вокруг шеи, то зашипит угрозой, то промурлыкает игриво, то страстная, то капризная, то покладистая, то независимая, такая разная, такая сильная, но все равно нуждающаяся. В нем. В его руке. В любящем заботливом хозяине. Настоящая кошка. — Я люблю тебя, киса, — чувственно прижался он к ее устам, заключил в ладони горячие щеки, защекотал своей колючей челкой ее лоб сквозь тонкую маску. Куросаки улыбнулась. Он — единственный, кто мог поднять ее настроение, кто внушал ей жизнь. — Я клянусь, что верну свою силу, — пробормотала она ему в ответный поцелуй. — Мне не нужен, ни кошелек, ни твоя жизнь, ни смерть, а только ты, чтобы был счастлив. — Разве похоже, что я несчастлив? — дерзко усмехнулся супермэн и приподнял женщину-кошку над землей. — Мир у моих ног, а я у ног твоих. Скажи только «фас» и я вместо Зангецу порублю любого. Мне не нужна твоя сила… Ну, — ухмыльнулся он лукаво, — совсем чуть-чуть. Чтобы сбежать от парочки фриков, например, скинув на них присмотр за моим гигаем и твоим телом. В остальном же, меня все устраивает. Могла бы уже и понять. — Да, должна была, — кивнула воодушевленно Ичиго и обняла настоящего супергероя за шею. Затерявшись носом в его всклоченном затылке, она кивнула куда увереннее: да, ее любимого арранкара все устраивало, но это вовсе не означало, что она не сделает ради него то, что задумала. Гриммджоу хмыкнул, приглаживая наэлектризованную кошку по позвонку. Он знал, что его недосинигами не отступится.