POV Астрид.
Каждый день я отдавалась тренировкам с головой. Я просыпалась с первыми лучами и шла в зал, выбиваясь, после, из сил. Вскоре у меня начались сильные боли во всем теле, и меня забрали в больницу. Я не могу вспомнить что происходило тогда, но было ужасно больно: они втирали мне странные мази, добавляли что-то в капельницы, подключали аппарат искусственного дыхания, проверяли мой хвост, а иногда делали мелкие надрезы в области лопаток, наверное, для крыльев. Этот месяц длился ужасно долго, каждый сон я летала с этим всадником и его драконом, а после того случая с выстрелом я всегда, просыпаясь на Змеевике рядом с ним, улетала, а он смотрел на меня и то ли каялся, то ли обижался, продолжал лететь. Но однажды он не появился во сне. Последующие дни он тоже не появлялся. Я чаще была не на Змеевике, а в странной деревне, где бегали викинги, а я и остальная «элита» тушили пожары. Всадника не было. Выписав меня из больницы, они перебинтовали мне спину и повезли ко мне домой. В больнице была не только я, но еще и вся элита некоторые сверстники. У нас одновременно начались превращения. Интересно, а у Иккинга они начались? Если да, то в кого он превращается? В последнее время я стала часто думать об Иккинге и Всаднике. Почти все время пока я была в сознании мои мысли занимали эти два человека, и я неосознанно их сопоставляла друг с другом. В какой-то момент мне это надоело. Я решила проветриться, освежиться, подумать. Я взяла оружие и некоторые припасы и пошла к стене. Где-то здесь была прореха, о которой не знал ни один иной житель города. Только мы: я и Иккинг. Трещина, за время, когда я в последний раз была здесь, увеличилась, стремясь тонкими белыми нитями к самой вершине стены, расширяясь у подножия, давая спокойно пройти. Внутри было темно и сухо, не смотря на толщи замерзшей воды сверху и в стенах. Внутри стена была полая, ее занимали драконьи семьи, гнездившиеся на некоторых подобиях ярусов. В момент, когда я вошла под сень пещеры, на меня уставились сотни и сотни глаз, внимательно смотря немигающим взглядом. Молодые матери прикрыли гнезда крыльями и зашипели: кто распушил хвост, кто оскалился, а у кого зародился первородный огонь. Цокот железных когтей прошелся от выхода в лес со стороны правой стены. Из тоннеля вышел серебряный Острохлыст. Его шкура сверкала в лучах пробивающегося солнца, а зеленые глаза замерли на мне. Длинная тонкая шея придвинула голову ко мне и он шумно вдохнул. Дракон зарычал и разинув пасть схватил за бок, где висела кобура, схватив ее клыками он выкинул ее через спину в лес, утробно рыча и подгоняя под спину к выходу. Пройдя гнездо, я посмотрела назад и увидела девушку, ее кожа была бледной и словно сверкала, покрытая тонким слоем металла, глаза были сочного зеленого цвета, смешанного с желтым, а внутри покоились тонкие нити зрачков. Незнакомка, моего возраста, что-то проговорила и несильно толкнула проч. Возмутившись грубому отношению к своей персоне, я в расстроенных чувствах пошла за оружием вслед. Пока я пыталась найти куда улетел мой пистолет, я осмотрелась. Точеные сосны высились до самой стены, подпирая небо, мелкие лиственные деревья пытались тянуться к солнцу, на худых стволах качаясь от сильного ветра и шурша редкой кроной. Прошлогодний сор из веток, хвои и жухлой травы с пластом черных истлевших листьев покрывал новые растения, пробивавшие путь на поверхность, сквозь богатый перегной. Пройдя пару шагов, подол леса расступился оставляя взору след чьего-то ботинка. Змеевик условно относится и к ищейкам, и к когтевикам, по тому, я припала к земле и принюхалась. Недавняя непогода смыла большую часть запаха, но от теплой земли до сих пор тянуло его запахом. Это была свесь лесной хвои и моря, с некоторым глухим запахом какого-то дракона. Этого запаха я не чувствовала ни у одного из сверстников или взрослых. Неподалеку лежала моя кобура и я потянулась к ней. Нога стала съезжать в какое-то углубление, от которого пахло тем же самым драконом. Словно Иккинг здесь встретил его. Однако, вокруг нет следов крови, значит, никого здесь не убивали, а может его просто унес этот дракон? Чуть недалеко была еще цепь драконьих следов, она тянулась из сердца леса до того места где прервались следы Иккинга. Я пошла по ним, секирой отодвигая подзол, когда тот мешал обзору. Чуть далее была гряда камней. Я решила ее миновать напрямик. За что и поплатилась. Я перелетела через булыжник и упала в бездну. Земля стремительно близилась ко мне, а ветки растущих из стен деревьев хлестали со всех сторон. Когда меня крутануло в воздухе, едва не заставив потерять свой завтрак, я испуганно сжалась, ставя руки в защитной стойке. Крылья, прорезавшиеся после долгого пребывания в больничной палате, раскрылись и я едва стукнулась о дно, ушиб руку. Оклемавшись, через усилие и в попытках восстановить дыхание, я подняла взгляд вверх. Хвала богам, что у меня есть крылья, такими темпами я бы отправилась к праотцам в самом юном возрасте. Тонкое окно света сверху, прикрыли пролетающие птицы. И на меня снизошло умиротворение. мягкий свет бил откуда-то слева, играя на спине водопада, так тихо шумящего в этом овраге. Деревья, что пару минут назад тщетно пытались остановить мое падение, теперь нежно шумели, усыпав собой все стены, по которым змеями тянулся плющ и спускались тяжелые удавы лиан. Теплая низина оврага была пронизана спокойствием и тишиной, пахло цветами, а от озера веяло приятной свежестью и прохладой. Вся обстановка навевала мне теплые воспоминания, чтобы снизошла на меня покоем чистота души. Иккинг наверняка сюда ходит очень часто. На камне, покрытом сажей, предусмотрительно лежал плед, и я перетащила свою многострадальную току на заманчивый клочок ткани. Под улюлюканье ветра и щебет птиц, отдаленным эхом доносившимся до моего раздраженного падением слуха, я заснула. В этот раз я проснулась в овраге. И кажется, что даже не сдвинулась с места, проспала как убитая, не увидев и намека на сон. Но я поняла, что это не так, ведь на мне был этот смехотворный «викинговский» наряд. Голубая стеганая блуза, юбка в железных пластинках и черепках каких-то зверушек. В овраге было все так же, кроме того, что я лежала на чистом камне, без сажи и пледа, даже покрытом мхом. Словно кроме меня здесь не было никогда даже зверушки. Заросли вокруг были реденькими, словно лес только протягивает свои руки к небесам в беззвучной мольбе, а озеро занимало немного большую часть оврага. Кроме меня, здесь был еще кто-то. У северной стены, если смотреть по положению солнца, которое, как и во время моего бодрствования, светило с востока, озаренный светом пробивающего сквозь хвою солнца, сидел дракон. Его чешуя темнела в лучах теплого света, не отражая его, словно неосязаемый солнцем, он сидел, с осанкой достойной самого благородного из птичьего рода орла, прикрыв глаза в спокойствии, а меж век сверкали изумруды его холодных глаз. Грудь, выпяченная вперед, поддерживаемая передними лапами мерно вздымалась, а из ноздрей тонкой лентой тянул дым. Мышцы на плечах перекатывались, когда грудная клетка наполнялась воздухом, а ушные отростки подрагивали, слушая ветер. Крылья, прижатые, как у горгульи, точно мастерской работы мастера-каменщика, вырезанной для услады глаз тех, кто добрался пика высокой городской ратуши, клыками впивающейся в лоно небес, опускающей свои длинные кривые тени на маленький серый город, по венам дорог которого плыли машины. Его хвост, не без разочарования, лишенный одного элерона, опоясывал лапы, пряча черные острые когти, двигая гребнями на месте где вырисовывался позвоночник. Точно меня заметив, он приветливо прикрыл глаза и навострил отростки, словно довольная кошка, греющаяся на солнце. Могучее драконье тело опустилось на каменные плиты, прорезанные линиями диких трав. Его мышцы заходили под толстой шкурой и он лег, открывая мне свой бок и живот. На животе черного исполина были твердые более светлые пластины, прикрывающие и защищающие органы и уязвимое брюхо. Он доверчиво поднял крыло, приглашая под сень своей тени. И я не посмела отказаться, завороженная волшебным зверем. Мои шаги отдавались треском стекла, словно бы я шла сейчас по тонкому насту. Я опустилась между лап бестии и прижалась к горячему боку. Крыло карнизом висело надомной и дарило ощущение защиты. И это давало забыть мне, что кровь моя здесь холоднее льда, накладывало амнистию, на доброту и нежность, которую я так напыщенно растлила и заперла за толстым слоем железа. Наконец заставило мои страхи заткнуться и исчезнуть, словно то что мне было нужно это вот это простое сидение под крылом дракона в одиноком овраге, словно в мире больше не было ничего. Но я проснулась. Я проснулась, и меня забило мелкой дрожью. Словно кто-то извне смотрел на меня. Я смотрела в Бездну, и она смотрела в меня. Минутное наваждение снял слабый ветер, принесший с собой холод. И я поднялась. Я не поняла, что произошло тогда, но мне было не по себе. Словно кто-то внимательно следил за мной. И меня сковал страх. Я поспешила уйти из оврага. Вернувшись в деревню, я увидела драку своих одноклассников. Сморкала оседлал Задираку и бил его, стертые костяшки на пальцах сверкали от крови, Сэм словно пришел в исступление, а его кожу периодически покрывал огонь, но, и он, Задрака, смирненько не лежал. Подойдя к ним поближе, я сильно отдернула Сэма от Тостона и чуть не попала под горячую — в прямом смысле слова — руку. Как только брюнет успокоился, он испуганно посмотрел на нас и поспешил убежать, спотыкаясь о неровные ступени ведущие в большой зал. Забияка подбежала к брату и стала его проверять на наличие переломов и ран. — Спасибо, Астрид. Этот псих мне чуть голову не разбил! Я, конечно, люблю опасности, но не с летальным исходом! — Сказал блондин и поправил слегка порванную одежду, под его глазом лежал «фонарь», пока щеки бухли от частых ударов. Где-то проросла чешуя, в целях защиты, которую покрыла гарь. — Задирака, а что случилось-то? — Спросила я, но ответила сестра близняшка, поднимая нерадивого брата на ноги и отряхивая с него грязь и пыль, морщась от его вид-ка. Незавидна участь: — Он сказал Сморкале, что он не станет вождем. Тот взбеленился, — закончила девушка, и оба пошли к Готти, оправдываясь, что родители зададут им трепку если старший близнец будет светить своим расквашенным лицом на людях. Я проводила их до самого домика и помогла Задираке войти, все-таки не очень удобно ходить с пораненной ногой. Сэм метит на трон? Он вообще из ума выжил?! Хотя, никто в городе уже не думает, что этот «доходяга» Иккинг выживет и вернется, считают его загрызли волки или собаки, так как первых здесь не было со времен наших предков. Наверное, кроме меня и его матери никто и не вспоминает о нем.POV Иккинг.
Прошел год, а вскоре другой, я довольно окреп, мы с Ксандри попытались сделать протез, но с горем пополам у нас получилось Это. Эта конструкция была хлипкой и не очень добротной. намекая, что максимам я смогу летать над деревьями, чтобы не упасть в море и не пойти на дно. Со временем я все же научился оборощаться обратно, после этого я все время занимался работой, не отлынивая и реконструируя свой хвост. Мы всегда тренировались, даже близнецов и Герду приучили к дисциплине. Все было бы нормально, если бы не плохая весть на крыльях Жуткой жути. — Они… Изменили гонки и правила, — сказал маленький зеленый дракончик, а Герда чуть не порвала дракона на кошелек. Все вместе мы пошли нести эту весть Смутьяну. Его имя оправдало себя. Даже отростком не пошевелил. Это даже в некотором роде настораживает, ведь у любого есть точка кипения… Что же будет когда его чаша, завидного терпения наполнится и перельет через край? Король уплыл кормить всю стаю, сказав кому-нибудь из нас слетать туда и разузнать об изменениях. Мы с Беззубиком вызвались первыми, полагаясь на память моего брата, полетели в сторону так называемого «Олуха». За два года я вырос и очень сильно изменился, теперь я не тот «доходяга» из прошлого, но со своими преображениями я стал более рассеянным, а амнезия стала сказываться на мне все больше, что я старался скрывать своими жалкими потугами. Смутьян показал мне тайник Первого, там была его экипировка, но не такая, какой ее приняли считать, более примитивная для нас, но феноменально новейшая для прошлого. Было время, когда Первейший всадник, потеряв память, жил с драконами. Смутьян сказал, что с того момента и появились полу-люди и полу драконы, как только кровь человека и дракона смешались в прямом смысле этого слова. Фурия Первого умерла у него на руках, и в его раны попала кровь его друга. Он отправился спасать свою любимую, чем поплатился жизнью друга и ее. Он потерял все, что укрылось от внимания историков. И меня пробила дрожь. Костюм был из плотной черной драконьей шкуры, кажется Ночной Фурии, но не дракона Первейшего. Где-то были стальные вставки, множество ремней, к которым я приловчился, а еще мы нашли протез, но он был в ужасном состоянии, весь выгоревший и заржавевший, залитый свернувшейся и закипевшей кровью и сажей. Глубоко и протяжно вздохнув, опаляя горло холодом, я поправил шлем и накинул капюшон, приглаживая топорщащиеся волосы. Брат, тоже за все эти два года окрепший и полный новых сил и способностей, смог преодолеть расстояние от Гнезда до Олуха без остановок. На горизонте вырастал из моря остров усеянный домиками, покрытый льдом нашего Короля. Мы минули каменный статуи, поношенные временем и истертые, потерявшие все свои узоры, теперь едва различимые среди выступивших рифов и следов золотисто-белого льда. Мы снижались, обогнув границу города и стремясь к гнездовью, дабы переждать в нашем овраге, как ниже нас пролетел отряд из подростков на драконах, там был змеевик со всадницей девушкой, пристеголов — близнецы с теми же всадниками, только разных полов, ужасное чудовище и его всадник, сидевший на нем как за рулем новенького крутого байка, что не нравилось его транспорту, громмель и пухлый паренек на нем, читающий книгу и еще один дракон неизвестного мне вида, но в нем были черты громорога и острохлыста. К какому бы отряду он относился? Ищейки? Если и так, то мои дела плохи. Беззубик поднялся выше и скрылся в облаке, как только отряд остановился. Ищейка кажется нас заметил и стал обследовать небо вокруг нас вертя мордой и пуская из носа пар. пока охотник сидевший в вычурном седле тоже водил большим носом. — Тише, Братец, маневр восемнадцать? — а дракон согласно рыкнул и преисполненный внимания и напряжения, сложил крылья, мы камнем полетели вниз, оставляя облако порошка из драконьей мяты. Весь отряд, воронкой скрутившийся у нашего немаленького укрытия был дестабилизирован. Брат раскрыл крылья над самой водой, ударив ногами волну, и мы легкой тенью полетели к стене изо льда, обводя столбы из камня. За нами летел змеевик, кажется, она успела прикрыть нос, заметив неладное, когда я высыпал толченую мяту. Умна-умна, ничего не скажешь. Беззубик ускорился. Но со мной на себе он наверное был медленным, поэтому мы разделились. Все это время всадница словно не видела меня, зациклившись на моем побратиме, что сыграло мне на руку. Я отцепился от спины друга и раскрыл крылья, руками присоединяя протез ко второму элерону. Я перевоплотился в полете и влетел в редкий лесок у Стены. Протез работал исправно и я, сделав несколько трюков, полетел к прорези в стене, своим размером сыгравшей мне на лапу. Змеевик, похоже, летела за братом, пока всадница нацелилась на меня. Черт. Сложив крылья, я скрылся в проеме. Скорость была такая, что я кубарем прокатился по полу пещеры и остановился путем того, что меня припечатал Острохлыст. Волшебно — я проклят богами. Дракониха злобно что-то прошипела в сторону и посмотрела на проход. Девушка змеевик прилетела к пещере и приземлилась у входа. Я, рассмотрев ее, заметил знакомые черты. Где я ее видел? Девушка прошла половину пещеры под враждебные взгляды драконов и остановилась у нашей маленькой перепалки. Я заерзал под лапами острохлыста и острые железные когти впились мне в бок. Я точно покойничек, если хоть пискну невпопад. Матери тут же съедят меня с потрохами. Я нежеланный гость принесший на своем хвосту проблему в виде голубого городского змеевика. К несчастью зелье девы окончило действие и она стала собой, тяжело и прерывисто дыша, опадая на каменные плиты. Кажется Вереск надомной это не понравилось. У нее точно есть зуб на эту особу. И все же я ее где-то видел. Где? Ее имя… Я не помню. — Я предлагаю решить все мирно, чтобы матери не волновались на пустом месте. Ас… эта девушка обвела присутствующих взглядом. Вереск, посчитав это рациональным и мудрым решением, согласно кивнула и слезла с меня. Я вышел, а за мной вытолкнули блондинку, которая запнулась о порог. Я не мог дать ей устать и поддержал занемевшим от давки дракона крылом, за что получил немного благодарности, и на том спасибо. — И так, что же вы тут забыли? Городская полу дракониха и безродный? — Вереск обернулась собой. Ее коса видно отросла, а движения подернулись сталью. Видно, что она ожесточала и похолодела к окружающим. Мне жаль что ее так сильно изменили обстоятельства. Дозорная открыла рот и ответила, спокойным будничным тоном: — Я облетала остров, как на него вторглись две фурии. Фуриям запрещено пересекать границы Олуха. Он нарушил закон, и незнание закона не освобождает от ответственности. — словно бы догадавшись что я вставлю свои пять пенни, она изучающе смотрела на меня. А я с упоением слушал ее голос. Эта песня текла в мой разум и дурманила как драконья мята. И я чувствовал как слабею на глазах. Меня словно бы что-то влекло в ней, ее фигура, лицо, эти прямые гордые плечи, точно сама валькирия восстала передо мной. И я чувствовал, что готов кинуться в битву чтобы встретить ее вновь, пусть даже на пути в Вальхаллу. Поняв, что я пялюсь на нее все это время, пока она говорит, и это не ушло от взора Хедер, я стыдливо отвел морду, что городская приняла за стыд перед тем фактом что вырисовывался у меня в подкорке. В голове вновь всплыл образ учебника «Статус: Враг» и я сглотнул. — Я прилетел не в поисках врагов и уж точно не с несчастьем на хвосте, — выговорил я вызубренные слова извинений полу-людей и сел, ощущая, как тепло, когда у бока стояла эта валькирия, которую я неприкрыто обвил своим телом, в защитной стойке, точно сумасшедший, раз защищаю своего палача, утекает из тела и становится неспокойно. Хедер оценивающе посмотрела на нас и точно в ее голове возникла чернь, ухмыльнулась уголками рта, и ушла, сказав, что это наши проблемы и мы их сами решим. Чертова Вереск. Астрид точно чувствовала надомной свое превосходство и с каким-то азартом повела в сторону леса. Она идет… О, нет, боги. Мы шли по тропе в сторону оврага, а она, вела меня, чувствуя себя ведущим. Только вот единственное — я мог в любую секунду взлететь или убежать, или напасть на нее, и мне бы ничего с этого не стало — только, вот хвост у меня избит и погнут, я навряд ли бы улетел далеко. А змеевик вполне может догнать меня в облике человека, пока я своей тушей пройду хоть пять шагов по куче сваленных стволов, что словно стенами отгородили этот тоннель. Я, за своими мыслями не заметил ее изучающего взгляда, который проедал в моей макушке дыру. — Пришли, спускайся, чужеземец, — ее тон был каким-то теплым, словно у нее были на меня планы. А в овраге нас уже ждал тот кого я зову братом. Увидев, что его брата словно овцу ведут на стрижку, вела даже без контроля девушка, он засмеялся. И я смутился. Он был в человеческой форме и бесконтрольно хохотал, катаясь по траве и держась за куртку в месте где был живот. Девушка, посмотрев на него, побледнела. В ее руках блеснуло оружие и я был вынужден ее остановить любой ценой. Чтобы не сломать девичьи кости, я обернулся человеком и схватил ее за запястья, уворачиваясь от секиры, но получив ее затылком по лбу и застонав. А она обвешивала меня не самыми лестными прозвищами, от которых, мои слишком приличные уши горели и вяли. — Брат, успокойся, иначе мне придется ее отпустить, — услышав предупреждение, сквозь ругательства. как мне казалась ранее, милой дамы, он замер и поднялся. Девушка вырвалась из моей хватки, как вы помните правое плечо мне любезно полоснула Хедер, и ударила меня кулаком в живот, от чего я согнулся в три погибели. Она занесла секиру над моей головой и отпустила, стукнув обухом по голове. Я злобно заскулил и застонал, про себя ругая эту бой-бабу. — Ну что ты делаешь?! — Тебя уделала дама, брат мой, мне уже стыдно за тебя, — он бесстрашно двинулся вперед, но я увидел, как полукруг секиры прислонился к его шее, пока концы лезвий легли на ключицы и плечи. — Я советую тебе прикусить свой змеиный язык. — У нее точно были с ним дела. и мне кажется, что решения этой проблемы требуют его головы на пике, как бы примитивно это не было. — Ты два года назад наведался к моему другу и теперь он пропал, и я вспорю тебе брюхо, если ты не начнешь идти на прямой контакт, засунув свои шуточки под хвост! — и она была в ярости. — Ладно, леди, — я кряхтя поднялся на ноги. Она испепеляюще на меня посмотрела. Мое лицо исказила гримаса боли. Я по ее вине чуть завтрак не показал. Стыд то какой. Сдерживая свои «порывы» я вытянул руку вперед в примирительном жесте, прося ее подождать и свободно вздохнул, точно гора с плеч. — Давайте решим все мирно, как цивилизованные люди? — Она покумекав согласно кивнула, ее плечи знатно напряглись. У нее теперь два противника. И как бы не была сильна эта бестия, ей не справиться с фуриями. — Как цивилизованные люди? Хорошо. Почему это отродье Хель два года назад прилетало на этот богом забытый остров и ему понадобился именно мой друг? — брат не знал как ответить, напряженно сжимая пальцами колени и смотря на меня. Кажется, она обо мне? Мы были друзьями? Я забыл. Беззубик тяжело вздохнул. Слово пришлось взять мне. — Твой друг в порядке. Уверяю и беру с себя слово. Мы прилетели чтобы узнать критерии записи на фестиваль. Только вот ходить по городу, как у себя мы не сможем. Мы хотели аккуратно подслушать, но ладно-ладно, ты нас половила, сдаемся, веди нас в народ, пусть все узнают! — Я театрально вскинул руки, а она раздраженно закатила глаза. Брат захихикал. — Пойдемте, я так уж и быть помогу. Просто потому что ты сказал, что с ним все в порядке. — она встала с камня. Хлопнув руками по коленям и поправила юбку. Мы пошли из оврага в лес. Брат постоянно озирался, словно в нем пробудились не существовавшие ранее параноидальные признаки., но это заставило меня прислушаться. Кроме биения трех сердец и ровного дыхания, я услышал шепоток где-то над головой, но только я хотел туда взглянуть, как брат отрицательно мотнул головой. Нахождение в лесу стало несколько опасней спустя эти два года. Мы дошли до пещеры гнездования и там я расстался с братом, тот пожелал встретиться с Хедер, оправдывая долгими летами разлуки. Я не решился оставлять его подле себя только из-за того, что меня бросало из крайности в крайность приближение к месту где я родился и жил. Город. Я не помню, что здесь было два года назад, как не помню всех тех людей в этом маленьком центре островной жизни. На главной площади то тут, то там сновали горожане, спеша по делам, обмениваясь новостями или просто здороваясь, кто-то выгуливал своих питомцев, кто предпочел пеший ход седланию дракона, а кто сидел на скамейке, читая журнал. Была весна и не удивительно, что все вылезли из теплых домов. Погода располагала к прогулкам. Капюшон, который достала Астрид — как она представилась нам по пути до Стены -, скрывал мое лицо и защищал от слишком настырного солнца, стремившееся к зениту, чтобы осветить все потаенные углы. Воздух на улицах Олуха был сперт и на дороге в Медовый Холл, как мне пояснил мой конвоир, у меня постоянно сбивалось дыхание и слезились глаза, которые я безустанно тер, под снисходительную улыбку дамы. Я не понимаю, как я тут жил. И в Холле было душно. Пахло едой, от чего рот наполнялся слюной, но калейдоскоп ароматов: от вкусной выпечки до захмелевших работяг, сбежавших на обед после долгой работы — раздражал нос и вызывал рвоту. И только с божьей помощью я не показал присутствующим свой завтрак. Не самый приятный сюрприз. — Это Большой Зал — место где ты можешь получить информации даже больше чем нужно, — она развела руками, очерчивая помещение, придавая ему еще большую значимость и размеры. Как в доказательство ее словам, пока мы шли, с ближнего столика донесся не самый лестный комментарий о том, как жена его собеседника будит все низменные желания его мужского естества. Астрид отвернулась, но я готов поспорить, что это ее возмутило. Не самый приятный диалог, который могла услышать девушка. И мне стало отвратно. Такой некультурный народ… Варвары. Мы подошли к столу за которым сидели близнецы-пристеголовы, бурно обсуждавшие то что курицу брата не стоит носить в место массового убийства оных, на другой стороне сидел пухлый паренек, кажется, громмель, читавший справочник цветовода, около него, как раз, села Астрид и надев маску невозмутимости поздоровалась с друзьями. — Привет, Астрид, — близнец махнул рукой и тут же вернул ее под курицу, снова что-то сказав сестре и повертел головой. Заметив меня, он встал, — Вот, как раз, садись, друг, — он силой посадил меня на скамью, а сам сел рядом. тем самым отгораживаясь мной от сестры. Это заставило меня улыбнуться. Я впервые видел, чтобы пристеголовы ссорились. Бей и Молоти обычно на столько слаженно работали, и их было не отцепить друг от друга. Астрид наблюдала за этим и на ее лице промелькнула тень улыбки. за левую руку меня ухватила близняшка. — Кто-ты, загадочный незнакомец? — кажется, я внезапно стал пользоваться успехом у дам, только меня это не особо радовало. я что-то невнятно ответил, и посмотрел на тарелку которую мне кто-то подложил. Здесь была картошка, прожаренная и добротно посоленная, кусок кабана, размер которого заставлял бледнеть, потому что я, евший эти два года только рыбу, размер которой не часто превышал ладонь, не мог бы наверное даже прожевать этот кусок, а если и отправлю его далеко в чрево, то точно подавлюсь, так же тут был щедро полит ягодным соусом. У тарелки лежали столовые приборы, к использованию которых, мне пришлось вспомнить хоть толику этикета, которому я учился с малых лет. По правую руку стоял масс пива, к которому, впоследствии, я не притронулся. Взяв нож в правую руку, я левой захватил мясо, отрезая кусочек. Когда я начал его жевать, то готов был вцепиться в тарелку. Сочное мясо растеклось по рту, разрываемое клыками. Пока я смаковал то, что не готовили у нас в Гнезде, так как гурманов не нашлось, к столу подошел парень. Он был на пол головы ниже меня, но мог похвастаться мускулами, которых у него было в достатке. Под кепкой, копирующей шлем викингов, торчали волосы, словно на его голове прихлопнули ворону, чернильные волосы торчали в разные волосы, которые он пригладил рукой и почесал затылок, вдохнув полной грудью. — Простите, ребят, за тот случай. Прости, Задирака, без обид? — он выглядел и впрямь смущенным тем «случаем». Близнец пожал ему руку и кивнул, улыбнувшись. У него не хватало одного зуба сверху. Что ж, я начинаю понимать. Он плюхнулся на место рядом с Астрид, та поздоровалась и продолжила есть. Кажется он просто почувствовал ответственность показать свою мужественную часть, потому что по другому я не знаю что с ним не так. Он положил голову на левую руку и вытянул ее на стол, заглядывая Астрид в лицо. — Эй, Астри, мне жаль что ты видела эту мою сторону. Не самое лицеприятное зрелище, я бы не прочь искупить свою вину за ужином, мои родные будут рады тебя увидеть, — это было вроде невинное предложение, но, о как оно было сказано! Он прямо настоящий сердцеед! Я тихо цыкнул. И вид Астрид точно подтвердил мои мысли — она насупилась и мученически вздохнула. — Я просила не называть меня «Астри». И я смею отказаться, у меня тренировки после шести и мне нужно проводить гостя по всем достопримечательностям. — Он покосился на меня и удивленно поднял брови. Да-да, я здесь. — Да ладно, Ас, его может и Рыбьеног проводить. Да. Ингерман? — громмель, которого прозвали «Рыбьеног» дернулся и осмотрелся, заикаясь «Да»-кая. брюнет указал на него рукой, мол «я же говорил», — а мы сходим в кафе, поедим ежевичное парфе, сходим в кино. — Сморкала, — похоже нужно знатно чихнуть, чтобы получить эту кличку, — я сказал — нет. — Ладно, ладно, нет — так нет. — Он сел прямо и вгрызся в курицу, которую поставила перед ним хозяйка, взрослая женщина с рыжими крендельками и в мучном фартуке. Забияка одернула меня и взглядом указала на мою правую руку. Все это время я держал нож, который, в момент, когда я на него посмотрел, со звоном сломался напополам, в месте где был согнут. большой палец был глубоко порезан, по этому, стиснув зубы я отпустил обломки, задвинув их за тарелку, и положил палец в рот, про себя ругая свою силу и характер. Я же был готов дать этому куску феромонов затрещину! Хорошо, что удержался, по тому что сам был бы не лучше. Устроил бы тут дуэль без причины, в итоге бы сел в тюрьму за убийство, да и получил бы много лишних проблем. Оно мне надо? Астрид вполне сама себе справилась. Я не думаю, что ей нужен еще один «„альфа“ самец» на острове. Я не умалишенный. Мне нужно выполнить задание. — Ну, мелочь, пошли по домам, через пять минут чтоб у арены. И без опозданий. Эрет, тебя касается! — он помахал крюком протезом вперед себя и я посмотрел на «Эрета», охотник стоял в окружении дам и что-то им лепетал, а после закивал, чтобы наставник оставил его в покое. Вся группа пришла в движение. Астрид кивком головы сказала следовать за ней.POV Астрид
Я повела гостя к своему дому. Так сподручней. Пока мы шли он молчал, как воды в рот набрал. И то хорошо. Надеюсь Сэм не полезет месить лицо нашему Гостю. это будет проблематично, хотя, он же Фурия — справится. Камешки под подошвой внезапно стали как-то остро чувствовать, а уши болели от ветра и холода. В добавок к этому на небе сгущались тучи. Когда мы дошли до дома, стал немного сыпать снег. Похоже, что тепла нам ждать еще не скоро. Я встала у входа и открыла дверь, пропуская полу-человека внутрь. Дома было тепло, значит — родители уже вернулись, — тем лучше. Я повела застывшего, как статуя, парня на кухню, где обитала мама — большую часть своего отдыха, — держа его за руку. Его руки оказались приятными и теплыми. что даже порадовало. У некоторых, даже девушек здесь руки грубее, даже лей они бадьями крем. Я невольно сжала ее. — Мам, это новенький, я оставляю его тебе на попечительство. У меня 4 минуты. Пока, не скучайте! — Стоило поторопиться, если я не хочу бегать вокруг арены сто кругов. Фурия на меня беспомощно посмотрел и было хотел что-то сказать, но сжал губы и отвернулся, складывая руки в замок на столе. Я быстрым шагом влетела по лестнице и проскочила в комнату. Скинув легкую куртку, из которой градом посыпалась листва и ветки — результат моего полета сквозь деревья, — я протянула блузу через голову, превращая косу в космы золотых волос. Все равно заново заплетать. Я надела красную — более чистую и теплую — кофту, а сверху куртку с меховым воротником и напичканной синтетикой. На ноги я надела высокий сапог, выворачивая меховой край наружу. Я расплела волосы. Расческа с шуршанием стала бегать по ним, периодически принося боль. Затягивая локоны в новую косу, я наскоро завязала хвост и поправила капюшон. Взяв перчатки из зайца, я стала спускаться. Минута. Гость, услышав мое приближение, встал из-за стола, поблагодарил мою маму за гостеприимство и выпив чай до дна, спокойно поставил чашечку в блюдце и выскочил из кухни, кивая на настенные часы над дверью. Мы попрощались с мамой, которая с каким-то интересом и смыслом смотрела нам вслед. о, Один, дай мне сил! Мы побежали. Полу-человек иногда останавливался, возвращаясь к ритму моего бега и следя за ногами, глубоко дышал, пуская дым из носа, и вновь отрывался, сводя брови на переносице в полном сосредоточении. Мы дошли на паре секунд до конца срока. Здесь уже были Задирака и Забияка, Рыбьеног, который с натугой надевал ботинки, кажется, он бежал босиком, вот за нами ввалился Сморкала, упав на спину и прижимая к голове кепку. Эрет, как всегда, придет последним. Мы встали в линейку, под надзором «Плеваки». Мы все его так называем, только вот обращаться так к нему нельзя. Между собой. Иккинг бес страха называл его Плевакой, по этому тот просто свыкся и махнул рукой, мол «Пускай». За время, когда исчез эта ходячая проблема, кузнец постарел, уже не так бодр, малоподвижен, апатичен и довольно много времени замыкается в себе в раздумьях. Я иногда пропускаю с ним чаю, всем надо выговориться. Я надеюсь Иккинг помнит о нас в своем «путешествии». Гость стоявший рядом со мной, как-то присмирел и оторопел, словно нашкодивший мальчишка. на мой вопрос он просто мотнул головой. — И так, — Плевака стукнул крюком о бочку со счетами и поднял планшет на уровне лица ставя галочки. Заметив пропажу, он нахмурился и выдвинул челюсть в которой свергнул золотой зуб. Пропажа вошла под решетчатую крышу арены в компании девушек, которых выдворил наш наставник, а бывшего охотника он взял за воротник и толкнул к нам. Силами Сморкалиной подножки и его заплетающихся ног, тот припал к сапогам Заби, которая брезгливо отодвинулась. — На чем я остановился? Ах, да, правила, правила, пра-ви-ла! — он повторял «правила» и листал книжку с записями, но только нашел нужную страницу, как случайно ткнул в нее крюком, проткнув где-то ¼ книжки. — Ну ладно, Правила. Новые правила вступили в силу пару дней назад, как все уже знают, но вам я спешу их повторить, да. В гонки добавились… — он прищурился и надел на большой нос пенсне, смотря на порванные страницы и что-то бубня. — А! Вот. В гонки добавились некоторые изменения, но сначала правила. В команде должно быть не менее шести человек, пристеголов считается за одного, да. Теперь можно бить, таранить и падать на/в/с/под и как только хотите своих противников. Только не насмерть, нам и таких зрелищ достаточно. — Он учтиво помахал крюком перед нами. -Эх, что же это… Ладно. Рыбьеног! — Гарри испуганно дернулся. Ему в руки всучили книжку, говоря разобрать. Ингерман что-то пробубнил и попытался вернуть. Книжку принял Гость. Прокашлявшись, под внимательные взгляды одноклассников и наставника, он начал: — В гонки были заменены два вида — рыбалка и бег по лабиринту. Им на место встали дуэль и охота. задача состоит в том, чтобы дестабилизировать противника или вытолкнуть из места стачки. Охота подразумевает гонку за овцами. Белая — 1 очко, Черная — особая — 5. Остались остальные шесть видов: Гонка по небу, бег с препятствиями, командное выступление, боевая готовность, поиск и проверка на скрытность. В целях повышения интереса некоторые этапы были совмещены. Совмещены: Гонка по небу и бег, командное выступление и боевая готовность, поиск и скрытность. — Плевака довольно закивал и взял из рук Гостя книгу. Кузнец что-то пробубнил, а фурия. Фурия побледнел. он вытянулся в струнку и в страхе смотрел себе под ноги. Кузнец ругнулся и почесав затылок, спросил как его, фурию, зовут. — Я… Я - Эгиль, Эгиль Чернохвост.