The Age of Consent

      Молодая девушка сидела в первом ряду на неудобном жестком стуле. По бокам сидели две тетушки, одетые в безразмерные черные балахоны, все равно не способные скрыть свисавшие бока и огромные животы. Каждая из женщин строила из себя примерно скорбящую сестру, но Аделайн, зажатая между ними, уже давно раскусила весь этот спектакль.       Позади них сидели мужья. По их постным лицам было хорошо видно, что они здесь не по своей воле. Мужчинам было абсолютно наплевать на происходящее вокруг. По сути, их даже не волновал тот факт, что их несовершеннолетняя племянница лишилась родной матери. Эрл и Ферл, как и их безразмерные женушки, надеялись на скорейшее оглашение скромного завещания Франчески Мари Кингстом. Мужчинам было совершенно все равно, но Фелиция и Фердинана предвкушали скорое получение скромного состояния покойницы-сестрички и опеки над ее дочерью.       Аделайн Кингстом откровенно ненавидела своих тетушек. Еще при жизни матери она усвоила никогда им не доверять и не ждать от них помощи. Когда ее мама заболела, никто из них не удосужился даже спросить о ее самочувствии, не то, чтобы помочь с уходом. Девочка также прекрасно понимала, что опеку над ее жизнью получит одна из них, и не важно, будет ли это Фелиция, вечно носившая отвратительные маленькие шляпки, или же Фердинана с ужасной бородавкой над губой. Они обе будут ездить на племяннице, выжимая из нее все соки.       Конечно, можно попросить присутствующую даму из органов опеки, сидевшую рядом дальше, об интернате или поиске других родственников. Но кроме двух ненавистных теток с их амебами-мужьями, сидевшими на шеях своих жен, у девочки никого не было. Единственным человеком, который с радостью примет Ади к себе, и к которому Кингстом сама бросится с распростертыми объятиями, была подруга матери — Роза Сандерс. Но ей наверняка не передадут права, даже если женщина пройдет все тесты, — она не член семьи.       Аделайн тяжело вздохнула, понимая безвыходность своего положения. Девушка знала, что со смертью мамы все изменится, но не предполагала масштаб катастрофы. За большими окнами нотариальной конторы послышался гул дождя. Видимо, погода разделяла настроение девушки.       В помещение вошел небольшого роста мужчина, медленно переваливая свое упитанное тело на коротких ножках. Ади уже видела его несколько раз в их маленькой съемной комнатке. Он приходил составлять завещание, так как Франческа не могла встать с постели.       Следом за ним шла женщина, выглядевшая старше своих лет из-за излишней худобы. Эти двое были антиподами друг друга: секретарша, как потом оказалось, была на голову выше и излучала один сплошной негатив своим потухшим взглядом темных глаз, выглядывающих из-под нависших густых бровей. «Нотариальная контора, — подумала Аделайн, съежившись под быстрым, но ничего не выражающим взглядом женщины, — ничего не скажешь».       Нотариус уселся за широкий стол из деревянного массива. Секретарша положила перед ним папку и встала позади его кресла, складывая руки перед собой.       «Ей бы тень отца Гамлета играть», — мысленно заметила Ади.       — Приветствую всех здесь собравшихся, дабы объявить последнюю волю покойной мисс Кингстом, — весьма бодрым голосом произнес мужчина, обведя зал странным веселым взглядом.       Тетушки Фелиция и Фердинана суетливо одернули свои черные балахоны, ожидая услышать, что скромное наследство и опекунство перейдет в их толстые руки.       — Приступим к прочтению завещания? — спросил нотариус все с той же глупой улыбкой и, не дождавшись ответа, стал озвучивать написанное на белом листе, лежавшем в тонкой папке перед ним.       « Я, Франческа Мари Кингстом, оставляю все свое наследство, а именно пятьдесят семь тысяч фунтов, своей дочери Аделайн Кингстом. Деньги должны храниться на нашем фамильном счёте до тех пор, пока Аделайн не исполнится восемнадцать. После своего совершеннолетия она имеет полное право распоряжаться оставленными мною деньгами по своему усмотрению.»       — Что?! — в один голос взревели тетушки. Фелиция начала обмахиваться черным веером, изображая нехватку воздуха, в то время как Фердинана вскочила с места, готовясь в любой момент вырвать завещание у нотариуса, чтобы самой его перечитать.       — Это не правда! — возмущалась Фер. — Невозможно! Моя сестра, конечно, была редкостной дурой, но не настолько, чтобы отдать все деньги этой соплячке!       Услышав немалую сумму, она сильно удивилась: когда ее младшая сестра, еле сводившая концы с концами, успела собрать столько денег?       Нотариус скосил взгляд, приспустив свои круглые очки на нос. Ему не понравился тон этой грузной женщины. В этом зале происходило всякое, а несогласие родственников с последней волей — событие не редкое. Но такие крепкие выражения о маленькой девочке, затерявшейся между своими объемными тетками, заставили пожилое сердце сжаться.       Ади удивленно посмотрела на мужчину. В своих самых безумных мечтах она ждала чего-то подобного, но не думала, что такое возможно в реальности.       — Миссис Сонем, прошу к порядку, — окатил мужчина Фердинану волной спокойствия в своем голосе. — Я лишь читаю то, что написано в завещании покойной мисс Кингстом.       Женщина шумно опустилась на свое место, и старый деревянный стул жалобно скрипнул под немалым весом. Фер, надеявшаяся получить в распоряжение денежки, уже успела придумать, куда их вложить. По ее грандиозным замыслам, на эту сумму можно было купить новых материалов и отремонтировать сарай на ее ферме. Глядишь, и куры будут больше яиц давать, а это значит, что можно будет получить больше выручки на ярмарке.       — С вашего позволения, я продолжу, — вежливо произнес нотариус, поправляя очки. « Запрещаю передавать право опеки над своей несовершеннолетней дочерью моим старшим сестрам Фелиции Ломан и Фердинане Сонем.»       — Это возмутительно! — вновь запротестовала Фер, повторно вскакивая со своего места. — Родным сестрам так не доверять? Это неслыханно!       Аделайн, которая, казалось, не отошла еще от первого потрясения, второе восприняла как небесную благодать. Не важно, кому мама передала опеку, главное, что не этим толстушкам, думающим только о своем благополучии.       Фелиция стала еще интенсивнее обмахиваться своим вычурным веером с кружевными вставками. Миссис Ломан думала, что опека достанется именно ей, как самой старшей сестре. Своих детей у нее не было, поэтому она взяла троих из приюта. Бедные сиротки не раз признавали, что раньше им жилось куда лучше, чем в доме сварливой и капризной Фелиции, державшей их в доме вместо прислуги. Ади стала бы еще одним дополнением в ее коллекцию слуг, которым даже платить не надо.       — Мистер Ходж, не могли бы вы продолжить? — спросила сотрудница органов опеки, сидевшая в третьем ряду и не подававшая до этого голоса.       Мужчина коротко кивнул, не обращая внимания на закипающую от ненависти к своей покойной сестре Фердинану, и продолжил зачитывать завещание.       « Законным опекуном может стать только отец моей дочери — Энтони Эдвард Старк. После моей кончины завещаю, чтобы мисс Люси Хольман из органов опеки проследила, чтобы моя дочь, Аделайн Кингстом, находилась вместе со своим отцом вплоть до ее совершеннолетия. Доказательства отцовства находятся у мисс Хольман.»       — Да это неслыханная наглость! — Фердинана подскочила к столу, цепляясь за его край своими пухлыми пальчиками. — Доверить девочку какому-то проходимцу!       Нотариус скептически посмотрел на родственницу, вспоминая, как покойная мисс Кингстом говорила что-то о своих сестрах и их возможном несогласии с ее последней волей.       — Миссис Ломан, если вы не успокоитесь, я вынужден буду позвать охрану, — все с той же вежливой улыбкой предупредил он ее, поглядывая из-под вновь съехавших на нос очков. Женщина фыркнула, но все же послушала нотариуса.       Аделайн уставилась на мужчину своими широко распахнутыми глазами, пытаясь понять, правда это или нет. Неужели ей не придется жить под гнетом Фелиции, отдав все деньги Фердинане? Это было похоже на сон с дурным началом, но хорошей концовкой.       — Мисс Кингстом, с вами все в порядке? — вежливо спросил нотариус. Его темные, почти черные глаза, задорно поблескивали. Он явно был рад, что эта малышка не останется ни с одной из этих ужасных женщин. И нескольких минут знакомства достаточно, чтобы понять, какие они домашние тираны.       — А? Да… Все… Да… — мямлила Ади, все еще пытаясь отойти от этой приятной новости.       — Тогда я попрошу мисс Хольман выступить с ее заявлением, — произнес мужчина, кивая головой женщине в третьем ряду.       Люси Хольман была довольно высокой дамой средних лет с очень привлекательной внешностью. На бледной, как фарфор, коже ярко выделялись большие зеленые глаза, обрамленные пушистыми ресницами. Хорошую фигуру подчеркивал строгий деловой костюм из темно-синей юбки-карандаша и белой блузы с несколькими расстегнутыми верхними пуговицами.       Она грациозно встала со своего места и прошла к столу, плавно покачивая бедрами. Обе тетушки уставились на нее, поглядывая завистливо-ненавистным взглядом.       — Добрый день, господа, — начала она, пытаясь сделать свой мягкий голос более суровым, чтобы нерадивые тетушки не начали пререканий раньше времени. — Я, как законный представитель органов опеки, уполномоченный исполнить последнюю волю усопшей, хочу представить вам ряд доказательств, подтверждающих родство Аделайн Кингстом и Энтони Старка.       Она взяла со стола одну из заранее заготовленных папок и раздала всем присутствующим по экземпляру из нескольких листов. Фердинана, кривя свое полное лицо, обезображенное огромной бородавкой, смотрела на бумаги. Фелиция краем глаза заглядывала в написанное, продолжая активно обмахиваться веером, прикидываясь, что ей жутко дурно от всего этого. Их мужьям было совершенно все равно: не получилось отвоевать денежки и девчонку — ну и ладно, спокойней проживут без лишнего рта.       Сама Аделайн зачарованно смотрела на прикрепленную к первому листу фотографию с изображенным на ней портретом мужчины. Он казался ей смутно знакомым, будто где-то она уже видела этот самоуверенный взгляд. Внимательно читая каждую строчку, она поняла, в чем тут дело. Энтони Эдвард Старк, больше известный как Тони Старк, был производителем оружия. В Британии больше был известен его отец Говард, который оказал немалую помощь стране во времена второй мировой войны. О младшем Старке Ади знала лишь то, что пишут в Википедии и в новостных сообщениях с тегом Железный Человек. В документах мисс Хольман этот факт тоже упоминался.       — Я не согласна отдавать свою родную кровинушку какому-то там американцу! — подала голос Фердинана. Она настолько не любила Штаты и все связанное с ними, что готова была порвать каждого на флаг своей страны, кто упомянет Америку в ее присутствии.       — Кровинушку? — фыркнула Аделайн, посмотрев на тетку. — Да вам лишь бы деньги мои получить.       — Как ты смеешь меня обвинять, маленькая нахалка?! — взревела женщина, отвешивая девочке пощечину.       Ади тут же схватилась за горящую щеку. Ненависть к «родной крови» достигла предела, что захотелось как можно сильнее треснуть тетку в ответ. Но чувство собственного достоинства не позволило девушке опуститься до такого низкого уровня.       — Мисс Кингстом, — взволнованно произнесла Люси, подходя ближе к ней. Аделайн выставила вперед руку, показывая, что с ней все хорошо. Помедлив, она поднялась со своего места, вставая напротив теток, жиры которых тут же расплылись на стул между ними.       — Что, не нравится, когда все идет не по вашим хитроумным планам? — выплюнула она, гневно глядя на закипающих от злости и неподчинения тетушек.       — Мерзавка, — прошипела сквозь стиснутые зубы Фердинана. Вся ее кожа побагровела, из-за чего она напоминала красную лягушку.       — Мисс Кингстом, я связалась с секретарем вашего отца. Через несколько дней он ожидает вас у себя. Мистер Старк согласен взять опеку над вами вплоть до дня вашего совершеннолетия.       Слова Люси Хольман окрыляли юную Аделайн. Впервые в жизни она чувствовала, как тяжелый камень родства с этими гнусными существами по имени Фердинана и Фелиция падает на дно реки, а сама она оказывается на поверхности.       — Я протестую! — словно гадюка шипит Фер, буравя племянницу своими маленькими свиными глазками.       — Нарушение воли усопшей — подсудное дело, — бесцветно замечает нотариус. — Есть претензии, можете обратиться в суд, но, думаю, ваш иск будет отклонен по видимым причинам.       В его голосе слышится весомая доля иронии. Всем, даже самой Фердинане, понятно, что это за «видимые причины». Никто уже не поверит, что миссис Сонем желает своей племяннице лишь добра.       Аделайн смотрит на нее сверху вниз, впервые в жизни наслаждаясь своим маленьким триумфом. Впереди у нее новая жизнь без этих изворотливых, жадных до денег созданий. Мама всегда заботилась о ней и смогла устроить ей лучшую жизнь даже после своей кончины. И за это девушка ей безмерно благодарна.       — Мисс Кингстом, у нас есть еще дела, — вежливо напоминает Люси. Ее лицо озарила маленькая кроткая улыбка, показывающая, что ей можно доверять.       — Да, мисс Хольман, — в той же манере ответила Ади.       Женщина взяла несколько папок со стола нотариуса и подхватила пальто со своего стула. У выхода она обернулась на свою подопечную, все еще стоявшую напротив своих теток. Фердинана продолжала сверлить ее взглядом, а Фелиция совсем растеклась на стуле, словно растаявшее суфле.       — Я до тебя еще доберусь, мразь, — выплюнула Сонем, предвкушая грядущую победу. Она думала, что суд удовлетворит её иск об опеке над девчонкой — все же она родная сестра ее матери, а этот проходимец отец ни разу в жизни даже не навестил их.       — Fiat iusticia, ruat caelum!* — довольно ухмыляясь, ответила Аделайн. Тетке ничего не оставалось, как беззвучно хлопать своим кривым ртом, пытаясь подобрать нужные слова.       Чувствуя свою безоговорочную победу, Ади вышла из зала вместе с сотрудницей органов опеки. Спускаясь вниз по ступеням из нотариальной конторы, юная девушка заметила, как мрачные тучи постепенно рассеиваются, давая солнечным лучам возможность освещать землю. Подставляя лицо теплому свету, Аделайн вдохнула свежий, озонированный после дождя воздух. Кажется, погода радуется вместе с ней началу ее новой жизни. * — Пусть торжествует справедливость, хоть рухни небо! (лат).