Притворщик

— Теперь командуете вы, адмирал Пиетт, — точку во фразе главкома поставил глухой удар, с которым тело Оззеля грохнулось на палубу. Фирмус не выдержал и отвел глаза. Смерть прошла слишком близко, дохнув холодом, и весьма заинтересованно посмотрела ему в душу. Спокойная жизнь, насколько она могла быть спокойной у капитана флагмана «Эскадрона Смерти» Дарта Вейдера, закончилась. — Да, милорд, — голос свежеиспеченного адмирала предательски дрогнул. Но тут связь с апартаментами ситха прервалась и Пиетт позволил себе осторожно выдохнуть, тихо порадовавшись тому, что бледный вид среди присутствующих офицеров имеет не он один. Пара вызванных на мостик медиков сноровисто уволокла труп Оззеля, не особенно церемонясь с покойником, вахтенные смахнули несуществующую пыль с адмиральского кресла и любезно развернули его так, чтобы Пиетту было удобно занять новое место. Фирмус нервно сглотнул, коснувшись обивки — черная кожа еще хранила тепло чужого тела. А может, ему просто показалось с перепугу. Так или иначе, но надо было принимать командование соединением и срочно решать, как именно они будут осуществлять захват повстанческой базы. — Десант к высадке готов! — звонко сообщил дежурный связист. Пиетт взглянул на тактическую карту, мысленно помянув предшественника нехорошими словами. Оззель умудрился вывести «Эскадрон» из гиперпространства практически впритык к планете, затруднив маневрирование и дав повстанцам шанс не только испугаться, но и активировать щиты. Разумеется, мощности турболазерных батарей «Исполнителя» было достаточно, чтобы сорвать этот невидимый покров, но, к сожалению, при этом от базы осталась бы только воронка и мелкие брызги расплавленного металла, живописно заляпавшие окрестности в радиусе десяти километров. Это они уже проходили на Лаактиене. А поскольку лорд Вейдер недвусмысленно выразил пожелание взять верхушку Альянса живьем, подобный вариант исключался. — «Возмездие», прикройте высадку, — приказал Фирмус после секундной паузы, еще раз перепроверив положение крейсеров и убедившись, что в результате этого маневра никакой умник не попытается протаранить флагман. Линкору это вряд ли повредит, но щиты обычного разрушителя не справятся с подобной нагрузкой. — «Мститель» и «Осуждающий» — блокируйте сектор, повстанцы могут попытаться вывести флот с планеты. «Охотник», «Тиран», «Опустошитель» — рассредоточиться, занять верхний эшелон. Старпом удивленно вздернул брови, но быстро сообразил, что Пиетт занимается не столько построением надежной блокады, сколько уводит крейсера от «Исполнителя». Главком, имеющий склонность к спонтанным изменениям приказов, мог в любой момент потребовать вывести флагман хоть в гиперпространственный прыжок, хоть на низкую орбиту, и Фирмус старался по возможности учесть подобный вариант развития событий. Даже если они упустят несколько транспортов — не страшно, по глупой привычке командиры повстанцев всегда эвакуировались последними. Но далеко не всегда успевали это сделать. — Транспорт! — судя по возбужденному воплю оператора, мятежники не стали ждать, пока доблестные бронетанковые войска Империи свалятся им на голову, и начали драпать. Весьма неосмотрительно с их стороны было при этом полагаться на выстрел ионной пушки. Эти орудия, будучи установленными на поверхности планеты, не отличались точностью, а залп, пройдя сквозь атмосферу, терял большую часть своей мощности. Поэтому «Возмездие» отделалось легким испугом: крейсер лишь основательно тряхнуло, сбив прицел и на долю секунды вырубив свет на мостике — Пиетт определил это по мигнувшей и завалившейся на бок голограмме капитана разрушителя. Небольшой вражеский транспортник, сопровождаемый лишь парой истребителей прикрытия, успешно прошмыгнул мимо, разгоняясь для прыжка. «Первый пошел», — отметил про себя Фирмус, рассматривая график активности защитного поля повстанческой базы, только что переданный инженерной службой. Похоже, те, кто сейчас сидел на этом ледяном булыжнике, неплохо подготовились: для выпуска транспорта отключался лишь один сектор щитов, да и тот находился достаточно далеко от основной базы. Использовать эту «заднюю дверь» для атаки не представлялось возможным. — Десант высадку завершил, — вполголоса сообщил старпом, активируя второй монитор. Картинка моргнула пару раз и обрела четкость, продемонстрировав всем желающим победный марш шагающих танков, казавшихся странно маленькими на фоне виднеющихся неподалеку гор. Теперь Пиетту пришлось смотреть в две стороны сразу. Он знал, что десант возглавляет лично генерал–майор Вирс, но не понимал, зачем Максимилиану это понадобилось — с тем же успехом он мог командовать наземными силами с борта линкора. Впрочем, если Вейдеру хотелось показательного уничтожения базы, то он его получит. А Вирс воспользуется возможностью «проветриться» и въехать в расположение противника на белом танке. Фирмус тихо хмыкнул. Максимилиана он знал уже больше четырех лет и неплохо изучил его привычки. Внешне всегда собранный, спокойный и потрясающе исполнительный, Вирс был не лишен честолюбия, хоть и предпочитал делать карьеру относительно честными методами, не опускаясь до травли соперников в прямом и переносном смысле. Что не мешало ходить слухам о некоторых весьма загадочных смертях, причем с каждым разом истории обрастали все большим числом страшных подробностей. Разумеется, Вирс никогда не уточнял, кому в голову пришла идея столь странной «рекламы», но действовало это средство безотказно. Пиетт мог собой гордиться. На самом деле суровый генерал был единственным другом скрытного и осторожного Фирмуса, хотя со стороны это выглядело не больше чем хорошим знакомством. Оба тщательно соблюдали правила конспирации, поскольку Пиетту иногда требовалась не просто поддержка, но и разного рода сведения из штаба флота, к которым он, будучи в звании капитана первого ранга, доступа не имел. А сделать гадость Оззелю, не упускавшему случая пройтись по самолюбию капитана «Исполнителя» начищенным сапогом, хотелось. Взаимовыгодное сотрудничество двух столь разных людей быстро переросло рамки карьерных игр и превратилось в крепкую дружбу. Поэтому Пиетта обеспокоило личное участие Вирса в этой дурацкой операции. Оставшись без советчика, свежеиспеченный адмирал рисковал слишком быстро стать покойником. В штабе флота было достаточно высокопоставленных офицеров, и до сегодняшнего дня считавших Фирмуса хитрецом и выскочкой, ловко подстраивающимся под капризы начальства и стремящимся использовать любую ошибку Оззеля в свою пользу. А уж теперь, получив под свое командование весь «Эскадрон», Пиетт остро нуждался в поддержке. Конечно, никто из его противников не рискнет выступить открыто, но специалистов по подковерным играм в штабе было значительно больше, чем хороших стратегов, и с этим требовалось считаться. Отвлекшись от своих пространных размышлений, адмирал обратил внимание на тактическую карту. «Возмездие» усердно поливало огнем турболазеров останки очередного повстанческого транспортника, не пропуская даже самого мелкого осколка. «Мститель», которому не выпало возможности пострелять, опасно сблизился с «Осуждающим», но вовремя спохватился и заглушил двигатели. На поверхности планеты все шло своим чередом: мерно шагающие танки дивизии «Вьюга», прорвавшие первую линию обороны повстанцев, приближались к генераторам и в самое ближайшее время должны были их уничтожить. — Скорость двести, разворот на десять градусов, — скомандовал Пиетт, — вывести линкор на позицию для атаки. — Ионные пушки будут мешать высадке группы захвата, — пояснил он озадачившемуся таким приказом старпому. Похоже, до ведома капитана второго ранга Герента идею главкома о взятии в плен верхушки Альянса донести забыли. — Ясно, сэр, — отозвался старпом, — в таком случае имеет смысл нанести удар по взлетным площадкам — часть транспортов все еще на поверхности. Идея Герента показалась адмиралу не лишенной здравого смысла и тут же была претворена в жизнь. И смерть. Открывшееся на жалкие тридцать секунд окно в щите базы «Эхо» стало огненной могилой для медицинского фрегата. Взрыв был настолько мощным, что зацепил несколько рядом стоящих кораблей. — Отставить атаку, — поспешно приказал Пиетт, сообразив, что получилось даже слишком хорошо, — мы рискуем повредить дичь. «Осуждающему» подготовить к старту все эскадрильи, «Мстителю» — готовность второй очереди. Не успел адмирал дослушать сообщение Вирса о готовности десанта взорвать генераторы, как пришел новый приказ: лорд Вейдер желал лично посетить захваченную базу. И прихватить с собой нескольких особо отличившихся офицеров. Фирмус мысленно выругался — вот уж без его присутствия там могли прекрасно обойтись. Но спорить с главкомом, как показал недавний и весьма наглядный пример Оззеля, не стоило. Поэтому адмирал передал командование Геренту, которому доверял куда больше, чем любому из офицеров штаба флота, и практически бегом отправился на взлетную палубу. Именно по этой досадной причине он пропустил последнюю сводку, сообщавшую о потерях танковой дивизии «Вьюга». Генерал Вирс, в машину которого врезался подбитый повстанческий снеголет, числился среди пропавших без вести. Хот, названный так словно в насмешку над природой, встретил Пиетта слепящей белизной перепаханных выстрелами снегов и пробирающим до костей холодом. Закутавшись в меховой воротник форменной куртки по самые уши, проклиная погоду, повстанцев и любовь некоторых отдельно взятых ситхов к театральным эффектам, адмирал топал по полуразрушенному коридору базы Альянса, спотыкаясь и поскальзываясь на ледяной крошке. Адъютант, только что вынырнувший из бокового ответвления, сунул ему в руки датапад с последней сводкой с орбиты и растворился в морозном тумане. Пар, вырывающийся из пробитых магистралей, моментально замерзал, повисая в стылом воздухе белоснежной вуалью. Нереально красивое зрелище, но Фирмус предпочел бы ему узор бесчисленных звезд за транспаристалью обзорного иллюминатора «Исполнителя». Особой любви к наземным операциям Пиетт не питал со времен Академии. Где–то еще стреляли, над головой изредка проносились заблудившиеся снеголеты, оставляя за собой дымные следы горящих двигателей. Конструкции базы, сотрясаемые далекими взрывами, опасно поскрипывали, в стенах то и дело расходились новые трещины, из которых немедленно начинало что–то сыпаться. Повстанческое «гнездо» разваливалось на глазах. Пиетт ускорил шаг, не заботясь о том, насколько смешно он выглядит со стороны — доложить Вейдеру нужно было немедленно. Доковыляв до пещеры и хлебнув морозного воздуха, адмирал скороговоркой протараторил данные о числе уничтоженных транспортов и застыл, ожидая дальнейших указаний. Но ситх, замерший среди разбросанных по истоптанному полу ошметков штурмовой брони и оплавленных деталей тяжелого орудия, был занят внимательным изучением стремительно уменьшающейся яркой точки на сером небосклоне. — Кореллианский фрахтовик? — глухо поинтересовался он. — Мы следим за ним, — уклончиво отозвался Пиетт, страстно желая оказаться подальше отсюда. Находясь на мостике линкора, он мог сделать хоть что–то полезное, но здесь, на этой забытой всеми богами планете, он был бессилен. — Мне нужен этот корабль, — сухо сообщил главком, резко разворачиваясь на месте. Непроницаемо черный плащ Вейдера хлопнул на ветру, как парус, заставив адмирала нервно вздрогнуть. Свита Темного лорда шарахнулась в стороны, освобождая дорогу и стараясь лишний раз не попадаться раздраженному шефу на глаза. Похоже, место справа в двух шагах позади главкома, как самое почетное и самое вредное для здоровья, было теперь закреплено за Пиеттом. Осознавший это Фирмус со всех ног бросился догонять начальство. На все прочие мысли сил уже не хватало. Как выяснилось вскоре, в космосе дела обстояли ничуть не лучше, чем на поверхности. «Возмездие», ввязавшееся в погоню за улепетывающим изо всех сил «Тысячелетним Соколом», только что идеально четко вошло в узкий промежуток между «Осуждающим» и «Тираном», вспоров борт последнему. «Осуждающий» пострадал меньше, обзаведясь лишь внушительной дырой в районе второй летной палубы. Гвалт по этому поводу в эфире стоял такой, что уши не просто вяли, но и сворачивались в трубочку. Приказав старпому спешно разворачивать «Исполнитель», Пиетт коротко высказался по поводу идиотов, не способных видеть дальше носа собственного крейсера, и отправил в погоню за непомерно верткой целью две эскадрильи ДИ–истребителей с «Мстителя». Предоставив потерявшему ход «Возмездию» самостоятельно разбираться со своими проблемами. Судя по последнему пассажу его капитана, состоявшему их отборных хаттских выражений, сцепившейся бортами троице не скоро светило присоединиться к своим более сообразительным товарищам. Кореллианский фрахтовик тем временем успешно оторвался от первой группы преследователей и под истошный вой двигателей несся по идеальной прямой в неизвестность, не спеша уходить в прыжок. Подобное поведение цели несколько озадачило адмирала, но задавать вопросов в присутствии лорда Вейдера, почтившего мимолетным визитом мостик, Пиетт не стал. Сейчас его больше волновала необходимость вывести флагман из гравитационного поля планеты и успеть убрать с дороги «Охотник» и «Опустошитель», в данный момент идущие на перехват «Тысячелетнему Соколу». Через сорок пять минут стало ясно, что тягаться в скорости с потрепанным грузовозом могут в лучшем случае истребители, поэтому на оба крейсера было передано сообщение, требующее сопровождать флагман и не путаться под ногами. Как капитаны отнеслись к полученному приказу, Пиетта заботило мало. Щадить чужие нервы после позорного столкновения трех разрушителей сразу он не считал нужным, ему со своими проблем хватало. Особенно после визита в апартаменты Темного лорда. Ситх не стал смотреть, как операторы, перебивая друг друга и путаясь в цифрах, пытаются отследить цель, предпочтя потратить время с большей пользой. Как именно, Фирмус, терпеливо наматывающий круги перед дверью каюты главкома, предпочел бы не узнавать, но пришлось. Зрелище черного шлема, опускающегося на покрытый сетью шрамов безволосый череп, пошатнуло его и без того хрупкое душевное равновесие, а низкий голос, волной отразившийся от металлических стен, заставил Пиетта вытянуться во весь свой невысокий рост и сквозь ком в горле доложить об обнаружении «Сокола» на границе астероидного поля. Как и ожидалось, мелочи, вроде летающих булыжников размером с лямбда–шаттл, Вейдера совершенно не интересовали. Он желал немедленно получить искомое и очень надеялся, что недавно и стремительно повышенный офицер будет достаточно расторопен. И оправдает оказанное ему доверие. Отойдя от каюты главкома на приличное расстояние, Пиетт осторожно ощупал сначала перехваченное спазмом горло, а потом планку с адмиральскими знаками различия. Еще утром она принадлежала Оззелю и такими темпами вполне могла сменить владельца до конца суток. «Адмирал флота, подумать только, — пожалел сам себя Фирмус, направляясь в сторону мостика, — я перепрыгнул три ступеньки стразу, и, боюсь, падать в случае чего будет очень и очень больно…» *** К счастью, этот безумный день последним для Пиетта не стал. И, как ни странно, благодарить командующий «Эскадроном» за это должен был Его Величество Императора. Палпатина проблемы связи в астероидном поле волновали еще меньше, чем самого Вейдера — пролетающие за обзорным иллюминатором булыжники. Необходимость обеспечить должное качество передачи позволила на законных основаниях вывести флагман из этого «каменного супа», перепоручив охоту за кореллианским грузовозом и сопутствующую этому заданию ответственность «Мстителю». Чему его капитан, Лорт Ниида, был совершенно не рад. Оставшиеся два разрушителя патрулировали край астероидного поля, готовясь в случае необходимости перехватить цель. После разговора с Императором настроение Темного лорда вконец испортилось, поэтому следующие несколько часов Пиетт предпочел провести подальше от мостика, разбираясь со своими многочисленными новыми обязанностями. Поручив «Возмездию» эвакуацию остатков десанта с Хота и выслушав доклады с потерявшего ход «Осуждающего» и все еще латающего пробоины «Тирана», адмирал подписал приказ о назначении Герента капитаном «Исполнителя» и присвоении ему очередного звания. Пришедшее пятнадцать минут назад из Центра Империи подтверждение его собственного назначения грело душу. Пока все складывалось относительно неплохо: эскадрилья бомбардировщиков с «Мстителя» обрабатывала один за другим самые крупные астероиды, надеясь таким образом выкурить спрятавшийся корабль, а истребители патрулировали возможные пути отхода. Сам Пиетт склонен был думать, что от «Сокола» осталось лишь облачко космической пыли, но Вейдер приказал искать корабль. И более того, привлек к поискам наемников! Вызванный нервничающим от такого соседства капитаном на мостик, Фирмус мог сам полюбоваться на это сборище уродов. Вслух он, кроме язвительного замечания о недоверии силам флота, не сказал ничего, а вот подумал много и разного. Указывать милорду на чудовищность принятого решения было глупо, но появление этого сброда на борту «Исполнителя» лично для себя Пиетт счел оскорбительным. Хотя, если Вейдеру угодно нанять охотников за головами — он их наймет, наплевав с высоты своего положения на чье угодно мнение. Удивляла лишь скорость, с какой эти отщепенцы откликнулись на призыв. Казалось, они следовали за «Эскадроном» по пятам, как рыбы прилипалы, в надежде поживиться оставшейся после пиршества более крупного хищника добычей. Возможно, их привлекла разгромленная база Альянса, но в этом адмирал уверен не был. Он вообще плохо себе представлял логику подобных существ и не стремился узнать о ней больше. А судя по только что переданному с «Мстителя» сообщению — отпала необходимость не только разбираться в чуждой любому военному человеку модели поведения, но и в самих наемниках. Разрушитель обнаружил кореллианский фрахтовик и преследовал его. Увы, не успел Пиетт обрадоваться успешному завершению охоты, как пришло новое сообщение — «Сокол» совершил самоубийственную атаку на имперский крейсер, после которой пропал с экранов радаров и не обнаруживался сенсорами уже на протяжении десяти стандартных минут. Операторы резонно предполагали, и Фирмус был с ними согласен, что фрахтовик, скорее всего, ушел в гиперпрыжок и покинул систему. Как глупо получилось — на поиски этого грузовоза было потрачено огромное количество времени и ресурсов, а в последний момент дичь умудрилась ускользнуть из почти захлопнувшейся ловушки! Пиетт был этим искренне расстроен. А показательная казнь капитана Нииды, решившего лично извиниться за неудачу собственного экипажа, произведенная Вейдером тут же, на мостике «Исполнителя», послужила адмиралу лишним напоминанием, что его собственная жизнь висит на волоске. Нервно ощупав воротничок, Фирмус повторил приказ о развороте флота и мысленно вознес мольбу о том, чтобы стадо бодливых бант, которое временами напоминал «Эскадрон», хотя бы на этот раз выполнило маневр безупречно. Подводить лорда Вейдера даже в такой малости сейчас было смертельно опасно. После сбора у Хота флот ушел в короткий прыжок, завершившийся в соседней системе, и принялся методично обшаривать пространство в поисках пропавшего корабля. Если результат анализа последних полученных «Мстителем» данных был верен, то искать фрахтовик стоило неподалеку. Длительная игра в прятки, устроенная «Тысячелетним Соколом» в астероидном поле, могла быть вызвана необходимостью срочного ремонта. А проводить технические работы, прицепившись к болтающемуся из стороны в сторону космическому булыжнику, было сродни самоубийству. Поэтому Вейдер резонно предположил, что капитан «Сокола» постарается найти безопасный порт и там уже разбираться с поломками. «Эскадрону» оставалось лишь следовать полученным указаниям, терпеливо прочесывая систему за системой. А Пиетт получил наконец–то возможность отдохнуть. Но перед этим он хотел обсудить ситуацию с Вирсом, не будучи уверенным в том, что поступает правильно в отношении штаба флота, мнение которого он на данный момент попросту игнорировал. К ужасу адмирала, с «Возмездия» сообщили, что генерал час назад был доставлен в лазарет «Исполнителя» и находится в очень тяжелом состоянии. «Только не это», — мысленно застонал Фирмус, едва ли не бегом направляясь на десятую палубу. Сон и прочие прелести жизни откладывались на неопределенный срок. Преодолев несколько ступенек, отделяющих вход в лазарет от остальных помещений линкора, Пиетт коснулся клавиши и переступил высокий порог противоударной двери. Белоснежное врачебное царство всегда вызывало у него смешанные чувства — медиков адмирал не любил и старался по возможности избегать. Благо должность капитана крупнейшего корабля флота располагала разве что к гастриту и нервному истощению. — Генерал Вирс… — начал Фирмус, обращаясь к ближайшему офицеру медицинской службы. Но адмирала тут же перебили невнятным утвердительным звуком и практически потащили в дальний угол лазарета. Похоже, Максимилиан был весьма сложным пациентом. — Понимаете, сэр, — молодцеватый майор подвел его к отгороженной полупрозрачной стеной силового поля койке, — генерал Вирс получил тяжелые травмы при взрыве шагающего танка, а потом несколько часов провел без сознания при очень низких температурах. Сейчас его состояние стабилизировалось, но многочисленные переломы, ожоги и обморожения нижних конечностей не позволят осуществить полное восстановление двигательной активности… — Так, а можно попроще, без живодерских деталей? — прервал излияния майора Пиетт. — В чем конкретно состоит проблема? — Требуется протезирование, — сухо сообщил оскорбленный в лучших чувствах медик. — А пациент от него категорически отказывается. — То есть, — удивился Фирмус, — вы согласовываете подобные вещи с пострадавшими? А как же те, кто без сознания? Адмирал кивнул на соседний рад коек, над которыми кружились монотонно попискивающие дройды. — Обычно мы исходим из состояния пациента и полученных приказов, — замялся майор, — но в данном случае генерал Вирс оставил четкие и подробные указания на предмет того, что можно и что нельзя с ним делать в таких случаях. Никакого протезирования. Кажется, это связано с религиозными убеждениями, сэр. — Да, я помню, — устало вздохнул Пиетт. «Хоронить павших, не предавать друзей и не заменять живое мертвым. Боюсь, друг мой, я рискую окончательно разрушить все те принципы, которым ты стремился следовать», — мрачно подумал адмирал. — Я могу с ним поговорить? — спросил он заметно нервничающего медика. — Боюсь, что нет, сэр. В таком состоянии ему будет лучше, а очнется он лишь через десять–двенадцать часов. И… до этого момента надо бы решить вопрос с протезированием, иначе придется прибегнуть к ампутации. Пиетт похолодел. Калека, пусть даже такой талантливый, как Максимилиан, никому не будет нужен, а гордость и упрямство не позволят Вирсу уйти в отставку. Что произойдет дальше? То же, что и с любым единожды оступившимся. Бессмысленная трата сил и нервов в попытке прыгнуть выше головы, презрение и насмешки со стороны более молодых и здоровых. Имел ли Фирмус право допустить подобное? И, в то же время, имел ли право решать за другого человека его судьбу? — Сэр? Вам нехорошо, сэр? — обеспокоенный длительным молчанием адмирала, майор осторожно коснулся его рукава. — А? — Фирмус очнулся, бессмысленно глядя перед собой. На опутанное проводками и шлангами тело, кажущееся сквозь пелену защитного экрана размытым силуэтом. Тихо шипела и попискивала поддерживающая жизнедеятельность аппаратура, что–то булькало и тонко посвистывало, не давая пациенту перейти грань, отделяющую его от смерти. Решение нужно было принимать немедленно. «Прости, Макс, у меня нет другого выхода. За это ты меня наверняка возненавидишь и попытаешься удавить, если, конечно, Вейдер тебя не опередит, — с мрачной иронией подумал адмирал. — Но в данном случае это не имеет значения…» — Скажите, майор, что требуется для отмены распоряжений генерала Вирса? Приказа командующего «Эскадроном» будет достаточно? — злоупотребление властью не входило в привычки Пиетта, для подобных фокусов он был слишком осторожен, предпочитая подставлять под возможный удар кого-то другого, сейчас же подставлять было попросту некого. — Боюсь, что нет, сэр. Командир десантного корпуса напрямую подчиняется лорду Вейдеру, — с явным сожалением сообщил медик. — Хотя, если милорд отдаст такой приказ, то оспорить его не будет никакой возможности. — Благодарю за информацию, — сухо отозвался Фирмус, не желая признаваться даже самому себе, что эти слова вызвали у него самый натуральный приступ паники. У Пиетта, как и у Вирса, был свой собственный свод правил, нарушать которые не стоило ни при каких обстоятельствах. Проявление дурной инициативы занимало в этом списке почетное первое место. *** «Тьма милосердная, что я делаю?» — порог личных апартаментов лорда ситхов был самым подходящим местом для подобных риторических вопросов. Сжав дрожащими руками датапад с текстом приказа, адмирал шагнул вперед, изо всех сил пытаясь придать лицу безразличное выражение. Но вся его с трудом собранная уверенность разлетелась вдребезги, стоило раскрыться хищному цветку медитационной камеры Темного лорда. — Что вы хотели, Пиетт? — низкий голос главкома сочился раздражением. — Или «Сокол» уже найден, и вы спешите меня этим обрадовать? — Нет, милорд, — Фирмус безуспешно попытался взять себя в руки, который раз за сегодня прокляв собственные принципы, не позволившие пустить все на самотек. — Дело касается генерала Вирса. Адмирал шагнул вперед и с поклоном передал датапад Вейдеру. Темный лорд несколько секунд изучал текст, после чего перевел испытующий взгляд на Пиетта. Разумеется, скрывающая лицо ситха маска не давала возможности сказать, куда именно он смотрит, но Фирмус мог поклясться, что сейчас Вейдер весьма заинтересованно изучает своего адмирала. Секунды ползли мучительно медленно, и, казалось, в каждой из них достаточно времени, чтобы вместить три удара пульса. — Почему вы просите этого? — наконец произнес Темный лорд. Пиетт с трудом вспомнил, как дышать, и срывающимся голосом выдал заготовленную заранее тираду о несомненной ценности генерала Вирса для «Эскадрона» и Имперского флота в целом. Но договорить ему не дали. — Я хочу знать истинную причину, адмирал, — угрозу в голосе ситха можно было пощупать. Фирмус умолк на полуслове и уставился в пол, на носки своих надраенных до блеска сапог. Мысли метались, как стайка перепуганных нетопырок. Парализованный ужасом, он не мог придумать никакой подходящей версии. К несчастью, объяснять главкому тонкости человеческих взаимоотношений было заведомой глупостью. О них у ситха имелось свое, неоднократно демонстрируемое окружающим, мнение. Но лгать, как выяснилось, оказалось еще опаснее. — Это… личная просьба, милорд. Прозвучавший в звенящей тишине глухой смешок окончательно добил Пиетта. Заподозрить Вейдера в наличии чувства юмора было, невзирая на несколько лет службы под его началом, затруднительно, но теперь Фирмус убедился — оно у ситха есть, только вот цветом от доспехов не отличается ни на йоту. «Просим за друга, не так ли?» — чужая мысль показалась адмиралу ледяной сороконожкой, прошествовавшей когтистыми лапками по его многострадальному позвоночнику и впившейся жвалами в затылок. Но беззвучный вопрос, так напугавший Пиетта, не был окрашен привычным сарказмом, свойственным Темному лорду. Скорее, это была мягкая ирония. Смешанная с чем–то, отдаленно напоминающим сочувствие. Но подобное допущение было бы… абсурдным, не знай Фирмус о собственных способностях. Слишком редко он ошибался в оценке человеческих эмоций. Но Вейдер обычным человеком не был. «Да», — поднять взгляд у адмирала не хватило храбрости. Произнести свой ответ вслух — тоже. После очередной издевательской паузы стило скрипнуло по поверхности экрана, рисуя столь необходимый Пиетту размашистый росчерк, а дверь приветственно распахнулась, намекая, что пора бы перестать надоедать начальству со всякими глупостями. Как он покинул апартаменты ситха, добрался до лазарета и вернулся в свою каюту — Фирмус не помнил. Два часа времени просто выпали из жизни, оставив после себя лишь белый шум, сквозь который смутно различались какие-то действия и разговоры. И если за ним до сих пор не пришли ни санитары, ни служба безопасности, то со своей задачей он справился. А все прочее рано или поздно наладится. Не столь важно, какой ценой, он уже и так заплатил достаточно и был готов платить больше. В разумных пределах, конечно. Проблема заключалась в том, что границы разумного за последние сутки раздвинулись очень далеко и пока не собирались останавливаться. Адмирал мрачно взглянул на стоящий перед ним стакан, до половины наполненный чандрильским коньяком, и неожиданно для себя усмехнулся. Похоже, подсознание лучше знало, что именно ему необходимо в данный момент, и не постеснялось взять управление на себя. Оставалось надеяться, что в неизбежных в этой жизни критических ситуациях инстинкты будут служить ему столь же хорошо, как и сейчас. Фирмус осторожно согрел в ладонях резной хрусталь и отхлебнул янтарной жидкости. Вспышка тепла внутри была, как маленькая сверхновая, в огне которой бесславно сгорел весь этот очень длинный день. — За принципы, — тихо произнес адмирал, привычно прикрывая веки, чтобы не выдать себя ни жестом, ни взглядом. — Пусть спят спокойно.