Просто вместе (бывшее Model Business)

В конечном итоге их выбор пал на средний ресторанчик в верхнем Ист-Сайде. Место было обставлено со вкусом, в зале витал приятный аромат горячей пищи, будоражащий рецепторы, гости были представителями твердого среднего класса. Хоромы по сравнению с забегаловками близ Сауд-Сайда, но в то же время ресторан был лишён излишнего пафоса. Одно было плохо: неловкое молчание тяжёлым грузом давило на плечи парней. Словно почувствовав неладное, бойкий официант подскочил к их столику. - Винная карта, - сначала он подал кусок ламинированного картона Микки, затем Йену. Брови Микки комично поползли вверх, стоило ему взглянуть на эту диковину с длинным перечнем названий, ни одно из которых не было ему знакомо. И пусть Йен оказался в той же западне, от представшего зрелища он еле сумел подавить смешок. - Не знаю как мой Ромео, - начал юноша. – А я буду пиво. - Тоже, - присоединился фотограф. Официант кивнул парням и удалился, оставляя их вновь наедине. - Так как тебе это удалось? – увидев непонимающий взгляд брюнета, Йен решил пояснить. – Выбраться из Сауд-Сайда. Собственная студия в 20 лет – это охуеть как круто, а для сауд-сайдовца и подавно. В чем секрет? Продал душу на перекрёстке? Микки только усмехнулся. - Хорошие знакомые. Помог кое-каким ребятам в колонии, они мне – на свободе. Дружеская взаимовыручка. - Так ты сидел? - А ты как будто удивлён. Дважды в малолетке, выходил по условке. А кто из Сауд-Сайда там не бывал? Йен понимающе кивнул. Даже его благоразумная и ответственная сестра когда-то потеряла контроль и загремела в колонию за проступок с наркотиками, несколько раз на грани был Лип, а Карл и вовсе мечтал прописаться в тюрьме навсегда. Если бы не семья, то из-за очередной мании Йен и сам попал бы. Не в тюрьму, конечно, с его-то болезнью, но вот в больницу к слюнявым шизофреникам – запросто. - Мне порой кажется, что я и не уезжал, блять. – продолжил Микки. – Я сильнее удивился, когда узнал, что ты из гетто. Ладно из какого-нибудь пидорского Бойзтауна, но Сауд-Сайд, серьёзно? Семья у тебя конечно ебанутая, но по сравнению с другими в этом клоповнике, просто эталон нравственности и процветания. Йен фыркнул. - Когда Дебс было 10, она спёрла чужого ребёнка просто потому, что ей было скучно. Микки едва не подавился принесенным официантом пивом. - Пиздишь! - Отвечаю. Ты отца моего видел? – дождавшись отрицательного мотания головой, Йен продолжил. – Воплощение хаоса и разрушения в чистом виде. Когда мне было 9, он на год свалил в Мексику. Через 6 лет нам пришлось сымитировать его смерть, чтобы от нас отвязались наркобароны, которым он дохуя задолжал. Он бухает с утра до вечера, и это при том, что ему уже пересаживали новую печень. Переплюнуть его может разве что моя ебанутая мать, которая может лежать в полумертвом состоянии по пол года, а потом в один миг решить, что она всемогущий Иисус и побежать прыгать с крыши. - Ебать во все дыры, - присвистнул Микки. – У нее тоже биполярка, да? - Ага. Но она никогда не лечилась и вряд ли начнет, у неё уже практически необратимое сумасшествие. Когда я видел ее в последний раз, она жила в фургоне, в степи, с тридцатилетним варщиком мета. А знаешь, в чем самая соль? Его звали Уолтер. Тут Микки не выдержал и засмеялся. Йен посмотрел на своего спутника и счастливо улыбнулся. Смех у парня был чуть хрипловатым и низким, но искренним и неподдельным. Йен любил, когда после его историй люди смеялись, а не начинали жалеть его. Ведь весь смысл не в том, какое дерьмо выпало на долю Галлагеров, а в том, как они с этим дерьмом справляются. За соседними столиками неодобрительно зашипели. - Серьёзная здесь публика, - покачал головой парень. - Я должен кое в чём тебе признаться, - начал Микки, и Йен в панике затаил дыхание. – У меня есть жена. Бывшая жена и ребёнок. И тут Галлагер испытал на себе выражение «сердце ухнуло в пятки». А он-то надеялся, наивный идиот. Тогда к чему все это? К чему свидание, забота, всё? - Так ты… - Я гей, - перебил его Микки. – Уже довольно давно. Брак был необходимостью, а ребёнок… Блять, да я до сих пор не уверен, что он от меня. Мы с женой в разводе, вижусь я в основном только с сыном. Я хочу всё тебе рассказать, честно, но эта история не из тех, которые стоит рассказывать на первом свидании. Такие истории вообще рассказывать не стоит. - А ты попробуй, - упрямо гнул своё Йен. - Ладно. В общем, ты слышал о моём папаше? – дождавшись утвердительного кивка, Микки продолжил. – Редкостный гомофоб, однажды едва не проломивший череп одному бедолаге только за то, что у того была розовая рубашка. Нетрудно догадаться, что свою ориентацию я скрывал изо всех сил. Но однажды это случилось: он застал меня с парнем и ебу дал. Расквасил мне всю рожу, сломал ребро. А потом вызвал Светлану – мою жену-проститутку. Хотел, чтобы она вытрахала из меня всю пидорасню. Когда та залетела, он был только рад, заставил жениться. Потом снова сел, на нарах его и прикончили. И хорошо, блять. Заслужил ублюдок. Закончив, Микки посмотрел на Йена. Тот был непривычно задумчив и, казалось, находился вовсе не здесь. Парень покусывал губу, взгляд его был рассеянным. - А что с ребёнком? – наконец-то прервал затянувшееся молчание юноша. - Евгением? – Микки искренне удивился тому, что парень решил поговорить о его сыне на их, черт возьми, первом свидании. – Мелкий еще. Ему 2 года. Умным растет, засранец, мать его этому хитровыебанному русскому учит. Это пиздец, я ни бывшую свою, ни сына не понимаю. Хуй проссышь, игрушку он новую просит или материт меня. – Микки, сам того не заметив, слегка улыбнулся. Все-таки Ев был тем немногим, наличию чего в своей жизни он был по-настоящему рад. - Ты любишь его? – задал самый что ни на есть неожиданный вопрос Йен. - Че блять? – Микки вздернул брови в недоумении. – С чего такие вопросы? - То, что твой отец заставил пройти тебя через этот кошмар, просто отвратительно. Но твой сын не знает этого. Он не выбирал в какой семье ему родиться. И в твоих силах сделать так, чтобы он никогда не пожалел о том, что родился именно у тебя и твоей жены. - Да, знаю, - Милкович неловко почесал затылок. – Наверное, люблю. В смысле, мне нравится с ним возиться и прочее. Особенно, когда моей долбанной жены нет рядом. Света за него, кстати, любому глотку разорвет, а мне и подавно. Это ее пиздец как порадует. Йен улыбнулся своему спутнику. - Да брось. Вряд ли она хочет лишить своего обожаемого сына отца. Микки усмехнулся, но взгляд мгновенно стал серьезным. - В прошлую нашу встречу она воткнула мне в руку заточку. Настала очередь Йена давиться пивом. - Да ты гонишь! С соседних столиков вновь неодобрительно покосились на странную и вечно орущую парочку. - Ладно, блять, пойдем отсюда, а то меня заколебали эти святоши. Микки встал и принялся натягивать свой пиджак, попутно кинув на столик деньги за пиво. Одевшись, парни ушли из ресторана, так и не дождавшись своего заказа. Вечерний воздух был прохладен и свеж, Йен с наслаждением втянул его в себя. В Чикаго долгожданная после долгой зимы весна. - Да, свидания явно не для нас. - Вообще впервые такой хуйней маюсь, - Микки закурил, выпуская в сумеречное небо ровные колечки дыма. - Аналогично. Парни продолжили путь в тишине, но теперь она не была давящей или неловкой. Они просто наслаждались присутствием друг друга. Йен разглядывал ровный профиль Микки, освещаемый витринами магазинов и уличными фонарями. И все-таки, красивый он, Микки Милкович. И добрый по отношению к дорогим ему людям, и заботливый, и такой забавный, когда пытается это скрыть. С татуированными костяшками, придуманными им самим матюками и вредными привычками, такой отталкивающий большинство людей, но так притягивающий к себе Йена. А самое главное, очень нужный. Сейчас. Всегда. - Пойдем, покажу кое-что. Они стояли у разрисованного графитти забора на окраине района. Почти пустырь, не считая пару заводов и старых заброшек. Микки махнул Йену и, схватившись руками за забор, ловко перемахнул через него. Немедля парень последовал за ним, и легко приземлился на мерзлую землю. Все-таки военная подготовка и регулярная беготня от копов вместе со старшим братом не прошли даром. Они шли к бетонному заброшенному зданию, с выбитыми стеклами и разбросанными вокруг бутылками. Йен мог поклясться, что видел пару шприцов, что, в общем-то, не особо удивило выросшего в Саут-Сайде парня. Внутри здание выглядело чуть менее убого, чем снаружи, хотя особо это сути не меняло. Старая лестница вела парней вверх, до самого люка, ведущего на крышу. Микки без труда открыл его и выбрался обратно на воздух, а Йен все еще недоумевал, зачем его сюда притащили. Пока не увидел это. Налогоплательщики могли ликовать – Чикаго действительно светился. Вывески многочисленных баров и витрины магазинов, уличные фонари и непогашенный в квартирах свет. Зачем Нью-Йорк, если Чикаго, по-видимому, тоже никогда не спит? У Йена перехватило дыхание. Его врач описал бы это более заумно, каким-нибудь синдромом Стенделя, когда человек не может оторваться от произведения искусства, но парня это не волновало. Он хотел стоять здесь, смотреть на родной город и дышать им, впитывать его в себя, впускать под кожу. Он мог бы делать это вечно. - Садись, - голос Микки вывел юношу из стопора. Фотограф хлопал по бетонному блоку рядом с собой. Не колеблясь ни минуты, подросток сел рядом с ним. - Микки, это прекрасно. - Знаю, - Милкович криво усмехнулся, закуривая уже вторую сигарету. - Как ты нашел это место? - Оно нашло меня. Скрывался тут от проблем и мирской суеты. - Да ты поэт, - Йен улыбнулся спутнику. - Пошел ты, Галлагер. Улыбка так и не сползла с лица рыжего, когда он снова посмотрел на ночной город. Эта спокойная энергия, это величие и красота омывали его подобно теплым водам океана. И Йен позволил им делать это. Он позволил им захлестнуть себя с головой. - Так хорошо, Микки. – парень прикрыл глаза. – Мне давно не было так хорошо. Так спокойно. Хуй с этой болезнью, я от нее порой просто гнию изнутри и на стенку лезу, но это не последняя стадия рака. Я не контролирую свои эмоции, но и большинство людей – тоже. А другие не контролируют свое тело. Но блять, когда все это вместе… Панические атаки, бессонница, глюки от лекарств, депрессии, из-за которых я с кровати встать не могу. Ни физически, ни морально. Я устал злиться, Микки. Я вообще от всего устал. А сейчас нет. Я хочу быть счастливым, хочу уметь радоваться жизни. Хотя бы иногда. Парень повернулся к своему спутнику, но наткнулся на взгляд, неведанный ему прежде. Он не смог понять, о чем думает Милкович, он, казалось, уже не понимал ничего. - Прости, испортил момент, - Йен виновато опустил взгляд. И внезапно почувствовал тепло чужой ладони у себя на шее. - Ты ничего не испортил, - Микки, дождавшись момента, когда Йен посмотрит ему в глаза, поцеловал его. Их губы встретились в нежном, почти целомудренном поцелуи, непривычном для них обоих. Казалось, они были вылеплены друг под друга: их лица, их руки, они. Йен улыбнулся в поцелуй. - Чего ты лыбишься? – полюбопытствовал Микки. - И все-таки у нас свидание.