Вдохни новую жизнь

– Обещала… Обещала… Обещала… Эти слова я тихо мямлил про себя, стоя перед новой могилой с фотографией моей любимой девушки. Все, кто пришёл на похороны, принесли белые и алые розы. Белые цветы смешивались с белоснежным снегом, а красные выделялись, точно капли крови. Это была память о прекрасных белоснежных волосах Акиры и ее глубоких, рубиновых глазах, о ее восхитительном альбинизме. Шел снег, солнце слабо просвечивало сквозь тучи, его лучи нежно переливались на застывшем счастливом лице прекрасного альбиноса, что в будущем должна была стать моею невестою (как мне потом рассказал ее отец). Он стоял рядом со мной; его трясло до дрожи, он всхлипывал и, словно безумный, вновь и вновь оглядывал кладбище. Ему было больно смотреть на могилу своей родной дочери, его с Акумой ребенка. На надгробном камне соседней могилы тоже счастливо улыбалось лицо братца моего почти родного человека, который умер через три дня после ее кончины. Не справился. Как мне потом передали, он хотел умереть от руки Акиры, чтобы она отключила его приборы, но, когда через три дня он случайно увидел ее бездыханное тело, ему неожиданно стало плохо. О… Я помню этот день. Это был такой же день, как сегодня. За окном мягко падал снег, а я сидел на койке любимой. Мы тихо разговаривали. – Кастиэль… – почти шёпотом сказала она. – Я чувствую себя хуже с каждым днем. Я молчал, прижав к губам ее ладонь. – Если… Что-нибудь случится. Если со мною что-то произойдет… Пообещаешь выполнить одну вещь? – Обещаю, - машинально хрипло ответил я. – Помнишь… Кулон, который ты мне подарил? – …да. – Пообещай найти его нового хозяина. – Я открыл глаза и в легком шоке взглянул на возлюбленную. – …что? Ты кому-то отдала свой кулон? Девушка слабо улыбнулась – Да… Одной женщине. Она уехала в другой город, в другую больницу. Знаешь… Она так похожа на мою маму. Меня передернуло. – …зачем ты хочешь, чтобы я нашел ее? – Она пообещала отдать мой кулон своему ребенку. А ты пообещай, что найдешь этого ребенка и будешь его воспитывать. – …а его мать? Акира глубоко вздохнула. – …я не решалась тебе признаваться в этом, но недавно мне сделали очень сложную операцию по пересадке части сердца новорожденной малютке той женщины. Я охнул. – А со мной об этом поговорить?! – Ты бы не разрешил. Я прикусил губу и помотал головой, чувствуя, как на глаза наворачиваются горькие слезы. – Идиотка… Какая ты идиотка! – Ее дочка похожа на меня. Пообещай найти ее… – она сжала мою ладонь. Совсем слабо сжала. Я знаю, что если бы она могла, то сжала ее намного сильнее. – …обещаю, – ответил я и закрыл глаза. – Идиотка… Она усмехнулась. – Знаю… Но тут она перестала улыбаться. – Кастиэль… Я люблю тебя. – Я тоже люблю тебя, Аки. – И помни… Я всегда вот здесь, – она слабо поднялась и прижалась ушком к моей грудной клетке. – Всегда. С этих пор наши сердца будут биться в унисон в твоем теле. Поэтому… Я не говорю «Прощай». На мгновение я перестал дышать. – …Аки, прошу, нет. Не сейчас. Только не сейчас! – Спасибо… что появился в моей жизни. Ее глаза закрылись. Я забыл, как дышать, слабо тряся ее плечо. – Аки! Тело бледнело с каждой секундой, холодело, а приборы начали пищать. – АКИ-И-И! – заорал я и рухнул к ней на грудь. Я плакал. Громко, долго, мучительно плакал, держа в руках мертвое тело самого прекрасного на свете альбиноса. Плакал, вспоминая, как она впервые появилась в моей жизни, как мы впервые поцеловались. Как мы радовались совместным взлетам и вместе переживали падения, как после крупных ссор воссоединялись вновь, жалея, что вообще поссорились из-за какой-то ерунды. Помню, как меня вывели врачи из палаты, а я все рвался к НЕЙ, к моей единственной, к ТОЙ, чья жизнь для меня была дороже собственной, к ТОЙ, чью жизнь не смог я спасти сам... Все это осталось в нашем счастливом прошлом, которое теперь не вернуть. Теперь остался только я один, ее отец и брат Акиро, ее родственники и друзья. Я медленно пошел прочь с кладбища, проходя мимо знакомых в траурных одеяниях. Лизандр обнимал рыдающую Хяку. Натаниэль сидел на ограждении могилы и пусто смотрел в снег. Розалия и другие девочки стояли в стороне, не желая осознавать, что это – реальность. А я шел и как будто слышал тихий шепот возлюбленной, но что она мне шептала, разобрать уже не мог. Прошло пять лет. Я очень часто приезжал на кладбище и сидел около могилы любимой, то перебирая струны на гитаре, то тихо напевая ей какую-нибудь незамысловатую песенку. Приходили и другие. Они молча смотрели на меня и уходили, постояв полчаса и положив цветы на могилу. Но пора было ехать. – Мне кажется… Я нашел ее, – произнес я улыбающемуся лицу прекрасного альбиноса. – Нашел ту, о которой ты говорила. Знаешь… Ее тоже зовут Акира. Ты была права. Она до безумия похожа на тебя. Сейчас она живет в детском доме в другом городе, и сегодня я еду туда оформлять документы и забирать ее к нам, в нашу квартиру. Ее мама умерла при родах. Она осталась сироткой. Знаешь, любимая… Ты медленно убиваешь меня, хотя лишь смотришь на меня оттуда. Эта девочка действительно похожа на тебя. Что же мне делать, когда она вырастет и будет твоею точной копией? Мне же будет больно смотреть на нее… – по щеке пробежалась слезинка. – Чуть не забыл. С днем рождения, родная. Я купил твои любимые белые розы. Ты счастлива? Тебе… – …исполнилось бы двадцать два. Я промолчал, договаривая мысль у себя в голове. – Я уже сходил в кафе и отпраздновал это. Как ты любишь. Я тяжело вздохнул и встал. – Мне пора ехать. Я обещаю показать Акире, чье сердце сейчас ей помогает жить. Любимая… – я опустил глаза и выдохнул, громко всхлипнув. – Я все еще как дурак надеюсь на… хоть мимолетную встречу с тобой. Я скучаю по тебе. Мне тебя до безумия не хватает, – так, все, соберись. – ...я люблю тебя, Акира. Я медленно подошел к надгробию и нежно поцеловал холодный камень. Я не в последний раз его вижу. Вот я и в другом городе, встречаю девочку Акиру с белыми, как снег, волосами и красными, как рубины, глазами, что так сильно выделяют ее из общей толпы. Девочка робко подошла ко мне, а я улыбнулся и поднял ее на руки. – Здравствуй. Я Кастиэль. – Здравствуйте, меня зовут Акира. – Я знаю… –Я обнял ее и прижал к себе, чувствуя грудной клеткой биение ее сердце. Наши сердца бились в унисон. Совсем как говорила моя возлюбленная. Вот мы приехали и уже гуляли по любимому парку моей родной девушки. В этом парке росла вишня. Помню, Акира как-то рассказывала, что она и ее браться родились в день цветения вишни, в самый красивый день. Подул теплый ветер, и лепестки цветов закружились вихрем, заполняя практически весь парк. Я прищурился, пытаясь разглядеть дорогу и не потерять Акиру, но случайно заметил один холмик с деревом, который так любила моя девушка. Я опешил, чувствуя, как мое сердце забилось в несколько раз быстрее. Около дерева стояла она. Ее белоснежные волосы до колен нежно развивались по ветру. Платье цвета лепестков вишни струилось и переливалось вместе с вихрем самих лепестков. Глаза из самого чистого рубина с любовью смотрели в нашу с Акирой сторону, а бледные тонкие губы застыли в теплой улыбке, которую я так давно не видел. Тут они шевельнулись, и я четко услышал ее голос. «Спасибо…» Я моргнул, и она исчезла, как будто ничего и не было, а на ветке того самого дерева висела ленточка с ее волос. Этой ленточкой были перевязаны ее волосы в нашу первую встречу. Я почувствовал, как снова начинаю плакать. Почувствовал, как мне не хватает ее тепла и объятий и как я счастлив был увидеть ее сейчас, ее улыбку, ее добрый, нежный и любящий взгляд. Мне хватило даже мгновения. Внезапно снова подул ветер, и я будто почувствовал ее объятия. Как она нежно обвила меня своими руками и прижалась к груди, я почувствовал ее сладковатый аромат. Она пахла розами. Она пахла любовью… Я закрыл глаза и сжал ручку Акиры крепче. «Я люблю тебя.» «Я тебя тоже,» - вновь раздался ее голос, и я упал на колени, а моя маленькая Акира подошла ко мне и обняла – …папа? – спросила она. Я открыл глаза. Ее обеспокоенное личико сейчас было передо мной. –…я хочу кое-что тебе рассказать, - начал я, прикусив губу. – Ее звали Акира Сейджуро. Ей было 16 лет… Конец.